просто: надо только сказать про контракт этой стае Соловьевых, и тогда у клана нет шансов на выполнение заказа. И вообще, еще вопрос, кому больше повезет, если оба сцепятся. Может, она так в конце концов и сделает. В клане все-таки не дураки. Не полезут, если против и ведьмы, и Стражи, и Координаторский совет впридачу.
— Хорошо. Я действительно прошла через незамкнутый контур. В комнате Вадима.
— Зачем?
Хороший вопрос. Еще б знать ответ на него. Лина усмехнулась, чувствуя себя до странности спокойно. Ей больше нечего прятать от Лёша. Адское пламя, как же это… насколько же это легче. Она даже улыбнулась:
— А он мне приснился. Я и пришла. Посмотреть и…
— И что? — шевельнулись губы Милы.
— И помочь. Получилось.
— Это ты нас усыпила?
— Ага.
— Чем?
— Сонное зелье. На дротиках. Обычное. Даже голова не болела, так ведь?
— Не болела, — еле слышно проговорила Мила, не отрывая от нее глаз. — Не болела…
— А что ты сделала? — вмешался Александр. — Я не смог понять. Эта примесь в крови, она?..
— Маленькая семейная тайна. Не подлежит разглашению.
— Это пройдет?
А Лёш так и не задал ни одного вопроса. Только смотрел. Лина отвела взгляд и постаралась сосредоточиться на вопросе Координатора. О чем это он? А-а. Пройдет ли неожиданный исцеляющий эффект.
— Зависит от нескольких факторов.
— Каких, например?
— От подпитки, например.
И от настроения Феникса. Он как раз намекал хозяйке, что неплохо было бы встать поближе к зеленоглазому ведьмаку с такой необычной искрящейся аурой. И вообще.
— То есть, если подпитать, то примесь будет держаться долго? — сделал вывод Вадим. — Очень неплохо для Лёша и его манеры вечно встрять куда-нибудь.
— Кто б говорил!
— Дротики. Снотворное, — проговорила Мила каким-то слишком ровным голосом. — Ты ведь не просто танцовщица, а, Лина?
И две пары темных глаз встретились.
Карие и черные, тревога и затаенная боль, мать… и… кто?
Кто она?
Всего четверть часа назад они сидели за одним столом и вместе тревожились об одном, и пили кофе… и как-то сблизились сразу, как это получается только у женщин — разом, навсегда.
Ты ведь не просто танцовщица?
Лина не стала притворяться, что не понимает, о чем речь.
— Нет. Не просто.
— Я не понимаю, — начала Марина, но замолкла после выразительного знака Марго.
— О чем вы говорите?
— Лина, — торопливо перебил Лёш, — подожди. Это никого не касается!
— Не касается? — Марина постучала по лбу пальцем. — Ты рехнулся?
Тонкие пальчики девушки-подростка рывком взмыли на уровень груди и замерли, накрытые широкой ладонью.
— Подожди, Маринушка, — мягко попросил Александр. — Подожди.
— Но папа!
— Марина, оставь. — В голосе Вадима снова зазвучала та спокойная властность, и девчонка поперхнулась. — Прекрати. Лёш, давай спокойней.
Лина не обращала внимания ни на девочку, ни на Стража. Не рвись, Феникс, все нормально. Будет. Когда-нибудь. Нет, никто не тронет твоего обожаемого ведьмака, дурачок. Это же его семья. С ним все будет хорошо.
А губы у Людмилы дрожат. И глаза не отрываются от твоего лица.
— Феникс… — тихо проговорила женщина.
— Да.
— Пришла за моим сыном.
— Да.
И они замолчали, только глаза… глаза говорили.
«Зачем?!»
«Ты знаешь».
«Ты его не получишь!»
«Я знаю. Я… я знаю».
И Лина опускает ресницы, потому что все решено.
Больше нечего скрывать. И не для чего. Как-то легко… и пусто. Не защищай меня, Лёш. Не надо. Может, так было бы и лучше, но твоя семья точно не будет меня убивать.
А может, так и впрямь было бы лучше. Ну да ладно.
Я не жалею. Ни о чем.
Кажется, мне пора.
— Контракт все еще не отменен, — проговорила она ровно. Сказала Вадиму — почему-то светловолосому ведьмаку было легче смотреть в глаза, чем остальным. — Так что береги брата.
— Что?!
— Лина, нет! Стой!
— Стой.
Но мир уже мигнул в переносе… растворился… и открылся новой гранью.
Глава 8
Не отчаивайся…
И снова ночь, и звездный купол над головой безбрежен и ярок, и ровный рокот моря мягко окутывает покоем. И слезы высыхают под свежим ночным ветром.
А то, что жжет, то, что горит и мучает невозможным чувством потери, ту боль, которая расцветает в сердце колючим огнем… ее ведь можно выплеснуть и по-другому.
Не задумываясь, почти не осознавая, что делает, девушка шагает вперед — туда, где песок у края волн ровен и плотен.
Волна плеснула, как приглушенные аплодисменты.
Да.
Вот так. Шагнуть, замереть.
И вскинуть руки над головой.
Не было здесь людей, на ночном пляже. Единственными зрителями были два краба у края воды. И все же, и все же… Пируэт. Жете, жете, жете. И шум крови в ушах — как музыка. Связка шагов, почти акробатический прыжок.
Здесь, на пустынном морском берегу, танцовщица Фэйт исполнила свой лучший в жизни танец.
Летящий шаг. Движение плеч, почти незаметное движение бедер, миг неподвижности — и связка
