Мифы финно-угров

был слышен плач. Чтобы откупиться от этой нечисти, нужно было бросить в речку кусочки пищи, петушиные перья, монеты, соль и уйти, не оглядываясь.

Две души человека

Как и у других финно-угров, у удмуртов сохранились представления о двух душах, которыми наделен каждый человек: лул и урт. Лул — невидимая душа, находящаяся в груди человека; она может покидать тело во время сна, а навсегда оставляет тело только после смерти. Ее все же можно увидеть — она появляется либо в виде пара при дыхании, либо в виде летучей мыши или бабочки при возвращении с того света: поэтому бабочек нельзя трогать, когда они залетают в дом, — ведь это души умерших предков. К ним могли даже обращаться с вопросами о жизни покойников на том свете.

Урт — дух-двойник человека, воплощение его душевного и физического здоровья и счастья — доли. Урт могла покинуть тело при испуге (особенно опасны были детские страхи) и болезни, и тогда человек лишался душевного здоровья. С уходом урт весь дом мог лишиться счастья — доли (корка шуд): можно было лишиться доли после смерти хозяина, поэтому после выноса его тела сразу выходили на улицу с белой скатертью, хлебом и одеждой покойного, просили урт вернуться в дом и «заводили» ее обратно в избу.

Как и у карел, у удмуртов принято было класть нитки в гроб: с их помощью умерший должен был добраться на тот свет по дороге, прямой как натянутая нить. Нитей было семь — путь в иной мир проходил по всем семи сферам мироздания.

Туно — удмуртские шаманы

Целая иерархия кудесников была связана с миром сверхъестественного у удмуртов. Главным посредником между людьми и богами был туно (сходное название жреца-колдуна известно и у коми). Он лечил болезни, отыскивал пропавшее имущество, без него не могли определить место для нового поселения: туно должен был помогать во всех затруднениях. Он заговаривал диких зверей и змей, передавал волю богов и указывал, какие жертвы угодны божеству, объяснял, почему предки (вожо) гневаются на потомков.

Туно мог предсказывать будущее и даже вступать в борьбу с божествами. Рассказывают, как в одной деревне кудесник сразился с самим Кереметом и заставил его отказаться от непомерных жертв. Покровителем туно считался Инмар, или Инмар-Кылчин — воплощение и неба, и земли. Рассказывают, что верховный бог является ночью к тому, кого он назначает быть туно, в сопровождении старого, уже просвещенного им кудесника. Он выводит ученика, играя на гуслях, в поле или к огромному оврагу, к широким рекам, через которые натянуты струны. Там посвящаемый видит 77 елей: тот знахарь, который сможет сосчитать хвою этих елей, получает силу насылать порчу и лечить людей. У оврага глубиной 77 саженей, наполненного слюной колдунов-туно, чародеи получают вредоносную силу. Туно должен проплясать на натянутых струнах и не упасть — только тогда его можно считать прошедшим испытание.

Струны гуслей в рассказах о туно соединяют тот и этот свет: танец туно на струнах означает способность проникать в иной мир. Гусли Инмара, как и кантеле Вяйнямёйнена, оказываются шаманским инструментом, подобно саамскому бубну открывающим путь во все уголки мифологической Вселенной. Здесь нельзя не вспомнить вещего певца Бояна, в «Слове о полку Игореве» названного Велесовым (Волосовым) внуком: он рыскал серым волком по земле и сизым соколом в небесах — как шаман в своих животных ипостасях; сама же игра на гуслях воспринималась в «Слове» как волшебная охота: десять пальцев — это десять лебедей, спущенных под облака.

Волю богов туно также узнавали под игру на гуслях в святилище-керемет или в селении. Сам туно обретался вдали от селения (как и русские колдуны, часто жившие особняком). При избрании жрецов туно является для отправления культа в деревню, и его ведут в баню; тем временем в избе вокруг гусляра и стола с тремя обрядовыми хлебами и кумышкой собирается народ. Туно одевают во все белое, опоясывают белым полотенцем, в чашу с кумышкой кладут серебряную монету, и тот начинает ворожить под игру гуслей. Под священную мелодию Инву он начинает пляску с мечом в руках и нагайкой, чтобы изгнать злых духов. Во время пляски туно впадает в исступление, призывает Инмара и в беспамятстве произносит имена тех, которые должны стать жрецами. По серебру гадали и о здоровье: если серебро потускнело, человек подвержен порче. Серебряную монету вбивали в дерево; новобранцы делали это для того, чтобы родители знали их судьбу (сравните обычаи оставлять священный предмет — гребень или оселок — у других финно- угорских народов).

Заговоры против порчи включают знакомые нам мотивы 77 сакральных объектов: сглазить человека может только тот, кто сможет вырастить листья на упавшем гнилом дереве, перецеловать птенцов 77 птиц, а также муравьев из 77 муравейников, наконец, выбить золотой шар — солнце — из рук Кылчин-Инмара. В другом заговоре порчу сможет наслать лишь тот, кто сумеет прорастить 77 сросшихся рябин через муравейник, слить в одну воду 77 бань и т. п.

Низшими категориями кудесников были пелля-скыс — знахари-«шептуны», лечащие от болезней и произносящие заклинания, но не имеющие сверхъестественной силы для общения с богами. Ведин, ведынь (от русского ведун), пучкос или убыр (тюркское слово, означающее чудовищного людоеда, готового пожрать и светила) — колдун, по преимуществу злой, который получает силу от злых духов, насылает болезни на людей по ветру и может превращать их в животных. Как шаман, он умеет летать по воздуху и даже способен устраивать солнечные и лунные затмения. У марийцев сходный персонаж именуется вувер.

Но лишь туно мог руководить молениями Керемету в священных рощах: при этом он, как правило, не мог приносить жертвы воршуду в куале — этим занимался специально избираемый при помощи камлания туно жрец.

Мировое древо и Керемет — святилище и злой дух

Керемет, Кереметь (или Луд — по-удмуртски) — общее наименование для злого духа, противника верховного бога у удмуртов (а также коми и марийцев), и одновременно — обозначение священной рощи (у удмуртов, мордвы, марийцев и других — тюркских — народов Поволжья). Само слово имеет арабское (мусульманское) происхождение и означает «чудо», «духовную щедрость», но у народов Поволжья оно скоро стало означать старые домусульманские священные урочища и ассоциировалось со всем «языческим» и злым (хотя при жертвоприношении в керемете, в соответствии с мусульманским обычаем, жрецы не должны были есть свинину).

Рощи располагались возле каждого селения и состояли из священных деревьев — берез, липы, дуба, ели, которые любил Керемет, — да и Кылдысин вернулся к людям, появившись на березе, Мировом древе. Инмару молились под березой или сосной, обратившись на восток, Кылдысину — под березой, Квазю — под елью. Под хвойным деревом приносили жертвы и Керемету, обратившись на запад или на север. Каждый удмурт имел собственное священное дерево, возле которого он и молился, пока туно приносил жертву. Иногда это был огороженный участок в лесу, где выделялся специальный сакральный угол для жертвоприношения.

Представление о Мировом древе, известное едва ли не всем народам мира, у удмуртов было связано с поверьем об ин юбо — небесном столпе и мудоре — неком центре Земли, совмещавшимся с деревом в Великом лесу. Вокруг него также возводили священные стены — мудор куа. На вершине дерева устраивали жертву верхнему миру —