качался и, казалось, ежеминутно готов был сорваться. Сквозь отверстие в куполе ветер врывался внутрь башни и обдавал лицо и руки Тюменева ночной свежестью и запахом хвойного леса. Плотность воздуха в атмосфере быстро менялась, это мешало наблюдению, искажая изображение звезды. Тюменев сердился, бранил ветер, звезде даже погрозил кулаком:
— Это все твои штучки!
В телескоп уже отчетливо были видны два Солнца звезды Абастумани, разделенные друг от друга тончайшей темной полоской небесного пространства. На самом деле ширина этой щели равнялась сотням миллионов километров. В ней свободно вмещались орбиты планет и их спутников двух солнечных систем, связанных взаимным притяжением. Большее Солнце было окрашено в красный цвет, меньшее — в голубой.
Небо бледнело, угасла двойная звезда — наступал рассвет. Пора кончать наблюдения.
— Архимед! — крикнул Тюменев. — Архимед!
— Его еще нет, Иван Иванович, — послышался из лаборатории голос Аркусова.
— Как это еще нет? Уже ушел, хотите вы сказать? Ах да…
— Вот именно, — вполголоса сказал Аркусов, повторяя любимую фразу Тюменева.
Иван Иванович вспомнил, что сам освободил Архимеда от всех ночных работ в обсерватории для того, чтобы тот мог всецело заняться вычислениями. До сих пор Архимед работал почти круглые сутки, очень переутомился, но не хотел бросать астрономических наблюдений, пока Тюменев — это было вчера вечером — не накричал на него:
— Этак ты до воспаления мозга доработаешься. Если ты будешь еще по ночам работать в обсерватории, то к сроку не кончишь свои вычисления. И мы пропустим момент, единственный в жизни не только нашей, но и всего человечества. Марш домой и ложись спать, а завтра со свежей головой садись за вычисления!
И Тюменев почти вытолкнул Архимеда из обсерватории, крикнув в темноту:
— Вот именно!
— Ну и ветер. С ног валит, — сказал Аркусов, входя в обсерваторию.
— И не то еще будет, — ответил Тюменев, поднимаясь с кресла. — Звезда работает.
— Позвольте проводить вас до дому, Иван Иванович.
— Благодарю вас. Не беспокойтесь. Сам дойду. Тюменев подошел к двери и попытался открыть ее.
Но дверь не поддавалась.
— Что такое? — Наверное, Никита запер ее ключом, чтобы ветер не открыл. — Никита! Никита! — Никто не отзывался.
— Зачем Никите закрывать? — возразил Аркусов. — Дверь открывается наружу. Наверно, давление ветра не дает открыть. Позвольте, я помогу.
Аркусов сильно нажал плечом. Дверь приоткрылась — ветер засвистел в ушах, растрепал волосы — и тотчас плотно прихлопнулась. Новое усилие плечом — дверь даже не приоткрылась.
— Попробуем вдвоем, — предложил Тюменев. — Раз, два, три. Ой, ой!.. Плечо расшиб. С таким успехом мы могли бы нажимать на железобетонную стенку.
— Да, знаете ли… — отозвался Аркусов, также потирая ушибленное плечо.
— Занятно. В мышеловку попали. Пленники урагана. — Тюменев рассмеялся. — Вот так звезда. Какие дела делает. Какая силища.
— Придется здесь отсиживаться, пока ветер не утихнет.
— Отсиживаться? Не согласен, — сказал Тюменев. — Елена Гавриловна, наверно, волнуется. Я иду, а вы как хотите.
— Но ведь мы и дверь открыть не можем.
— И не нужно. Вот люк. Он ведет в подвал, в машинное отделение. Из подвала дверь выходит на запад, а ветер дует с востока. Ту дверь мы наверно откроем. Идем.
6. СКВОЗЬ ВОЗДУШНЫЙ ПОТОК
Высокая железная дверь подвала была открыта настежь. У двери в полутемном подвале сидел Никита, посасывая трубочку.
— Ветер загнал, отсиживаюсь вот, — объяснил он Тюменеву. — Хотел пройти в корпус, но с ног так и валит. Не ходите и вы, Иван Иванович.
— Глупости, — ответил Тюменев и смело ринулся из подвала. Аркусов не отставал от него.
Здание прикрывало их от ветра, и они благополучно прошли несколько шагов вдоль стены круглой башни, но, как только обогнули ее, ветер со свистом ударил в грудь и лицо.
Тюменев согнулся под прямым углом и зашагал вперед, но скоро почувствовал, что задыхается. Попробовал идти задом — и тотчас был сбит с ног порывом ветра.
Аркусов помог подняться. Тюменев уже не возражал против его помощи.
— Прикройте рот носовым платком! — крикнул Аркусов, поддерживая старого астронома.
Казалось, звезда пыталась уже сейчас сорвать всю атмосферу Земли. Ураган неистовствовал. Деревья наклонились в одну сторону, ветви вытягивались, дрожали мелкой дрожью, разноголосо звенели, свистели, пели, как туго натянутые струны. Трещали сломанные бурей деревья. Огромные сучья, ветви, листья, сухие иглы и шишки — весь лесной мусор с бешеной скоростью проносился над головой. Смерчи сухой пыли вертелись, плясали по дорогам. В синем небе с необычайной скоростью пролетали обрывки белых как вата облаков.
Путникам нужно было пройти от обсерватории до леса шагов двести по открытому месту. «Хватит ли у старика сил?» — подумал Аркусов. В лесу будет потише, но там того и гляди придавит падаюшее дерево. Или свалится на голову толстый сук. А за первой полосой леса снова открытое место. Нет, не дойдет Тюменев…
Со стороны «корпуса» — главного здания — едва донесся заглушенный бурей крик. Аркусов оглянулся. Крепко держась за каменную балюстраду, на нижней веранде стояли молодые сотрудники обсерватории и предостерегающе кричали. Кто-то махал рукой.
Аркусов начал опасаться уже не только за Тюменева, но и за самого себя.
— Иван Иванович, верне-емся! — крикнул он в ухо Тюменеву.
— Я… вас… не держу… — ответил неистовый старик и, скрючившись еще больше, стал пробираться вперед. Идти против течения бешеного горного потока было бы не труднее. Но Тюменев шел. Мог ли вернуться Аркусов?
И, цепляясь друг за друга, друг друга подталкивая и поддерживая, падая и с трудом поднимаясь, шаг за шагом продвигались они вперед и наконец достигли полосы леса.
Здесь было тише, дышалось легче. Но дорожка была завалена буреломом. Ежеминутно приходилось перелезать через поваленные деревья и груды мусора и делать обходы.
Из- под обнаженных корней старой сосны, наполовину расщепленной и обугленной давним ударом молнии, вытекал родник. Вода его, насыщенная газами, бурлила, шипела, пузырилась и стекала вниз серебристым ручейком. Еще вчера этого родника не было.
«Наверно, нарзанный источник. Новый родник, рожденный звездой», — подумал Тюменев.
На совершенно ровном месте Аркусов оступился, громко вскрикнул, сделал шаг, снова вскрикнул и опустился на землю.
— Я, кажется, вывихнул ногу, — сказал он. — Понять не могу, как могло это случиться.
— По милости звезды, — отозвался Тюменев, — объяснять сейчас некогда. Снимайте-ка башмак, я постараюсь выправить вашу ногу.
Тюменев дернул за ногу Аркусова, и тот вскрикнул.
— Очень больно? — спросил Тюменев.
— Да. Спасибо. Кость, кажется, стала на место.
Прихрамывая и поохивая, Аркусов плелся за Тюменевым. Вот и опушка леса. Пыль с дороги забивает
