солому. Он уже не думал о стропиле, о петле, о сведении счетов с проклятущей жизнью. Он думал, как бы спрятаться от этого урагана. И ничего не мог придумать. Он видел одним не распухшим еще глазом мельтешение рук и ног, это была не Таека, это был злой дух в женском обличий. И от него не было спасения.
– Получай! Я-яаа!!!
Дил увернулся от удара ногой, получил два кулаками и три ребром ладони, но успел подпрыгнуть, ухватиться за какое-то торчащее из стены бревно, подтянулся, получил вдогонку еще два удара и полез куда-то под потолок. Если бы у него была возможность, он выпрыгнул бы в открытый космос, лишь бы избежать этих жгучих, болезненных тычков и ударов. Дил Бронкс был уже почти трезв. И все же она его достала и под потолком, она его протрезвила окончательно – такого сеанса излечения от похмелья Дил еще никогда не проходил. Он дикой черной кошкой скакал по стропилам, изворачивался. Но она его доставала, догоняла – и била, била, била. Упал он прямо на спийу жеребцу.
Еще в полете Дил осознал, что он абсолютно трезв, что он еще никогда в жизни не был настолько трезв. Но жеребец этого не знал, он взвился на дыбы, потом взбрыкнул задними ногами и сбросил незадачливого ездока.
– Все! Все-е-е!!! Больше не надо!!! – дико зжрал Дил, забившись на четвереньках в угол, скаля свои ослепительно белые зубы с еще более ослепительным бриллиантом, сверкавшим в них.
Но Таека все же наградила его завершающим ударом – нос у Дила, и без того широкий и большой, стал еще шире и больше.
– Вот так будет хорошо! – сказал Таека ледяным голосом и совсем без одышки, будто это неона только что носилась по всей конюшне молнией. – Сюда!
По ее команде в распахнутую дверь ворвались сразу три шестируких кибера, подхватили Дила Бронкса и в полминуты спеленали его пластиконовыми бинтами как самого заурядного буйнопомешенного. Застыли в ожидании следующей команды.
– Повесить! – жестко приказала Таека.
Огромные глазища у Дила совсем вылезли из орбит.
– За что? – пролепетал он, облизывая пересохшие синие губы пересохшим языком. – Ты с ума сошла?!
– Повесить! – еще жестче повторила Таека.
Киберы ее поняли. Они забросили два пластиковых конца за стропила, подтянули спеленутого, закрепили концы и замерли. Дил Бронкс висел тренировочной грушей, не доставая ногами сена на целых полтора метра, он был просто отличной мишенью, на нем можно было отрабатывать самые сложные удары, только чуть подпрыгнуть и… Но Таека не стала продолжать избиение. Она была удовлетворена делом рук своих.
– А ты чего притих! – она резко развернулась к Гугу Хлодрику, прятавшемуся за крупом одного из жеребцов. – Ко мне!
Команда была столь ясна и устрашающа, что Гуг упал и пополз к Таеке, глядя на нее совершенно трезвыми, молящими о пощаде глазами. Он был в совершеннейшей прострации. Он был забит, опустошен, обезволей до такой степени, что забыл, как его зовут и где он находится. Лишь увидев киберов, подступающих к нему с бинтами, он встал на ноги разбуженным шатуном, взревел, мощными ударами отбросил и правого, и левого от себя – так, что только хромовые ребристые ступни засверкали в воздухе. И тут же увидел перед собой маленькое желтенькое личико с раскосыми глазами.
– Нет! Ты еще не созрел! – спокойно прошипела Таека. И вдруг лицо ее исказилось: – Я-я яааа!!!
Град ударов обрушился на беглого каторжника, вожака банды, бывшего блистательного десантника- смертника из особого отряда космоспецназа по борьбе с межзвездным терроризмом. Это была буря, ураган, смерч и цунами, все вместе взятое. Уже на двенадцатом ударе Гуг в полном безумии зарекся пить – если только выживет, если только… Он пытался защититься, уклониться от ударов, достать эту маленькую бесовку, ведь надо ухватить ее, и все! Он сжал бы ее в ладонях – и она притихла бы как мышка. Ничего больше и не надо! Но он не мог этого сделать, как ни старался. Она была сильнее его в бою, искусней и ловчее.
– Я-яааа!!!
От последнего удара в мозгу у Гуга помутилось. Но он не успел упасть. Ловкие киберы подхватили его, спеленали и подвесили в метре от владельца этой роскошной конюшни и еще более роскошной космостанции Дубль-Биг, в метре от висящего грушей преуспевающего ученого и бизнесмена, респектабельного и талантливого Дила Бронкса.
– Повисите – дозреете! – спокойно сказала Табка.
И вышла, хлопнув дубовой дверью.
– Здравствуйте, Иван! – сказал круглолицый и улыбнулся кривой улыбкой.
Иван скосил глаз на собственное плечо. Нет, он еще не превратился в зверочеловека, плечо было обычным, его плечом. Они остановили плаху-распятие. Где головоногий?
В чем дело?! И почему старик пропал, а этот мертвец восстал из мертвых?! Он не ответил на приветствие.
– Вы меня не узнаете? – круглолицый погасил улыбку.
И Иван увидел, что это не тот, кого он придушил собственными руками. Вернее, тот, да не совсем. Отчаянная догадка промелькнула в голове. Неужели?! Он тогда ушел из его мозга. Куда он мог уйти? Только в тело круглолицего!
Нет, он мог уйти в любое тело, он мог воплотиться в старца с ясным взором, в одутловатого или даже в пижона с алмазной заколкой… Но он выбрал освободившееся тело. Он выбрал круглолицего. Первозург!
– Ну вот! – сказал Первозург-круглолицый, снова кривя рот. – Вот вы меня и признали.
– Где старик? – спросил Иван.
