Сидоровича Ивана Каземировича оружие, получилось так, что «анцитаур» сам выбрал Костю и ночью «пришел» к нему. Отделаться от него было невозможно. Из-за этого за Костей и Бараско гонялись все «южные» сталкеры. Но, конечно, не догнали. Костя вспоминал эту историю с большим удовольствием и страшно собой гордился, потому что они обвели преследователей вокруг пальца и попали на очень странный бронепоезд, который шел за Зону, в Дыру за хабаром.
Василий по-свойски подмигнул Захарычу и потряс бутылкой, в которой все еще что-то плескалось. При этом он издал лошадиное ржание.
– Мне уже хорошо, – бодро отозвался Захарыч.
Он сидел на поребрике и надевал пиджак. Вдруг стало очень ярко. Костя невольно посмотрел на небо: в центре белого кольца сияло полуденное солнце. Как это я умудрился пропустить рассвет? – удивился Костя и взглянул на часы. Было пять часов утра. Но самое удивительное заключалось в том, что с внешней стороны белого кольца ходуном ходили ливневые тучи и небо над Москвой было черным-черно, там еще властвовала ночь. Чудеса в решете, подумал Костя, но разгадывать эту загадку у него не было ни времени, ни желания.
– Я мигом. Одна нога здесь, другая там, – пообещал он и в два прыжка одолел Ильинку.
Патроны в дисках синхронно громыхнули: «Дум-дум…» На этот раз Биржевая площадь молчала, а датчики «титана» ни на что не отреагировали – даже на красные зубцы Кремля. Впрочем, Костя знал, что Зонах опасность может притаиться в любом месте.
Подбежав к аптеке, Костя оглянулся: Захарыч и Василий, обнявшись, сидели на краю дороги и, кажется, пили вино из бутылки. Ну и молодцы, обрадовался он, и тревога его немного отпустила.
Аптека была открыта – не то чтобы нараспашку, просто стеклянная дверь оказалась выбитой. Фальшивый майор танкист постарался, с неприязнью подумал Костя и полез внутрь. Внутри царил бардак. Ударная волна, завернув в Черкасский переулок, не побежала дальше по нему, а усилилась от выступающего дома, разбила все, что можно было разбить по обе стороны переулка, и опрокинула все, что можно было опрокинуть, и даже сорвала люстру. Стекло под ногами хрустело так громко, что Костя поневоле старался ходить на цыпочках. Пару раз ему казалось, что снаружи кто-то пробежал – туда-сюда. Он вздрагивал и хватался за дробовик и вообще сделался нервным и злым. Черт, досадовал он, я еще не добрался до Красной площади и не проник в Кремль, а времени остается совсем мало. Больше всего я боюсь не Кремлевской Зоны и не ее ловушек, а атомных бомб и ракет.
Ему пришлось порыться в груде лекарств на полу, прежде чем он увидел коробку со знакомым названием «корвалол». Он сунул в карман два пузырька и выпрямился, прислушиваясь. Что-то его встревожило. Нет, не генеральский голос и не «анцитаур», который молчал полночи и который, похоже, вмешивался только в случае крайней необходимости. Причина тревоги заключалась в шорохе, от которого мелко-мелко задрожали стены и пол. Такой же шорох Костя слышал только один раз, в Чернобыльской Зоне. Шорох пришел со стороны Кремля и удалился в сторону Старой площади. Только бы не это… – с холодком в груди подумал Костя, – только бы не это… – И выскочил из аптеки. На другой стороне Ильинки, там, где он оставил Захарыча и мужичка по имени Василий, было пусто. В воздухе крутилась только пыль.
* * *
Костя побежал туда, где они сидели. Ему было стыдно перед Захарычем, которого он втравил в опасное дело, зная, что сам-то защищен «анцитауром» и сверхнадежным «титаном», да и вообще опытом Чернобыльской Зоны. Он еще надеялся обнаружить его в глубине Ипатьевского переулка, несмотря на то что тот был перегорожен металлическим забором. Он твердил: «Беру Захарыча и волоку к Анастасии, а потом отправлюсь в эту чертову Зону». Но так и замер на полпути. Выродки стояли в нише парадного и смотрели в его сторону. Были они абсолютно голыми, с длинными, как у обезьян, руками, с серо-белыми лицами и горящими глазами. Их можно было принять за оживших покойников, если бы не металлический блеск их тел. Даже в оптику они смотрелись омерзительно. Костю передернуло. Он уже подумал было отступить в Черкасский переулок, да вспомнил о стеклянной стене.
Выродки разговаривали, не раскрывая ртов. По крайней мере, Косте так показалось, потому что до них было метров сто, но слышал он их хорошо, словно они находились совсем рядом.
– Странный тип, – сказал один из них задумчиво. – Откуда он?
– Оттуда… – ответил другой. – Только я не пойму, вроде все чистим, чистим, а они лезут и лезут. – Он угодливо хихикнул.
– Люди, однако…
– Ничего не боятся.
– Ну-ка шугани его, посмотрим, что он сделает.
– А что он может сделать, – удивился выродок, – кроме того, что наложить в штаны? – И шагнул вперед, чтобы метнуть в Костю яркую звездочку.
Тут и сработал «анцитаур», но не так, как прежде – не голосом и не болезненным щелчком в голове, а с помощью непреодолимого желания. Может, эта звездочка не так уж и страшна и «титан» способен противостоять ее воздействию, в спешке подумал Костя, однако проверять не стоит, и он сделал то, что, в его представлении, никогда сделать не мог и что ломало все стереотипы и все правила Зоны, хотя правил в Зоне не было, ибо любое правило рано или поздно приводило к гибели.
Костя прыгнул. Яркая звездочка еще только сверкнула, а он, преодолев в полете пять метров до серого дома справа, повис на втором этаже, уцепившись за оконную раму и опершись ногами о кондиционер. Костя не знал, как это у него получилось, просто получилось – и все, хотя в инструкциях, которыми его напичкали, было четко сказано, что в «титане» можно лазать по стенам, стеклу, металлическим поверхностям и даже по льду. Звездочка еще не пролетела и половины дистанции, а Костя, как паук, вскарабкался на шестой этаж, оттуда – на крышу и оглянулся: несильная ударная волна все же догнала его, а потом внизу заполыхало «оранжевая мачмала» – без жара, без языков пламени, но с копотью. Она залила Черкасский переулок до выступающего дома, может быть даже дальше, так что спастись, останься он внизу, не было никаких шансов.
Где-то внизу кричали и метались в ярости выродки. В их голосах Костя слышал неподдельное восхищение. Должно быть, никто из людей не убегал от них по стенам домов. Он предпочел не смотреть вниз, потому что с детства боялся высоты, а активизировал шлем-самосборку и понесся дальше. Благо крыша была лишь слегка покатой. Следующая оказались на два этажа ниже и не такой плоской. Зато «анцитаур» сработал на диво удачно: Костя, не задумываясь, прыгнул вниз, шипы, которые появились в подошвах ботинок, вонзились в кровельное железо, и два шага обозначились за Костей, как следы «кошек», затем шипы убрались в подошву. Ах, хорош «титан»! – восхитился Костя. Он добежал до металлической лестницы, поднялся на несколько степеней и высунулся. Слева торчала Спасская башня. Чуть правее от нее темнел купол и шпиль Сената, а за ним горел в солнечных лучах золотой крест на колокольне Ивана Великого. Еще правее возвышался шатер Никольского проезда и башенки Исторического музея.
Впервые Костя почувствовал присутствие некой силы. Она казалась спокойной, уверенной, но явно следила за ним, будто говорила: «Ты один, опасности не представляешь, лазаешь там по крышам, ну и лазай на здоровье. Только не очень старайся, а то как щелкну!» Впрочем, с ним готовы были разобраться и простые выродки. Вот такие странные мысли он угадал. И правда, подумал он, что может сделать один человек, пусть даже и в экзокомбезе «титан», пусть даже умеющий прыгать по крышам? Эти мысли страшно его смутили. Силы были явно не равны. И, честно говоря, он ничего не понял.
Справа за «Теплыми Торговыми рядами» горели на солнце колокольня мужского монастыря и купол духовной семинарии. Больше он ничего рассмотреть не успел. В наушниках что-то противно заскрежетало, как железо по стеклу, и дребезжащим голосом генерала Берлинского спросило:
– Костя! Как ты там?
– Да ничего вроде, – ответил он, прислушиваясь к тому, что делали выродки.
Их возбужденные голоса эхом разносились по Ильинке.
– Фу-ты ну-ты! Связь заработала! А мы тебя похоронили, – добродушно признался генерал. – Как только на Ильинке загудело, мы решили, что это по твою душу.
– Как это так? – удивился Костя. – Почему? Живой я, живой!
Он хотел сообщить о стариках – об Анастасии и Захарыче, заодно и о собирателях лома, которые, оказывается, всем нос утерли, но решил, что для этого нет времени.
– Зона выкинула фортель! – возбужденно закричал генерал. – Ударила по Воздвиженке! Но слава Богу,
