Система каст возникла не в Индии, а значительно раньше и повсеместно в ареалах расселения еще проторусов. Рано или поздно в любом из ареалов образовывалось ядро суперэтноса, окруженное защитным этнококоном из гибридных предэтносов. Внутри ядра-рода (или суперсоюза родов) шло естественное деление на волхвов-жрецов, воинов и земледельцев-скотоводов-ремеслеников (брахманов, кшатриев и вайшья). Последнее, «вайшья», есть энглизированное «вешья, вешьи, весьи» то есть «селяне, поселяне» от слова «вешь, весь»= «село, поселок», вспомним выражение «по городам и весям». В «Ригведе» основа касты «вешья» есть понятие «vis» = «поселок, селение». Исходное слово из языка русов приобрело в Индии звучание «вешь, вишь», в России «весь», а, скажем, в Скандинавии «виц, вик» — из «vis»= «vic»; отсюда «викинги» — это первоначальное «висинки, вицинки», то есть «вики»= «вици», как «франки»= «франци, Франция»; и здесь ответ на вопрос, кто есть викинги. Они есть викинки, висинки — поселяне из поселков- виков-висов, а точнее, крепкая сельская молодежь из славянорусских поморско-прибрежных селений, которая шла в русские города-грады на службу в княжеские дружины, а иногда и сама сбивалась в ватаги, занималась разбоем (на манер «гулевых» казаков); только это есть суть «викингов», весь прочий романтический флер про «суровых северных норманнов, лордов морей» — сплошная литературщина и сочинительство на сказки про троллей и эльфов.
Мы не случайно отклонились на север. Между воинами-кшатриями Индии и варягами-викингами гораздо больше общего, чем это себе представляет читатель и большинство профессиональных историков, специализирующихся в своих локальных областях. И одни и другие были порождением суперэтноса русов. Они зародились, существовали и развивались в рамках уклада и традиций суперэтноса.
Кастовая система индоевропейцев описана в работе Ж. Дюмезиля «Верховные боги индоевропейцев» (М., 1986) и множестве прочих исследований. Поэтому мы подробно на ней останавливаться не будем. Скажем лишь о главном. Четких граней между тремя основными группами-кастами не было. Подавляющее большинство членов рода были «весьими» людьми, то есть селянами. Из них выходили и воины-кшатрии, и волхвы-брахманы. Воинами-кшатриями становились юноши с тринадцати-четырнадцати лет, прошедшие инициацию. Они «служили» воинами до двадцати пяти, реже тридцати лет. Затем меньшая часть их, наиболее приспособленная к воинскому делу, оставалась в дружине десятниками, сотниками, воеводами, князьями. А основная, значительно большая часть переходила в касту земледельцев-мастеров- ремесленников (созидателей), занималась непосредственно всеми видами производительного труда, обеспечивая жизнь своих (малых) семей и рода («большой семьи»). Причем в случае необходимости молодежь-воины привлекались к сезонным работам. А зрелые мужчины-вайшью при опасности или в походах брали оружие и становились в строй.
Система каст была чрезвычайно гибкой. И этим внутренний уклад русов-ариев напоминал уклад казачьей общины. Уклады были выстроены на традициях суперэтноса русов. Казак-земледелец, бывший воин, отдавал сына в казачье войско, на службу, потом тот возвращался, становился земледельцем, но мог быть призван на службу воином-«кшатрием» в любое время. Полностью в касту вайшью он попадал в преклонном возрасте.
Профессиональных воинов-кшатриев было совсем немного. Но и те из них, кто доживал до пятидесяти-шестидесяти лет, переходили в разряд селян-веси-вайшью. Вспомним, что и римские легионеры после двадцати-тридцати лет службы получали земельные наделы, становились земледельцами, что было не зазорно, а даже почетно, давало основательность и самодостаточность.
Волхвами становились люди зрелого возраста, зачастую бывшие воины-кшатрии, нередко увечные, неспособные к тяжелому труду. Они готовили себе смену из молодежи рода. Разумеется, в первую очередь они старались научить волховским знаниям своих детей — этим порождая наследственную преемственность. Но наследственность ни в среде выборных кшатриев-князей, ни в среде волхвов не была правилом и законом. Жизнь и общество (община) сами отбирали наиболее способных и пригодных.
Все три основные касты внутри рода были взаимосвязаны и переплетены неразрывно. Это и был сам род в его жизнеобеспечении и развитии. Собственно, эти три группы внутри рода не были кастами в нашем понимании. Кастами они стали только со временем и только в иноэтнической среде, когда внутрь рода- общины, затем государственного образования стали проникать «чужаки» извне. Вот тогда каждая каста поставила барьеры, ограждая и спасая себя от растворения в чужеродной массе и от утраты своих традиционных признаков, тем самым спасая весь род, все государство. Так случилось в Индии I тыс. до н. э. — I тыс. н. э., где касты стали основой самосохранения индоевропейской цивилизации и самих Ариев- русов. Но так не случилось в Хараппе или Шумере, где не было выраженной кастовости и, соответственно, не было защиты от инфильтрации в род-общество чужаков, что и стало причиной гибели и Шумера, и Хараппы.
Шумерские княжества и Хараппская держава нанимали в свои дружины и войска, в эту условную касту кшатриев «людей со стороны», будь то протосемиты-амореи («люди смерти») или дравиды… Результат — армии, дружины и другие воинские подразделения стали небоеспособными, они не могли защитить свои княжества и «царства». Результат оказался трагическим.
Русы-индоарии времен последних волн-выселков на Индостан подобных ошибок не повторяли. Они знали, что чужаку нельзя доверить ни власть над собой, ни свою безопасность, ни даже обеспечение рода сельхозпродуктами, то есть пропитанием. Именно так появилось понятие «шудры». Шудра никогда не мог стать волхвом-брахманом, князем-рашой (правильно именно «раша» — от слова-понятия «рус-рос-рас», то есть «светлый, господин, повелитель»; произношение на английский манер «раджа» неверное), воином- кшатрием, земледельцем-вайшья… Потому что шудра не был русом-арием, ему не было доверия.
В Индии той эпохи, да и более ранней, этнококон был столь велик, что несоблюдение самоохранения основной тройственной касты-рода от внешних гибридных русо-дравидов и дравидо-веддоидов привело бы к полнейшему смешению в течение трех-четырех поколений и к бесследному растворению русов-ариев в туземной среде. Благо, что каждая последующая волна родов-выселков с севера приходила на уже подготовленную почву с устоявшимися кастовыми традициями и четко выработанным (на сакральном уровне) отношением к шудрам. И это при том, что сами шудры, плотно окружающие роды-общины русов- индоевропейцев, не были абсолютно чуждым, чужим этноэлементом. Напротив, они были «санитарным кордоном», живым барьером между русами-индоевропейцами и уже самыми настоящими «неприкасаемыми» — негроидно-неандерталоидными аборигенами юга Индостана. В дальнейшем это породило вычленение множества каст, которые существуют в Индии и поныне. Степень культурной и этнической приближенности к русам-ариям давала каждой гибридной группе основание отделить себя от более отдаленной группы (слоя) кастовой перегородкой. Но это было позже. В рассматриваемый период было всего четыре касты: три свои, внутренние и одна промежуточная, но тоже как бы своя или полусвоя, отделяющая цивилизованный мир от мира «темных, страшных сил», людоедов, черных демонов, ракшасов и прочих «абсолютно чужих».
Интересно, что и сами русы-арии делили себя на «светлых», рожденных от богов, «детей богов», и «темных», рожденных от людей. Это деление разделяло тех, кто был исходным русом, и тех, кто уже успел, сохраняя все традиции суперэтноса, породниться с местными дравидами (точнее русо-дравидами). В основном «темными» были, конечно, те роды-выселки, что прибыли в долины Инда задолго до последней индоевропейской волны. Они были русами-ариями (это не отрицали и сами «светлые» арии), они не были русо-дравидами из этнококона. Они были некой промежуточной прослойкой, но входившей в индоарийский мир «своих, хороших, красных, повелителей», то есть русов.
В целом же, говоря о кастах у русов-индоевропейцев, мы должны помнить, сам этот поздний научный термин «каста» более чем условен. Правильнее говорить о четырех варнах, которые породили множество каст. Подростки трех первых варн проходили инициацию, посвящение в воины-мужчины, после этого они считались «дваждырожденными» («двиджа» на санскрите, одном из диалектов языка русов). Уже это одно означало, что все три варны едины, они одинаково поставляют роду юношей-воинов, кшатриев. Позже в Индии обряд инициации «дваждырожденных» стал более общим, получил название «упанаяна». Со временем внешняя, обрядовая сторона естественных архаических процессов усложнялась, расцвечивалась, приобретала «тайный» смысл… Но в истоках, у которых стояли индоарии, русы-арийцы II тыс. до н. э., все было значительно проще, архаичнее. Практически (да и юридически) род русов-индоевропейцев не делился на варны. В «Ригведе», этом великом «Изреченном Знании» («рик» = «речь, рекомое» + «веда» = «веданье,
