Мойра была очень благодарна ему.
Она считала неловким обсуждать новые обстоятельства жизни Пэта, поэтому ела молча. Ее отец и миссис Кеннеди оживленно болтали о разных мелочах. О том, что он сейчас вырезает сову, о фестивале, на котором будут выставляться работы местных умельцев. Миссис Кеннеди настаивала, что он должен выставить свои работы тоже. Для Мойры это стало новостью.
Они говорили о том, что миссис Кеннеди входит в местное женское собрание. Чувствуя, что фермерское дело перестало приносить должную прибыль, участницы собрания решили сдавать комнаты.
Миссис Кеннеди тоже подумывает об этом. Ведь у нее в доме целых три комнаты с ремонтом — осталось лишь купить кровати. Можно поселить шестерых людей и жить на арендную плату.
Тут Мойра поняла, что не знает, как зовут миссис Кеннеди. Тогда бы она обратилась к ней: «Орла» или «Джанет» — или как там еще — «можно мне переночевать в одной из комнат?». Но она не знала, как ее зовут, а отец не называл ее по имени — он обращался к ней «дорогая», «солнышко» и так далее.
Когда они поужинали, Мойра поднялась и взяла в руки чемодан.
— Спасибо вам большое за любезный прием, но мне нужно искать место для ночлега, поэтому пора выдвигаться. Автобус по-прежнему ходит каждые полчаса?
— Да подожди еще полчасика, — сказал отец. — Ты без проблем поселишься в «Стелла Марис». Они дадут тебе отличную комнату.
— Я хотела заскочить к Пэту, — сказала Мойра.
— Его сейчас нет дома. Он на работе. Поезжай к нему лучше завтра утром.
— Хорошо. Но я, пожалуй, все-таки пойду. Еще раз спасибо за гостеприимство.
— На здоровье, — сказала миссис Кеннеди.
— Рад был повидаться с тобой, Мойра. И не перерабатывай там, в Дублине.
— Па, а ты знаешь, чем я занимаюсь?
— Ты же работаешь на правительство?
— Ну, можно и так сказать, — угрюмо ответила Мойра и вышла из дома.
До автобуса она решила пройти мимо своего старого дома. Она шла по знакомой дорожке — по ней не раз ходил ее отец, прежде чем переехал к миссис Кеннеди. А почему собственно и нет? У нее был уютный чистый дом, где за ним ухаживали, где его кормили, где его могли приголубить. Дома он всего этого не получал.
Мойра подошла к старому строению. Она сразу увидела, что новые хозяева покрасили его. Они разбили рядом с домом садик. Конюшня, коровник и другие хозяйственные постройки были почищены, приведены в порядок и теперь имели совершенно современный вид. Новые хозяева превратили ферму в сыроварню, в центре которой стоял дом, где Мойра провела все свое детство.
Она вошла во двор и осмотрелась. Вот дом. Если кто-то выйдет, она скажет, что жила здесь раньше. Через окно увидела, как в камине танцует пламя. На столе бутылка вина и два бокала.
Мойре сделалось грустно.
Почему ее родители не смогли сделать дом таким же уютным для нее и Пэта? Почему во времена ее детства не было социальных работников, которые могли передать их в другие, более благополучные семьи?
Ее мать и отец не были настоящими родителями в полном смысле этого слова. Мать всегда нуждалась в помощи, а отец безуспешно пытался справиться по хозяйству. Мойра и Пэт должны были вырасти в семье, где бы им были доступны радости детства. В семье, где все бы просто смеялись, если бы Пэт начал носиться по дому, изображая лошадь, а не стали бы надирать ему уши, как это обычно происходило.
У Мойры никогда не было кукол, не говоря уже о кукольном домике. Дни рождения не праздновались. Она не могла пригласить одноклассников к себе — именно дома она научилась быть холодной. Она боялась дружить с детьми, потому что рано или поздно нужно было пригласить подругу, а там царил полный хаос.
Мойра почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы: таким мог быть ее дом, когда она была маленьким ребенком.
Мойра села на автобус и вышла в центре. Она поселилась на две ночи в «Стелла Марис». Хорошая комната по приемлемой цене. Но Мойра не могла успокоиться, у нее был отец, который мог предложить ей остаться, а вместо этого она вынуждена снимать комнату в пансионе в своем родном городе.
Завтра утром она навестит Пэта. Странно, что он связался с этой миссис О’Лири, она ведь намного старше. Просто нелепо. Неужели мистер О’Лири ушел из-за Пэта? Трудно себе представить, как Пэт называет эту женщину Эрин. Так или иначе, завтра все выяснится.
На следующее утро она отправилась в мастерскую, где работал Пэт. Она нашла его во дворе, брат заправлял автомобили бензином или дизелем. Он искренне обрадовался ее приходу.
— У тебя что, до сих пор нет машины? — спросил он.
— Есть, но она в Дублине, — ответила она.
— Тогда извини — мы не сможем заправить ее отсюда, — засмеялся Пэт.
Эта работа подходила ему на сто процентов. Он непринужденно общался с клиентами, легко управлялся с заправкой и, похоже, находил прелесть в том, что другие могли назвать скучным и нудным занятием.
— Пэт, вообще-то я пришла к тебе. Когда у тебя перерыв?
— Я могу пойти на перерыв в любое время. Погоди только — скажу Эрин.
Мойра последовала за ним к кассе, которая находилась в новеньком магазинчике, построенном на месте старой мастерской.
— Эрин, ко мне приехала родная сестра. Ты не против, если я выйду выпить с ней кофе?
— Конечно, Пэт. Ты и так работаешь, не покладая рук. Можешь не торопиться. Как дела, Мойра? Давно не виделись.
Мойра посмотрела на женщину. Эрин О’Лири — лет на десять старше ее, мать троих девочек и жена Гарри, который работал коммивояжером и часто отсутствовал дольше, чем того требовала работа. В «Стелла Марис» Мойра узнала за завтраком, что на сей раз он уехал из страны.
На Эрин была красивая форменная одежда желтого цвета с голубой окантовкой. Ее мягкие волосы были подвязаны желто-голубой ленточкой. Она была подтянута и в хорошей форме и явно выглядела младше своих сорока четырех или сорока пяти лет. Она смотрела на Пэта с нескрываемым обожанием.
— Я слышала, что вы хорошо относитесь к моему брату, — сказала Мойра.
— Да, это у нас взаимно. Без него я бы не управилась.
В этот момент вернулся Пэт. Он переоделся. Услышав последние слова Эрин, он засмущался, как ребенок.
— Я рада. Он хороший брат, — сказала Мойра, стараясь, чтобы ее голос прозвучал как можно больше искренно.
На самом деле, Пэт всегда был для нее головной болью все эти годы — но миссис О’Лири об этом знать не стоит.
— Не сомневаюсь, — сказала Эрин, нежно обнимая Пэта одной рукой.
— А у вас это все серьезно? — спросила Мойра, изо всех сил стараясь улыбаться, давая понять, что она спрашивает из хороших побуждений.
— Надеюсь, — сказала Эрин. — Я не знаю, что буду делать без Пэта. Да и мои девочки тоже.
— Я никуда не собираюсь уходить, — гордо вставил Пэт.
А как бы она отнеслась к этой парочке с точки зрения социального работника? Она бы внимательно изучила семейные обстоятельства миссис Эрин О’Лири, проверила, что ее муж больше не вернется в семью и настаивала бы на выселении Пэта Тирни из дома О’Лири. Она всегда руководствовалась здравым смыслом в отношении своих клиентов. Но решая вопрос таким образом, она бы лишила Пэта любящей семьи и любимой работы, которыми брат, похоже, так дорожил.
Они отправились пить кофе в ближайшее кафе, где Пэта все знали. Здесь он был своим человеком и охотно общался со всеми.
Его спрашивали об Эрин, и он сказал, что на прошлой неделе на его день рождения она приготовила торт и написала на нем кремом его имя. И вся семья вручила ему подарки. А Эрин, похоже, сообщила о дне
