– Если это и так, то причина в том, что я играю на фортепиано. Отец однажды сказал мне, что у меня такие же руки, как у матери. Она тоже играла на фортепиано.
– Вы скучаете без инструмента?
– Да, – с готовностью призналась она. – Думаю, музыка для меня то же, что для вас верховая езда.
Джеред изучал руку, лежавшую в его руке, как знаток изучает попавший к нему шедевр искусства. Осторожно поднес ее руку ко рту и коснулся языком всех пальцев по очереди. Лорен закрыла глаза.
Его губы поднялись к запястью, и, когда на пути оказался кружевной манжет, его большой палец проскользнул в петлю и расстегнул пуговицу, обнажив тонкую, прозрачную кожу.
– Вы такая нежная, – прошептал он, лаская губами ее запястье. – Вы умеете заставить думать, что все гораздо проще, чем кажется. Так…
Джеред не закончил фразу, уткнувшись губами в ее ладонь. Сердце Лорен бешено забилось, когда она почувствовала влажное тепло его языка, чувственно ласкавшего ее кожу.
Он поднял руку и провел пальцами по ее щеке, вопросительно всматриваясь в ее лицо.
– Лорен, я…
– Джеред…
Что бы он ни собирался сказать, он не сказал этого, потому что раздался повелительный голос Оливии:
– Джеред, Карсон ждет тебя, чтобы просмотреть последнюю колонку цифр. Лорен, дорогая, я думаю, вам нет необходимости дожидаться нас.
Губы Джереда превратились в тонкую полоску, а лицо будто окаменело, когда он рывком поднялся с кресла и вышел из комнаты.
Лорен взяла свои туфли и книгу и, прикрутив газовую лампу, повернулась к двери. В дверном проеме все еще стояла высокая фигура Оливии, и, когда Лорен подошла к ней ближе, она заметила, что одна ее черная бровь вопросительно приподнята.
– Доброй ночи, Лорен, – сказала она холодно.
– Доброй ночи.
Поднимаясь по лестнице, Лорен спиной чувствовала буравящий взгляд свекрови.
На следующее утро Лорен спустилась на кухню спросить Розу, не нужна ли ее помощь в приготовлениях к Дню благодарения. Ее уверили, что все идет своим чередом. Елена на рабочем столе сортировала белье. Уходя, Лорен вызвалась отнести его наверх, чтобы избавить от этого Елену, которой еще было трудно подниматься по лестнице.
– Я могу захватить и вещи Джереда, – предложила она, когда Елена нагрузила ее пахнущим свежестью бельем. К стопке белья были добавлены хрустящие от крахмала белые вечерние рубашки и цветные, нежных тонов, которые Джеред носил на ранчо.
Лорен быстро поднялась по лестнице и постучала в комнату Джереда. Ответа не последовало. Она уже собиралась окликнуть его, когда услышала плеск воды в одной из ванных комнат, расположенных через коридор. К ее удивлению, Джеред никогда не пользовался ванной, находившейся между их комнатами.
Лорен в нерешительности остановилась перед слегка приоткрытой дверью в комнату Джереда. «Правильно ли я поступаю?» – спросила она себя, открывая дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь.
Комната была обставлена довольно просто. У одной стены стояла дубовая кровать с высоким изголовьем. У другой возвышался массивный гардероб. Бюро, зеркало для бритья, таз и кувшин для умывания стояли в углу. Единственным украшением комнаты было кресло-качалка.
Коричневые полосатые занавески на окнах были раздвинуты, и солнечный свет беспрепятственно проникал в комнату. Постель была аккуратно застелена покрывалом, гармонировавшим по цвету с занавесками. Не было ни малейших признаков беспорядка. Лорен прошла через комнату к бюро и аккуратно положила стопку рубашек на полированную поверхность. Она уже собиралась уйти, когда что-то привлекло ее внимание.
По-видимому, Джеред проводил чистку своих карманов и вывалил их содержимое на крышку бюро. Лорен не могла удержаться от соблазна и взяла в руки черепаховую расческу, думая о том, как она касалась его волос. Монеты разного достоинства. Пачка банкнот. Уже знакомые карманные часы с золотой цепочкой. Три аккуратно сложенных пополам листка бумаги, похожие на рецепты. Кольцо с шестью медными ключами. Крошечный коробок спичек. И… На мгновение сердце ее остановилось. А потом заколотилось с такой силой, что ей захотелось придержать его рукой. Дрожащими пальцами она схватилась за свои часики.
Среди других предметов, извиваясь, лежала тонкая атласная лента, очень похожая на те, которые миссис Гиббонс вдела в петли нижних кофточек. Лорен сразу вспомнила потерянную несколько недель назад ленту после той ночи, когда Джеред раздел ее и уложил в постель.
Невольно она произнесла вслух его имя, и это вывело ее из оцепенения. И тут же Лорен услышала звук открывающейся двери ванной комнаты. Девушка резко обернулась. Он мог войти в любую минуту, но она не могла встретиться с ним сейчас. Это просто невозможно!
Лорен метнулась к двери в ванную, находившуюся между их комнатами, и, проскользнув внутрь, осторожно закрыла ее за собой. Джеред, тихонько напевая, вошел в комнату, совершенно не подозревая о той буре, которая бушевала в груди его юной жены.
16
– Оливия, гастрономические шедевры вашего стола не перестают меня поражать, – заявил Паркер Вандайвер, сияя улыбкой.
Он съел уже несколько порций традиционных блюд, которые принято подавать к столу в День благодарения, и теперь наслаждался последним бокалом вина.
Все сидели за столом на тех же местах, что и во время первого приема Вандайверов в доме Локеттов: Оливия и Карсон по разным концам стола, Паркер и Джеред по одну его сторону, Лорен и Курт по другую.
– Да, – подхватил Курт, – все восхитительно, и особенно из-за присутствия прекрасных дам.
Джеред с такой силой стиснул в руке свой бокал с вином, что побелели суставы. Лорен даже удивилась, что он не раздавил этот хрупкий хрустальный сосуд.
Она постаралась несколько отодвинуться от Курта, потому что его соседство все больше и больше ее раздражало. Как только они заняли места за столом, Курт прижался своим плотным тяжелым бедром к ее ноге и вообще использовал любую возможность, чтобы так или иначе коснуться ее.
Лорен испытывала острую неприязнь к Вандайверам. И в отце, и в сыне чувствовалась грубая сила, проявлявшаяся в каждом движении их мощных тел. Вежливые манеры этих людей казались ей неискренними, какой-то маской, надетой с определенной тайной целью.
Она была благодарна Карсону, предложившему всем перейти в гостиную, куда должны были подать кофе, и таким образом избавившему ее от близости Курта.
– Мы очень сожалели, что не застали вас, миссис Локетт, когда посетили «Кипойнт», – сказал Курт, подходя к ней. Лорен специально села в кресло возле камина, чтобы Курту не удалось занять место рядом с ней.
Ей не хотелось притворяться и говорить, что она была опечалена этим обстоятельством, поэтому просто ответила:
– Мы с Джередом в этот день выехали на прогулку.
Никто не заметил вытянувшегося лица Оливии, а Джеред язвительно заметил:
– Не забывайте, что это был наш медовый месяц.
– Вам понравилось жить на ранчо, миссис Локетт? – бесстрастно произнес Курт.
– Да, это было внове для меня, мистер Вандайвер. И я наслаждалась этим чувством новизны.
Отвечая на вопрос Курта, Лорен вспомнила предшествующую ночь, и у нее сжалось сердце. Тогда она впервые почувствовала близость к своему мужу. Почему же он опять стал таким холодным и далеким? Сегодня Лорен надела лилово-серое платье из жоржета, зная, что этот оттенок выгодно оттеняет цвет ее глаз. Если Джеред и обратил на это внимание, то воздержался от комплиментов.
– Вы, по-видимому, любите заниматься ранчо, Джеред. – Внимательный взгляд Паркера остановился на Джереде.
