имени сопряжено с миграцией целой этнической группы. Оказывается, что время от времени новые правящие роды захватывали контроль над страной, и несмотря на то, что некоторые группы эмигрировали, большинство местного населения оставалось, лишь принимая примесь крови пришельцев»21.
Для сравнения: та страна, которую мы называем «Китай», меняла название многократно — каждый раз по имени новой правящей династии. Однако у нас нет сомнений, что под разными названиями, под разными политическими формами скрывается один и тот же китайский народ. Есть все основания то же самое утверждать и относительно цивилизации южнорусских степей.
Следует напомнить, что под «Азией» в античные времена понимались все земли к востоку от реки Дон. Очевидно, скифы пришли в «Европу» не слишком издалека, но всего лишь — с Волги и Дона к Днепру и Черному морю…
Есть ли данные, подтверждающие сообщение о приходе скифов в Причерноморье и их столкновении с киммерийцами? Некоторые историки продвижение скифов объявляют «археологически неуловимым»22, и тогда рассказ Геродота «зависает» в воздухе, в отрыве от реальных перемещений в пространстве. Конечно, это очень удобно: интерпретировать его можно теперь как угодно, произвольно перемещая и место, и время прихода скифов, тем более что у Геродота ни то, ни другое точно не указано.
Однако археологические подтверждения реальности скифо-киммерийской войны все же имеются. Уже в VIII в. до н. э. нижнедонские степи были заселены скифами, поскольку преемственность культуры в позднейшую эпоху полностью сохранялась. Дон в начале I тыс. до н. э. был границей «Киммерии» (простиравшейся в Приазовье-Причерноморье на запад от Дона вплоть до Карпат и низовьев Дуная) и «Скифии» (на восток от Дона до Волги, южного Приуралья и далее на восток). Около 800 г. до н. э. донской рубеж был прорван: именно к этому времени относится внезапная гибель группы нижнедонских поселений (Кобяково, Гниловское, Хапровское и др.) кобяковской культуры эпохи поздней бронзы, преемственной с общекиммерийской — Срубной культурой. Это и был момент нашествия скифов «в Европу»23.
Рассказ Геродота о скифском вторжении в Киммерию нельзя толковать так, что на жителей Северного Причерноморья неожиданно напал совершенно незнакомый и чужой им народ, прибывший из «глубин Азии». Тем более странной выглядит принятая некоторыми историками датировка этого события 700 или 600 г. до н. э.; в свете выявленных очень ранних греко-скифских контактов и данных археологии о гибели позднекиммерийских поселений на Дону около 800 г. до н. э. это представляется неправдоподобным.
Вторжение скифов с Волги и Дона в Причерноморье следует понимать не как «вытеснение» одного народа другим, а как внутрисистемное перемещение. Другими словами, около 800 г. до н. э. в южнорусских степях сменилась политическая власть.
Сообщение античных источников о том, что «скифы сменили киммерийцев», на самом деле означает: скифское царство пришло на смену киммерийскому. Термин «царство» — нисколько не преувеличение. Скифы и киммерийцы имели к тому времени полноценные государственные образования; иначе никак нельзя объяснить последовавшую в VII в. до н. э. великую скифскую экспансию в Переднюю Азию. Чтобы громить Ассирию, Урарту, Лидию, требовалось иметь государственные структуры хотя бы того же уровня.
Не следует недооценивать социально-политическую организацию народов Европы и континентальной Евразии в эпоху поздней бронзы и раннего железа. Экономика была развита в сущности, ничуть не хуже, чем в Средние века; средства сообщения — тоже (конный транспорт, флот). Это создавало возможность для появления сложных управленческих структур. Г. В. Вернадский считал, что образование первого государства (киммерийского) в русских степях следует отнести к рубежу II и I тысячелетий до н. э., но даже такая датировка явно занижена. Вспомним, что, по Геродоту, скифская государственность восходит к XVI в. до н. э.
Современные исследования показали, что образование ранних государств в Европе (вне пределов Балканского полуострова) произошло намного раньше, чем было принято считать. Следы социальной дифференциации и иерархической структуры власти обнаруживают многие культуры III тыс. до н. э., не говоря уже о более поздней эпохе24. Так что представление о «варварской» Европе, находившейся якобы на «периферии» культурной Передней Азии и Восточного Средиземноморья, далеко от истины…
Дошедшие до нас источники сообщают о существовании у киммерийцев, скифов и других древних народов «континентальной» Евразии крупных этнополитических объединений, которые, в сущности, намного превышали своей мощью малые европейские государства эпохи Средневековья. В Средние века власть, как и многое другое, деградировала. Надо признать — концепция «линейного прогресса» далека от истины. Но сложная управленческая структура требует энергии для своего поддержания; ее развитие сопровождается острыми кризисами. Обратимся к сообщению Геродота, чтобы убедиться: оно говорит скорее о социально- политическом, чем о межэтническом конфликте. Согласно автору «Истории», вторжение скифов вызвало среди киммерийцев настоящий раскол. Правящие слои решили сопротивляться до конца, тогда как простой народ… поддержал пришельцев. Вместо того чтобы воевать со скифами, киммерийцы принялись драться между собой (очевидно, элита общества с народом). Киммерийский «правящий класс» потерпел поражение, и тогда скифы заняли Приазовье-Причерноморье без боя.
Почему же «простой киммерийский народ» не хотел сопротивляться скифам и оказал им поддержку, отвергнув собственную элиту? Очевидно, между правящими слоями киммерийского общества и «простым народом» существовали противоречия25.
Единая срубная культура южнорусских степей прекратила свое существование около 1000 г. до н. э. Это значит, что скифо-киммерийская цивилизация испытала какой-то серьезный кризис. Внешние проявления кризиса социальной системы всегда одинаковы: «загнивание» правящей элиты, угнетение народа, развитие частного, «кускового» интереса, распад на локальные общности, как следствие — потеря обороноспособности…
В период расцвета Срубная культура занимала Причерноморье и волго-донские степи. Но уже в X– IX вв. до н. э. «позднесрубные» традиции поддерживались только к западу от Дона, а на Нижнем Дону появились элементы новой культуры, показывающие, что скифская общность вышла к этому водному рубежу. Кризис киммерийского царства (конец Срубной культуры) выразился в «отпадении» его западной части от восточной.
Продвижение скифов с востока, из-за Дона (около 800 г. до н. э.) разрешило острый социальный конфликт и способствовало возрождению единого государства. Поскольку скифы были родственны киммерийцам, по сути, обновление исходило изнутри, от основного центра южнорусской цивилизации, который всегда пребывал в волго-донских степях. Оттого-то и встретил пришельцев «простой киммерийский народ» как освободителей, оттого и обратился против собственной элиты.
Никакого «вытеснения» киммерийцев скифами не было. На самом деле были свергнуты только верхние слои общества (о чем «простой народ» нисколько не жалел). Местные жители и пришельцы с востока просто смешались, прежнее население вошло в состав новой социально-политической структуры. Эти немногочисленные «настоящие» скифы, пришедшие в Причерноморье с востока, из волго-донских степей, и образовали новую элиту.
Поэтому в Передней Азии и других странах VIII–VII вв. до н. э. и называли народ, совершавший
