изготовление «мелких деталей», запустил в серию 37-мм автомат 61-K, скопированный с 40-мм зенитной пушки «Бофорс» L/60. К орудию был разработан бронебойный боеприпас, и оно считалось «противотанково-зенитным».
От «трехдюймового» калибра немецкие военные отказались сразу, сделав ставку на превосходную 8,8-см зенитную пушку Круппа Flak 18 с полуавтоматическим затвором, скорострельностью 15–20 выстр./мин и досягаемостью по высоте 10 600 м. Ее 10-кг снаряд, вылетавший из ствола с начальной скоростью 810 м/с, был одинаково эффективен как против самолетов, так и против бронетанковой техники и долговременных огневых точек. Вес системы в боевом положении — 5000 кг, в походном (с четырехколесной повозкой для транспортировки) — 8200 кг.
В СССР к 1937 году тоже пришли к выводу о необходимости увеличения калибра и мощности зенитных орудий. В 1939 году была принята на вооружение 85-мм зенитная пушка 52-К, созданная по проекту Г.Д. Дорохина путем наложения 85-мм ствола с полуавтоматическим затвором и дульным тормозом на четырехколесную платформу пушки 3-К. Сам ствол получили, втиснув 85-мм свободную трубу в кожух 76-миллиметровки, сохранив практически неизменными качающуюся и вращающуюся части «Рейнметалла». Вес снаряда составил 9,2 кг, начальная скорость 800 м/с, дальность стрельбы 15 500 м, потолок 10 500 м, максимальная скорострельность 15 выстр./мин, вес системы 4500 кг.
В связи с вышеизложенным вызывает некоторую оторопь довольно часто встречающееся утверждение о том, что в предвоенный период конструкторское бюро завода № 8 «по числу разработанных и принятых на вооружение систем оказалось значительно плодовитее остальных артиллерийских КБ нашей страны».
Производство 152-мм гаубицы «Рейнметалл» в 1931 году было поручено Мотовилихинскому (Пермскому) заводу № 172. Из-за отсутствия готового образца, отработанной технологии и оснастки «немка» в серию так и не пошла: в 1932–1934 гг. предприятие с трудом сумело сдать восемь экземпляров.
Не прижилась и 152-мм мортира «НМ». После небольшой доработки ее начали выпускать небольшими партиями на заводе № 172 и за четыре года собрали 129 единиц. Поскольку общий пакет заказов фирме «Рейнметалл», сделанный в то время, когда крестьяне грызли кору на деревьях и ловили лягушек, был оценен в 1,25 миллиона долларов, смею полагать, что мортира красным командирам требовалась. Однако довольно скоро «самая передовая советская военная мысль» сменила направление, и все работы по мортирам в СССР были свернуты. Относительно «НМ» возобладало мнение, что она «для полка тяжела, а для дивизии маломощна».
В полки вермахта эта мортира — пехотное орудие 15 см s.I.G.33, способное за счет шести переменных зарядов и максимального угла возвышения 75 градусов стрелять как прямой наводкой, так и действовать в качестве сверхтяжелого миномета, начало поступать в 1933 году. Его фугасный снаряд весил 38 кг, содержал 7,8 кг ВВ и проникал под укрытия толщиной до трех метров из земли и бревен. Дальность стрельбы — от 925 до 4700 м. В боевом положении система весила 1750 кг, в походном — 2872 кг.
Настоящим шедевром, созданным конструкторами «Рейн-металла», было 7,5-см легкое пехотное орудие le.I.G.18. Система в боевом положении весила всего 400 кг, что позволяло без особого труда перекатывать ее по пересеченной местности силами расчета, сопровождая пехоту «огнем и колесами». Раздельно-гильзовое заряжание с использованием пяти переменных зарядов позволяло вести настильный и навесной огонь, что обеспечивало поражение широкого диапазона целей на дальности до 3550 м и возможность ведения огня с закрытых позиций. На самом малом заряде начальная скорость 6-кг снаряда составляла всего 92 м/с. Заряжание производилось, как в охотничьем дробовике, — «переломом ствола». Скорострельность достигала 12 выстр./мин.
Каждый пехотный полк имел роту орудий в составе шести le.I.G.18 и двух s.I.G.33. Таким образом, с учетом двух орудий в разведывательном батальоне германская пехотная дивизия располагала по штату 20 легкими и 6 тяжелыми пехотными орудиями.
Для сравнения: советскому стрелковому полку полагалась одна артиллерийская батарея из шести 76,2-мм пушек обр. 1927 г. «Полковушка» забрасывала снаряд в два раза дальше, что при ее специализации было не очень актуально, весила в два раза больше и могла вести только настильную стрельбу — то есть из траншеи или оврага супостата не выковыряешь. Кроме того, по мысли советских теоретиков, для поддержки пехоты могли использоваться 45-мм ПТП, имевшие фугасные снаряды, а для навесного огня предполагалось использовать минометы. Или все-таки мортиры? В данном вопросе теоретики еще не определились.
Одним из лучших орудий поддержки пехоты Второй мировой войны стала игрушечно-миниатюрная 70-мм японская пушка «Тип 92», весившая всего чуть больше 200 кг. Лафет имел пневмогидравлическое устройство. Колеса крепились на коленчатых осях, так что для лучшей устойчивости пушка могла быть установлена непосредственно на грунте или приподнята с увеличением длины отката при стрельбе с большими углами возвышения. Осколочно-фугасный снаряд весом 3,8 кг содержал 600 граммов ВВ — столько же, сколько советская 76-мм осколочно-фугасная граната ОФ-350 для полковых и дивизионных пушек. Дальность стрельбы была от 40 до 2800 м.
Еще одним направлением советско-германского сотрудничества было создание в 1930 году при Оружобъединении специального КБ-2, в котором группа немецких инженеров под руководством «опытного и знающего» конструктора Фохта проектировала для Красной Армии новые артиллерийские системы, а выпускники советских технических вузов и военных академий учились, «как надо работать». Начальником конструкторского бюро был красный командир, дипломат и разведчик Л.А. Шнитман, а одним из стажеров — будущий «гений советской артиллерии» В.Г. Грабин. И хотя в своих мемуарах Василий Гаврилович ругательски ругает немцев за высокомерие и пренебрежение вопросами подготовки советских кадров, он признает — польза от привлечения импортных специалистов была:
«Культура проектирования и разработка рабочих чертежей у немецких конструкторов в то время стояла гораздо выше, чем у нас. В частности, их проекты учитывали требования производства, чем выгодно отличались от проектов советских конструкторов. Это и было самым ценным. И хотя немецкие конструкторы не делились своим опытом, несмотря на специальный договор между фирмой «Рейнметалл» и нашим ВОАО, молодые советские специалисты восприняли от них немало. В результате совместной работы с немецкими конструкторами ни одно другое КБ артиллерийских систем не имело столь высокой культуры проектирования, как наше…
КБ-1 имело по тому времени очень квалифицированные кадры. Оно специализировалось главным образом на проектных разработках артиллерийских систем. Свои проекты оно передавало на заводы валового производства, на этих заводах местные конструкторы делали рабочие чертежи…
Стиль работы КБ-2, использовавшего германский опыт, был иным. Бюро делало всю конструктивно- техническую разработку, изготовляло рабочие чертежи, технические условия, и завод, которому поручалось массовое производство орудий, получал от КБ-2 полную техническую документацию для изготовления опытного образца, причем культура рабочих чертежей была высокая. Чертежей такого качества артиллерийская промышленность еще не знала».
За сравнительно короткий период своего существования КБ-2 создало ряд систем, в том числе 203-мм мортиру, 122-мм и 305-мм гаубицы.
Начало 1932 года было отмечено очередной реорганизацией советской промышленности. 5 января ВСНХ был разделен на наркоматы тяжелой, легкой и лесной промышленности. Руководство всей оборонной индустрией было сосредоточено в Главном военно-мобилизационном управлении НКТП: наркомом был назначен Г.К. Орджоникидзе. В состав ГВМУ вошли Всесоюзное орудийно-арсенальное объединение, Оружейно-пулеметный трест, объединение «Патрубвзрыв», Военно-химический трест, Снарядный трест, Спецмаштрест, Авиапром и другие объединения.
В том же году путем слияния КБ-1 и КБ-2 было образовано Главное конструкторское бюро № 38 ВОАО. Его начальником стал военный инженер В.Н. Дроздов, заместителем — В.Г. Грабин:
«ГКБ-38 вобрало в себя кадры и опыт двух КБ. Придавая особое значение созданию первоклассной артиллерии, Наркомтяжпром построил для ГКБ-38 специальное здание, а при нем — завод для изготовления опытных образцов и опытных серий. Решение о создании ГКБ с заводом было совершенно правильное и
