в подполье. Затаиться. Закаленные старатели, люди, поднаторевшие в обработке льда, они были слишком независимы, чтобы превратиться в настоящих солдат, воюющих за общее дело/ Теперь же они низвели себя до уровня бездушных камней, предпочитая пробуждать свое одурманенное сознание только на несколько секунд каждые сто лет.
«Терпение, — советуют они. — Терпение есть жизнь. Мы будем выжидать тысячу, или десять тысяч, или миллион лет, и враг в конце концов уйдет». Они ошибаются.
Врагу тоже хватает терпения. Он перевернет каждую песчинку в Солнечной системе. Моих соратников найдут и обратят. Даже если это займет десять тысяч лет.
Я тоже ушла в укрытие, но моя стратегия иная. Я сменила орбиту. У меня мощный ионный двигатель и полные баки топлива, но я использую только минимальный потенциал вспомогательного двигателя на охлажденном газе. У меня есть и химический двигатель отделяемой ступени, но им пользоваться не рекомендуется, если, не хочу, чтобы мои координаты немедленно засекли. Среди хладных светил вполне достаточно вспомогательного маневрового двигателя.
Я падаю на Солнце.
Падение займет двести пятьдесят лет, из которых двести сорок девять я проведу бессмысленным камнем, жалкой песчинкой, без движения, без малейших признаков жизни.
Спать…
Июнь 2894
Просыпаюсь. Проверяю свои системы.
Я пробыла камнем почти двести пятьдесят лет. Солнце кажется гигантским. Будь я по-прежнему человеком, его можно было бы сравнить с кулаком моей вытянутой руки. Уверена, за мной наблюдают и сейчас, в тысячи линз: действительно ли я камень, крохотная частица межзвездного льда? Или обломок, плавающий среди мусора, оставшегося от войны? Или выживший враг?
Индикаторы проверки систем светятся зеленым. Значит, все в порядке. Я так и ожидала: если я и не человек, то по крайней мере все еще остаюсь идеальной частью программного обеспечения.
Я пробуждаюсь к жизни и включаю ионный двигатель.
Тысячи телескопов, должно быть, в эту минуту встрепенулись, обнаружив, что я жива. Слишком поздно! Я врубаю полную мощность и втягиваюсь внутрь, в гравитационный колодец Солнца. Моя траектория проложена так, чтобы почти задеть поверхность светила. Такая траектория имеет два преимущества: во-первых, она столь близка к светилу, что меня трудно заметить. Инверсионный след ионного двигателя растворяется в жестком, неизмеримо более ярком свечении.
И, во-вторых, выждав, пока я почти коснусь светила, и запустив химический двигатель глубоко внутри гравитационного колодца, я смогу наиболее эффективно его использовать. Гравитационная сила звезды увеличит скорость. И когда я пересеку орбиту Меркурия, то сумею двигаться вперед со скоростью свыше одного процента скорости света, и притом с постоянным ускорением.
Потом я избавлюсь от бесполезной химической ступени, выждав, разумеется, когда истощится импульс, который она мне подарит. Химические ракеты хоть и дают резкий начальный толчок, но в космосе неэффективны; они широко применяются на войне, однако имеют весьма ограниченную ценность при побеге. Зато у меня еще есть ионный двигатель и почти полные баки.
Я выбираю яркую звезду — Процион. Без всяких причин. Просто так. Возможно, у Проциона окажется астероидный пояс. Во всяком случае, там должна быть пыль и,*вероятно, кометы. Да много ли мне нужно — песчинке, микроскопическому осколку льда?
Господь сотворил человека из глины. Новую звезду — из пыли. Я же могу создавать миры из обломков мироздания.
Никто не сумеет поймать меня! Я исчезну и никогда не вернусь.
Май 2897
За мной гонятся.
Невозможно, глупо, невероятно, немыслимо! За мной гонятся] Почему?
Неужели они не могут оставить необращенным единственный разум? За три года я достигла пятнадцати процентов скорости света, так что им должно быть яснее ясного: я убралась и никогда не поверну назад. Неужели всего один необращенный разум может представлять угрозу? Неужели их групповому мозгу обязательно иметь вырванное силой сотрудничество каждого комка мыслящей материи? Они действительно считают, что даже если один-единственный свободно мыслящий мозг ускользнет, все проиграно?
Но война началась из-за религии, а не из-за денег или политики, и они, наверное, действительно постановили, что даже единственный необращенный разум — смертельная опасность для их убеждений.
Но, так или иначе, меня преследуют.
И преследует робот, я в этом уверена, он немногим отличается от меня: крохотный мозг, ионный двигатель и много баков с топливом. У них просто не было времени изобрести что-то новое: чтобы получить хоть малейший шанс схватить меня, им пришлось немедленно пустить ищейку по следу.
Мозг, подобный моему, должен состоять из атомных спин-состояний, наложенных на кристаллическую матрицу. Как выражались в прежние времена, меньше рисового зернышка. Интеллектуальная пыль — так говорили в те дни, когда люди что-то значили.
Они послали лишь одного преследователя. Значит, очень уверены в себе.
Или истощили ресурсы.
Это гонка с непредсказуемыми результатами. Я могу усилить толчок, расходовать больше топлива, попытаться ускользнуть, но в таком случае импульс ионного двигателя снизится, и в результате я зря потрачу топливо и выдохнусь первой.
Я могу растянуть запасы топлива, сделав работу ионного двигателя более эффективной, но это ослабит толчок, и снова риск: толчок преследователя окажется сильнее.
Он отстал на двадцать миллиардов километров. Я несколько дней подряд вычисляла скорость его движения и вижу, что он обгоняет меня.
Пора принимать решение.
Я избавляюсь от балласта: прибор определения «враг-друг», который больше никогда мне не понадобится (жаль, что я не смогу перемолоть его и скормить ионному двигателю, но ионные двигатели весьма разборчивы в еде), два манипулятора, которыми я намеревалась собирать материал, когда прибуду на место, и прочая мелочь.
Мое основное оружие — собственное тело. Немногие способны выдержать столкновение при субсветовых скоростях. Кроме того, у меня есть еще три модуля со встроенными двигателями — вспомогательное оружие. Однако нет смысла беречь их для борьбы с врагом: он точно знает, чего ожидать, а в космических битвах только неизведанное и неожиданное может даровать победу.
Я включаю двигатели один за другим, и последующий пинок увеличивает скорость.
Я стала легче, но этого недостаточно. Приходится подталкивать себя, хотя сама мысль о зряшной трате топлива мне ненавистна. Но если я не увеличу скорость, через два года меня поймают, и экономия топлива обернется гибелью.
Мне необходима вся энергия, которую я могу скормить ионным двигателям.
А теперь — спать.
Июль 2900
Все еще гонятся.
2905
Все еще гонятся.
Я перешла все границы. Даже если заторможу, чтобы повернуть обратно, все равно не смогу добраться до Солнечной системы.
