звучало бы так:
«У меня всего несколько дней, чтобы остановить Фрэнка Грина. Но сказать об этом детективу – все равно что признать связь со списком Мичума. Отпустить его – возможно, потерять шанс остановить Грина. Убить его здесь – а как же мои люди, которые видели, как он вошел? Даже в службе безопасности не все знают, чем именно мы занимаемся».
Воорт говорит, что Мичума и еще одного человека застрелили в Центральном парке.
«Что за ловкий ход!»
Шеска десятилетиями имел дело с боями, бомбами, тюрьмами, вражеской полицией. Ускользал от партизан. Убивал русских, кубинцев, вьетнамцев, китайцев.
«Как я могу просто сбежать и дать этой бомбе взорваться? Не говоря уже о Лупе. Милая Лупе. Лупе, которую я любил, которой я дал слово. Я буду стрелять собак, дорогая. Клянусь».
– Полковник Шеска, давайте говорить откровенно.
– Конечно.
И Шеска принимает решение. Он выдает себя. Кажется, время в кабинете остановилось. Рука Шески скользит под стол и нажимает на кнопку, запирающую дверь.
Воорт у двери, хочет выйти. Явно нервничает.
«Внизу нет других копов, иначе он бы об этом сказал. Пригрозил бы их вызвать».
Шеска встает, зная, что сделал правильный выбор. «Я должен убить этого человека – сейчас, тихо, чтобы не услышали те, кому не следует. Ночью с фотографом и референтом заберем тело. Для полиции что-нибудь придумаем. Скажем, что он ушел в семь. Придумаем что-нибудь, выгадаем время. И даже те здесь, кто не знает, чем мы на самом деле занимаемся, хорошо обучены и, если дойдет до допросов в полиции, будут молчать».
Продолжая говорить что-то благоразумное, Шеска мягкими шагами приближается к врагу. Пятидесятилетняя машина для убийства приходит в движение.
– Надеюсь, вы меня простите, но я не уверен, что могу позволить вам уйти прямо сейчас. Это ненадолго. Вы подождете, пока я проверю?
– Проверите?
– У босса в Вашингтоне, – лжет Шеска. – Черт, – ухмыляется он, – у всех есть боссы, даже у меня. Это займет несколько минут. Возьмите себе чего-нибудь в буфете. Шотландское виски. Сельтерскую воду.
«Еще чуть-чуть».
Но Воорт тянется к наплечной кобуре. Достает пистолет – но так и не сказал, что на улице ждут копы.
– Да-да-да, вы вооружены, – рассудительно говорит Шеска останавливаясь. – Выслушайте меня. Мне, как и вам, не нужны неприятности. Но вы продемонстрировали достаточные познания о том, чем мы тут занимаемся, чтобы временно вас задержать – по Закону о национальной безопасности. Если вы знаете, что Мичум работал здесь, вы также должны понимать, что, кто бы ни убил его, этот человек представляет бо́льшую угрозу, чем вы можете вообразить, угрозу, с какими имеют дело мои люди, а не ваши. Поэтому не усложняйте себе жизнь, вытаскивая это.
Воорт качает головой:
– Удерживать человека против его воли – это…
– Похищение? Да ладно вам!
Чертов пистолет по-прежнему поднят. У копов великолепные инстинкты.
Но он не выстрелит, решает Шеска и снова начинает двигаться по кабинету, не отрывая взгляда от лица Воорта, продолжая нести что-то успокаивающее. Коп явно в хорошей физической форме. Он моложе, его рефлексы быстрее, мускулы сильнее, а значит, у Шески будет в лучшем случае один по-настоящему хороший шанс, если он правильно выберет время для атаки.
Продолжая двигаться, Шеска качает головой, словно сожалеет о трудностях.
– Подумайте минуту. Не соглашаясь на базовые меры предосторожности, вы сами оказываетесь на зыбкой почве. Вы – коп на федеральной службе. Пара телефонных звонков… мой босс говорит с вашим боссом… и все довольны. А вы идете домой.
– Какие меры предосторожности? – спрашивает Воорт.
– Обычно они включают формальное заявление. Всякая юридическая белиберда насчет секретности. Черт, в наше время эти типы влезают во все. – Шеска усмехается. – Проверка биографии. Подпись на нескольких бумагах. Через это проходят все.
– Пожалуйста, не двигайтесь.
Шеска останавливается.
Воорт на мгновение задумывается.
– Я должен взять на себя письменное обязательство не разглашать полученные сведения?
– А что еще, по-вашему, я имел в виду? Вы, возможно, обладаете информацией более опасной, чем думаете. Это вы перешли границу, а не я. Мне полагается знать такие вещи. Возможно, вы располагаете чем-то ценным и не делитесь знаниями.
Похоже, Воорт начинает колебаться. Потом качает головой:
– Проверка биографии занимает больше часа.
– Ну ладно, немного дольше. Я преувеличиваю. – Шеска медленно двигается вперед. – И что вы собираетесь делать с этой штукой? Стрелять в меня?
Воорт чуть расслабляется и опускает пистолет. Не убирает его, но больше и не целится.
– Я никому не скажу, что вы его вытаскивали, – говорит Шеска. – Вы расстроены. Мы устроим конференц-связь.
Их разделяет фут. Коп почти расслабился. Он в хорошей форме, у него отличные рефлексы, поэтому Шеске надо, чтобы он расслабился.
– Мы хотим узнать, кто убил вашего друга.
Ошибка, потому что Воорт отступает на шаг.
– Откуда вы знаете, что он был моим другом?
– Он проходил проверку. Здесь всех проверяют. Он рассказывал мне о вас, старом друге, детективе Воорте. О вашей семье. Об истории. Мичум любил вас.
Шеска подошел уже достаточно близко. Он слегка поворачивается к копу правым боком.
Воорт, кажется, слабеет от горя и воспоминаний. Шеска знает, как подрывает силы и то и другое.
Он сжимает пальцы правой руки в щепоть. Оружие готово. Прошли годы с тех пор, как Шеска пользовался им в последний раз, но он не сомневается, что все сработает как надо.
Кто-то начинает барабанить в дверь.
Проклятие!
В этой организации так барабанят только при чрезвычайной ситуации.
– Позже! – рычит Шеска.
Но заминка работает на убийцу, потому что Воорт оглядывается на дверь. «Давай». Рука начинает двигаться. Но из коридора доносится голос фотографа:
– Там внизу полиция.
Через несколько мгновений, открыв дверь (по спине течет пот: все висело на волоске), Шеска узнает, что у копов внизу фамилия та же, что и у посетителя.
– Это Воорты, – говорит сбитая с толку блондинка. – Они все Воорты, как и он.
Глава 17
Прокурору округа Манхэттен Уоррену Азизу тридцать семь лет, хотя выглядит он не старше двадцати пяти. Он темноволос, предпочитает готовые темно-коричневые костюмы, белые рубашки и широкие оливковые галстуки. Его официальный кумир – защитник интересов потребителей Ральф Нейдер. Его досье безупречно, политические убеждения либеральны, мягкий подход к конфликтным ситуациям вошел в
