Пулемет ребята уволокли в школу и решили организовать там музей. Теперь они хотят попробовать разузнать об этом пулеметчике.
— Разузнать нетрудно. Его родная сестра, старая-престарая бабка, живет в деревушке.
Рыжий обрадовался:
— Вот это новость!
К танцплощадке тянулись мальчишки и девчонки. Некоторые из них подозрительно посматривали друг на друга. Антошка догадывался, что они уже встречались в поединках и сейчас не теряют бдительности: мало ли что может выкинуть противник.
Протарахтел мотоцикл. Это приехал Коржецкий. К площадке подошел командир саперов, и мальчишки окружили военного. По тротуару не спеша шагали Хромой Комендант и незнакомый рослый старик в белой рубашке, подпоясанной узким пояском. Голова старика была совершенно белая. Следом за ними шли Марфа Посадница и Яшка, будто адъютанты, сопровождающие генералов во время прогулки.
— Кто это? — спросил Антошка, указывая глазами на незнакомого старика.
— Человек-экскаватор, — шепнула Марфуша.
— Ого! — сказал Антошка. Рыжий ничего не понял, но расспрашивать не стал — показывал свой характер.
Когда человек читает хорошую книгу, смотрит захватывающий фильм, он забывает о времени, он сам как бы становится участником событий. Примерно так случилось с Антошкой. Он слушал незнакомого старика и забыл, что стоит на танцплощадке, что рядом десятки других мальчишек и девчонок. Старик заворожил его. Он говорил тихо и раздумчиво, чуть растягивая слова. Сначала он рассказывал о своем отце-золотоискателе. Отец старика всю жизнь мечтал найти золотину, самородок, чтобы как-то поправить дела. Но сколько не перемыл он песка в ручьях иркутской тайги — счастье от него убегало. Уже умирая, он сказал сыну:
— Невезучие мы люди, сынок, золотину я не нашел и тебе не советую искать. Не принесет счастья золотина. Одно я понял, сын, бедному человеку всю жизнь бедовать.
И пошел молодой Филиппов в шахту рубать уголек, встретился там с большевиками.
«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы свой, мы новый мир построим, кто был ничем — тот станет всем», — пел он на тайных сходках. Молодой Филиппов теперь знал: не прав был отец, человек создан для счастья, надо только всем угнетенным миром подняться против богачей.
Однажды сходку проводили в забое. Но полиция пронюхала и забаррикадировала выходы из шахты, чтобы арестовать горняков.
Филиппов с друзьями-шахтерами по подземным, только им известным ходам выбирался на поверхность.
Через много лет после того дня Филиппов оказался на Кузнецкстрое. Здесь была передовая линия социализма, значит, здесь было его место. Бывшего горняка поставили бригадиром землекопов на строительстве домны.
Антошка любил читать серию «Жизнь замечательных людей». И эти люди, о которых рассказывали книги, казались ему недоступными, жившими давным-давно. Он читал о знаменитом революционере и наркоме промышленности Серго Орджоникидзе, читал о талантливом металлурге Бардине. Он полюбил их, но все равно не мог представить, что это обычные, простые люди. И вот рядом с ним стоит человек, которому и Серго, и Бардин жали руки, говорили теплые слова.
— Подходит ко мне Серго, — рассказывал Филиппов, — смотрит в глаза и улыбается. Говорит: «Американские газеты пишут: «На Кузнецкстрое работает человек-экскаватор». Да какой же он, этот человек, экскаватор? Просто у него сильные рабочие руки и горячее большевистское сердце.
Антошка не только умом понял, но и почувствовал сердцем, что вот сейчас перед ним проплывает история, которую он и все собравшиеся ребята изучали по учебникам. А здесь не книжки — живые герои. Вот он — хромой старик, которого они видят в поселке каждый день. Сегодня у него на груди два ордена Ленина, медали. И кажется, что совсем это не комендант, а генерал. Хотя у Хромого Коменданта не только военные ордена — он строил Магнитку, Донской канал и Братскую ГЭС, а доживать свой век приехал на Запсиб — здесь не застоится старая кровь, как шутит Савелий Иванович.
— Запсиб — это будет целая металлургическая держава, — говорил Коржецкий, посматривая на мальчишек и девчонок. — Пройдут годы, и о строителях Запсиба напишут книги. И героями этих книг будут ваши отцы и матери, а может быть, и вы сами.
Он ухмыльнулся:
— Теперь подумайте, враждующие стороны, стоит ли из-за мелочей ссориться, тем более драться.
Из ребячьей толпы шагнула девчонка с двумя короткими косичками.
— Меня зовут Катька. Кое-кто меня называет Катькой Подлизой, хотя я никогда и ни к кому не подлизывалась и подлизываться не буду. Я обещаю, что драки не допущу. Пусть-ка кто попробует драться — я тому глаза выцарапаю.
— Ну, ты полегче, Акимова, — сказал Рыжий. — Без применения ногтей. Не будет драки — точно!
— Не будет, — загудел ребячий народ. — Что мы, не соображаем, что ли?!
Коржецкий поднял руки и довольно сказал:
— Теперь я вижу, что дело имеем с серьезными людьми. Так вот, товарищи мальчишки и девчонки, в воскресенье в поселке начнется строительство клуба. Строительство будет вестись общими силами. И еще, друзья, приходите к нам в штаб, от вашей помощи мы не откажемся.
Антошка заметил, что постепенно «враждующие» стороны забыли о былой вражде и перемешались; уже нельзя было понять, где мехколонцы, а где отделочники.
К Антошке подошел Рыжий.
— Если ты не очень на меня дуешься, то двинем вместе к той бабке. Мы для музея ее воспоминания запишем.
— Договорились, — согласился Антошка.
Глава семнадцатая. Новая квартира. Ребята идут к начальнику стройки
Отец с работы вернулся необычно оживленным.
— Раствор подбросили? — высказал догадку Антошка.
— Куда там — жди. Дают в час по чайной ложке. — Он обнял сына и поднял к потолку. — И все-таки сегодня у нас счастливый день.
Он поставил Антошку на пол и как о давно решенном деле сказал:
— Ты меня, сын, не выпытывай. Секреты я хранить умею. Вот вернется мама, тогда я вас обрадую кое-чем.
Антошка думал, что мать, как всегда в последнее время, вернется поздно, но ошибся. Она пришла чуть ли не вслед за отцом. Только настроение у нее, по всему чувствовалось, было никудышным. Она молча скинула заляпанный краской комбинезон и бросила в угол, хотя раньше аккуратно складывала его.
— Что-то мать у нас не в духе, — сказал Павел Иванович, посматривая на сына.
— Это ты у нас вечный бодрячок, — взорвалась та. Отец, все еще улыбаясь, приобнял мать и обеспокоенно спросил:
— Что случилось?
Та присела на табуретку и с укором сказала:
— Лорин как убитый ходит по стройплощадке. Сегодня даже отказался в Нахаловку вечером.
— Может, за ум мужик взялся, вот и отказался левые рубли заколачивать, — высказал предположение отец. — Плюнь ты на своего Лорина.
— «Своего», — снова взвилась мать. — Он такой же мой, как и твой. Одна разница — Лорин о заработках думает, а ты копейками довольствуешься.
Отец кашлянул и взволнованно заходил по комнатушке: три шага вперед, три назад.
— Зря, мать, обижаешься. А Лорина, слышал, обсуждать будут на парткоме. Заслужил — получай.
