«По своим артиллерия бьет…». Слепые Боги войны

В обзоре ГУ РККА от 31 октября 1928 года отмечалось: «Если в швейцарской армии при призыве на действительную военную службу от каждого призываемого требуется обязательный минимум, выражающийся в умении читать, писать, устно и письменно считать со знанием четырех правил арифметики, целых и дробных чисел, в умении производить простые вычисления, в знании географии страны и умении читать ее карту, в знании истории и конституции страны, то у нас есть еще призывники совершенно неграмотные — 11 % и значительный процент малограмотных (26 %)». За два года службы в кадровых войсках они должны были усвоить минимум военных навыков и знаний, необходимых бойцу. Что касается знания дробей, процентов и умения читать карту, то у нас многие командиры не блистали такими «глубокими познаниями».

Подготовкой младшего командного состава для артиллерии занимались учебные дивизионы (батареи) и полковые школы, созданные непосредственно в войсках при артиллерийских полках или отдельных артиллерийских дивизионах. Младшие командиры Красной Армии — главный цементирующий и обучающий контингент любой другой армии — по своему материальному положению, образованию и опыту мало чем отличались от рядовых.

Из доклада начальника Строевого управления Л.П. Малиновского начальнику ГУ РККА В.Н. Левичеву от 26 июня 1926 года:

«Выпущенный осенью прошлого года из войсковых школ младший комсостав не пользуется авторитетом среди рядовой массы красноармейцев. Выше указанные причины способствовали этому, кроме причин внешнего характера, как, например, плохое обмундирование, изношенное и истрепленное учебой, вынуждающие младшего командира являться перед строем в неряшливом виде, чем вызываются насмешки со стороны молодых красноармейцев, одетых в новое обмундирование.

Неавторитетный командир или замыкается в себе, или же переходит на панибратство, совершенно теряя свой командирский облик. Часто несдержанное отношение среднего и старшего комсостава по отношению к младшему подрывает слабый авторитет младшего командира. Не обладая достаточной силой воли и настойчивостью, не воспитанный в этом направлении в войсковой школе, младший командир теряется перед рядовой массой, часто преувеличивая представление о своей беспомощности.

Из такого положения вытекает и отношение к службе младшего командира. Имея большую, чем рядовой красноармеец, нагрузку, младший командир тяготится службой и часто не выполняет своих обязанностей».

«Краскомов» на заре революции готовили на скороспелых курсах, куда можно было записаться, имея пролетарское происхождение и две рекомендации — одна рекомендация от члена партии, вторая — от организации, «стоящей на платформе Советской власти». Так, имея в багаже четыре класса реального училища, стал «ленинским юнкером» будущий Главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов.

После Гражданской войны в стране была развернута сеть военных школ среднего комсостава, выпускавших при сроке обучения 3–4 года командиров взводов всех родов войск. Абитуриенты проходили «вступительные испытания», хотя социальное происхождение по-прежнему играло определяющую роль. Наибольшее предпочтение отдавалось рабочим как самому верному делу революции классу. Крестьянство считалось менее надежным, так как «оно постоянно рождало мелкую буржуазию». Проблема заключалась в том, что «пролетарский молодняк» имел слабую общеобразовательную подготовку, не отличался здоровьем и не рвался служить в армии «пролетарской диктатуры».

В обзоре ГУ РККА о состоянии Красной Армии в 1927–1928 гг. сообщалось:

«Слабость подготовки поступающих контингентов и трудность подбора, несмотря на очень большой наплыв желающих поступить в военные школы (на 4000 вакансий — 16 000 кандидатов, а если считать с теми, кто отсеян в частях и вербовочными комиссиями, то — около 25 000 кандидатов), объясняется крайней трудностью сочетать соответствующий классовый отбор с необходимой общеобразовательной подготовкой и физическими качествами.

Среди поступающих в военные школы имели среднее образование: в 1925 г. — 8,65 %, в 1926 г. — 26,03 %, в 1927 г. — 17,73 %. Прочие имели образование низшее. Надо отметить, что окончание школ II ступени не является еще полной гарантией достаточной подготовки и значительный процент этой группы не справляется со вступительными испытаниями.

Подбор поступающих по классовому признаку затрудняется слабой тягой в военные школы рабочей молодежи из числа индустриальных рабочих и партийцев…

Число непринятых по состоянию здоровья достигает 55,6 %. При приемах последних трех лет брак достигает 50 % явившихся на прием, причем особенно много бракуется рабочей молодежи. Так, медицинскими комиссиями было забраковано: в 1926 году — 40 % и в 1927 году — 42 % от общего числа рабочих, прибывших для поступления в военную школу. Главными причинами браковки являются общее физическое недоразвитие, расстройство сердечных функций и неврастения».

И оттого, стало быть, так оно и получалось: наплыв желающих большой, а «отборных по умственному развитию и физической силе людей» катастрофически не хватает.

Невежественных курсантов приходилось обучать элементарным вещам, иначе они были неспособны усвоить даже упрощенную программу — естественно, за счет уменьшения часов на профессиональную подготовку. В военно-теоретическом курсе 24 % учебного времени занимали уроки русского языка, арифметики и географии, еще 29 % съедали политические занятия, пришедшие на смену Закону Божьему.

«Наряду с военными дисциплинами, — вспоминает Н.Н. Воронов, поступивший в Высшую артиллерийскую школу комсостава с оценкой «неудовлетворительно» за экзамен по топографии, — мы с увлечением изучали историю партии, политическую экономику и партийно-политическую работу. Я прочитал первый том «Капитала» и много ленинских работ… С особым прилежанием мы овладевали марксистско-ленинским учением. Сознавали, что без этой науки не может обойтись советский командир».

Понятно, что в программу обучения не входили иностранные языки, впрочем, ни учебников не было, ни словарей; не стоит заикаться об аналитической геометрии, дифференциальном исчислении и практической химии. Ну, и как прикажете исполнять завет Петра Первого: «Артиллерия наука есть, а не токмо грохот один»?

Командиры среднего звена повышали свою квалификацию на курсах усовершенствования. Технических специалистов для армии готовили военные отделения гражданских вузов. Высшее военное и военно-техническое образование давали военные академии, среди них Артиллерийская академия РККА. В связи с общим сокращением армии по приказу РВС СССР № 469 от 6 мая 1925 года она вместе с Военно- инженерной и электротехнической академией была слита в Военно-техническую академию РККА, где организовали артиллерийский факультет и отделение порохов и взрывчатых веществ.

В 1928 году в РККА было более 70 % командиров, имевших военное образование в объеме не ниже военной школы. В то же время 76,7 % комсостава имели низшее общее образование, 21,7 % — среднее и лишь 1,6 % — высшее. Причем процент командиров со средним образованием с каждым годом уменьшался. Причина заключалась в том, что молодежь с законченным средним образованием военная карьера не привлекала: служить было тяжело и непрестижно, денежное содержание было незавидным, материально- бытовое положение просто диким.

Процесс глобального сокращения и разоружения коснулся всех армий. Так, Вооруженные силы Франции насчитывали 677 тысяч человек, в том числе 84,6 тысячи в артиллерии. Военные бюджеты безжалостно урезались, падал престиж военной профессии, сокращались оклады и перспективы карьерного роста. В той же французской армии среди артиллерийских офицеров, получавших прекрасное образование в Политехнической школе, наметилась тревожная тенденция оставлять военную службу ради высокооплачиваемой работы в частных оружейных фирмах. Но нигде, кроме СССР, офицеры не обитали в сортирах, не продавали на рынке собственные кальсоны, а их жены не занимались самогоноварением и проституцией ради куска хлеба. В секретных документах указывалось на рост самоубийств, которые приняли в армии «эпидемический характер» и в значительной мере были вызваны тяжелым материальным положением военнослужащих: за первую половину 1924 года — 239 случаев, за зиму 1925/26 г. — 281, 1926/27 г. — 312, 1927/28 г. — 381 случай. Наиболее неблагополучной группой признавались командиры рот