Адам машинально напрягся: темные глаза Марии смотрели так внимательно, что на мгновение доктору показалось, будто это он явился к ней на прием, а не наоборот.
– Скажите, Мария, зачем вы пришли ко мне? – мягко спросил он.
Мария улыбнулась – спокойно, без тени смущения – и так же мягко ответила:
– Честно говоря… мама велела.
– Мама? – Адам приподнял бровь.
– Ага. Она сказала, что у меня есть проблемы и надо их решать с помощью другого человека, – Мария скопировала Адама, тоже приподняв бровь, только правую.
– Мария… Сколько вам лет?
– Двадцать шесть.
– И вы до сих пор слушаетесь маму?
– Я ее
– Прекрасно. И что именно говорит ваша мама?
Мария улыбнулась очень мило, нежно и загадочно-предвкушающе. Так очень голодный человек улыбается своему обеду. Или книголюб – новой книге. Только сейчас Адам отметил детали, на которые не обратил внимания вначале, когда давал девушке психологическую оценку: очень хороший, хоть и яркий маникюр, изящный браслет, охватывающий запястье, тонкая цепочка на шее, а на цепочке подвеска – серебряное перышко, выполненное с таким мастерством, что казалось, будто оно ничего не весит. Всё это говорило о том, что первое впечатление о пациентке ошибочно.
– Мама… Проблема в том, что вся моя семья очень влюбчива. Влюбляются, женятся, с шумом разводятся – и снова женятся, увлекаются и страдают… Ну и так далее. А я вот ни разу не влюблялась и не выходила замуж. Даже не спала ни с кем, кроме плюшевого медведя.
Мария смотрела на Адама иронично, но без кокетства. Не как на последнюю надежду – так обычно взирали на него другие пациенты. Ее на самом деле интересовало, что он скажет. Это подкупало.
А вот косичка девушки уже расплелась окончательно.
Адам прищурился. В Марии он чувствовал не начало будущего романа – конечно, нет, он же доктор! Но и не пациентку. Скорее, родственную душу.
– Неужели вы действительно никогда не влюблялись?
– Никогда.
– Почему?
– Я не знаю… Вы психолог?
– Психолог.
– Влюбляетесь много?
– Почти каждый день.
– Везет же вам! – девушка наигранно вздохнула.
Адам улыбнулся и протянул ей чашку с чаем.
– А может, это просто венец безбрачия или порча какая-нибудь? – с притворной надеждой спросила Мария, начиная входить во вкус беседы и от души веселясь.
– Нет, не думаю. Вы красивая, умная. Наверняка у вас высшее образование. Вполне возможно, даже не одно. И вы верите в венец безбрачия?
Мария задумалась, глядя в окно, и пока она молчала, Адам смотрел в чашку и тоже думал. Сколько же он успел перевидать таких, как она, – уверенных в себе, целеустремленных, умных и язвительных! Тех самых «маленьких балерин», которые на людях всегда на высоте, а дома плачут в подушку от одиночества. Сам образ такой женщины уже стал стереотипом…
Адам спохватился и мысленно обругал себя за то, что и сам начал примерять к девушке шаблоны и штампы.
– Не знаю, – наконец сказала Мария. – Я много во что верю. А вы?
– Я – нет. А что еще говорила вам мама?
– Например, что нужно пойти в группу, где собираются такие же люди, как я. Или найти себе мужа с похожими проблемами. Вроде как вдвоем их будет легче победить.
– Мария, ну скажите мне – зачем вам муж с такими же проблемами? – весело поинтересовался Адам.
– Не знаю. Факт остается фактом: я не вызываю у нормальных мужчин желания со мной общаться и заниматься любовью.
– Вы в этом уверены?
«Откуда ей знать, что она вызывает?»
– А вы хотите попробовать? – с любопытством орнитолога, увидевшего редкого оранжевого гуся, спросила Мария.
– Нет, – невольно вырвалось у Адама.
Мария фыркнула:
– Вот видите!
Адам поймал себя на мысли, что еще секунда – и он бы начал оправдываться, объясняя этой девчонке, почему именно он ее не хочет. Не хочет, потому что не может вот так сразу, надо познакомиться поближе, и вообще, секс между врачом и пациентом – это неэтично. К тому же, он за свою практику насмотрелся на таких, как она, наслушался похожих историй! Не может же он хотеть каждую… Ну и так далее. И вообще!
– Мария, мне кажется, что вы играете со мной… Вернее, играете сами с собой.
– Во что?
– А во что вы умеете? – специально, чтобы вывести девушку из привычного образа, сменил тему Адам.
– В длинные нарды, в шахматы, в покер… Терпеть не могу преферанс, но тоже умею, – не поддалась на его провокацию Мария.
– Вы играете в классическую старую деву. Умную, очень образованную, временами язвительную, ироничную, но не злую. Вы так тщательно создавали и вылизывали этот образ, что и сами искренне в него поверили. А вам бы больше подошли деловой костюм или свободные черные брюки с темным пуловером, французский маникюр и очки… Думаю, в темной оправе.
– На самом деле я ношу линзы. Когда глаза устают – очки в бордовой оправе. Французский маникюр – никогда: предпочитаю яркие цвета или черный лак. Деловой костюм – не мое, каким бы хорошим он ни был. Иронию обожаю! Но один и тот же образ изо дня в день мне надоедает.
– Прекрасно! – предвкушающе улыбнулся Адам.
Беседа становится всё интереснее и интереснее. Адам успел сделать несколько бутербродов на кухне, а Мария варила кофе на его плите в большой джезве. Раньше Адам никогда не допускал пациентов в свою кухню, а тут как-то само получилось.
И ее волосы… Они успокоились и теперь вились крупными локонами вокруг ее лица, пребывая в относительном порядке.
– Мария, расскажите мне про свое детство.
– Хорошее у меня было детство. Правда. Тут без обмана. У меня даже Крёстный – самый настоящий сказочник!
Мария следила за кофе и вела себя как любопытная кошка: осматривала кухню, изучала детали интерьера. Адам же, пользуясь расслабленностью девушки, вытягивал из нее разные подробности жизни, мысленно делая пометки, о чем нужно будет спросить подробнее.
Помада нежного телесного цвета на губах Марии делала их бледными, но шла к общему макияжу. Адам сначала думал, что девушка вообще не накрашена, пока она не сунула нос в банку с виноградным сахаром. Тот был измельчен в пудру, а Мария неосторожно выдохнула – и крупинки сахара прилипли к помаде, очерчивая контуры губ. Адам поймал себя на том, что с каждой минутой всё меньше и меньше думает о врачебной этике.
– Мария, а вы сами-то как думаете – у вас есть проблемы с мужчинами?
