родственных аланам маскутов Санесану, который назван «аршакидским царем маскутов… ибо и их цари и армянские цари были одного происхождения и рода»162. Поскольку еще в середине IV в. н. э. общая ситуация в регионе оставалась такой же, как несколько столетий назад, можно считать сообщение Фавста Бузанда свидетельством принадлежности Дербентской крепости аланам. Имя аланского властителя Дербента — Санесан — встречается в русских летописях. Похожие имена (Великосан, Сан и Авелгасан) упоминаются в рассказе о договоре «храбросердого народа словенского, славнейшего и знатнейшего колена русского» с державой Александра Македонского163. Очевидно, имена на «Сан» были популярны у сарматов, и не удивительно, что в России до сих пор пользуется таким почетом имя «Александр».
Не вызывает удивления и тот факт, что Фавст Бузанд называет аланского князя Санесана представителем той же династии Аршакидов, что армянские и парфянские правители. Не следует думать, что это армянские правители «внедрились» на Северный Кавказ. Все наоборот: Аршак, основатель династии, правившей в античные времена в Иране и Армении, был родом из донских сарматов…
Каспийские ворота контролировало государство волго-донских аланов. Керамика Дербента античной эпохи представляет ту же смесь сарматских горшков, мисок и кувшинов с кавказскими формами, что и в прежние времена. Керамика Дербента первых веков нашей эры удивительно похожа на современную ей керамику Танаиса…
В начале новой эры положение Великой Сарматии пошатнулось. На рубеже н. э. Дербент пережил краткое запустение (точно в то же время, что и Танаис). Новый кратковременный расцвет наступил в I– III вв. н. э.; в этот период Дербент из крепости превратился в крупный город. Тогда же усилилась и Кавказская Албания, известная в античном мире успехами земледелия, основанного на искусственном орошении (влияние Сарматии в Закавказье принесло процветание этому региону).
Крах наступил в середине III в. н. э. На дербентском холме этим временем датируется сплошной слой угля и золы… (тогда же был разрушен и Танаис). Из источников известно, что Дербентскую крепость взяли войска шаха Шапура Первого (250-е гг.), но персам тогда закрепиться на севере не удалось. В начале IV в. сарматский Дербент пережил еще одно возрождение, пока в конце этого же столетия гунны не нанесли ему последний удар (такой же была и судьба Танаиса). Тогда же погибла и Кавказская Албания, а другие государства Закавказья надолго лишились независимости и пережили немало бед (ясно, что в античные времена они держались в основном за счет помощи с севера).
Некоторое время Дербент принадлежал гуннам, которые пытались, опираясь на эту крепость, вторгаться в Закавказье и Иран (395 г. н. э.). Но победу на этот раз одержали южане: власть над проходом уже в начале V в. перешла к иранским шахам, перестроившим укрепления по своему вкусу (стены Хосрова Ануширвана, отчасти сохранившиеся по сей день). Северо-Восточный Кавказ вышел из-под контроля Сарматии почти на полтора тысячелетия… Потом Дербент достался арабам, потом… Русские вернулись в город, построенный скифами, только в XVIII столетии. Петр Первый прибыл в Дербент 23 августа 1722 г., и горожане преподнесли ему ключи от города и историческую хронику «Дербент-намэ»…
Хорезм: Солнечный город в Азии
Великая Скифия почитала солнечного бога Хорса; неудивительно, что города, названные в его честь, были разбросаны по всей ее огромной территории. Херсонес в Крыму и Хорезм на Амударье — оба «города Солнца» были посвящены одному богу.
Высокий уровень культуры древнего Хорезма, «оазиса» в среднеазиатских пустынях, был хорошо известен еще в Средневековье. Но восходила эта культура к древним, доисламским временам. Правда, из письменных источников об этих временах было мало что известно. Еще бы! После того как араб Кутейба взял Хорезм в 712 г. н. э., никаких «источников» не осталось. Как писал великий хорезмиец Ал-Бируни, «и всеми способами рассеял и уничтожил Кутейба всех, кто знал письменность хорезмийцев, кто хранил их предания, всех ученых, что были среди них, так что покрылось все это мраком и нет истинных знаний о том, что было известно из их истории во время пришествия к ним ислама…»164
Археологические раскопки позволили заглянуть в прошлое Хорезма. Город возник на рубеже V–IV вв. до н. э., почти одновременно с северопонтийскими «полисами»; его основанию предшествовала миграция в среднеазиатские оазисы населения арало-каспийских степей (скифов-массагетов). Изначально Хорезм был центром самостоятельного государства, которое не подчинилось ни одной из мощных империй, время от времени накатывавшихся на Среднюю Азию с юга. Ни персидские Ахемениды, ни Александр Македонский так и не овладели Хорезмом. Противостоять натиску Хорезм мог, только опираясь на среднеазиатских скифов- массагетов (или саков, как называли их персы). Город представлял собой пограничную крепость скифского мира, защищая его от экспансии.
Во II в. до н. э. ситуация переменилась в пользу Скифии. Из среды скифов-саков вышли парфяне, установившие контроль над Ираном, а из среды восточно-туркестанских скифов — кушаны, завоевавшие большую часть Средней Азии и Северной Индии.
В сферу влияния Кушанской империи вошел и Хорезм.
После распада этого государства (в III в. н. э.) Хорезм стал самостоятельным центром и начал чеканить свою монету; к этому времени относятся его наиболее яркие памятники. Вот как выглядит резиденция царей Хорезма, замок Топрак-Кала: «Грандиозный замок-дворец подавляет своим суровым величием. Карликами перед ним кажутся огромные большесемейные жилые дома города. Центральный массив замка поднимается на 16 метров над уровнем моря, а три башни, каждая 40 х 40 метров площадью, вздымают свои плоские вершины на 25 метров»165. Общая площадь комплекса достигает 11 тыс. кв. м. В замке обнаружены алебастровые статуи, монументальная скульптура, настенная живопись высокого качества — в общем, все то, что было характерно для развитых цивилизаций юга.
Стиль топрак-калинской живописи замечателен: есть нечто общее с кушано-гандхарскими образами (впитавшими традиции Северной Индии), но есть и нечто… египетское, и… северочерноморское,
Утверждали (да и сейчас еще утверждают), что искусство Средней Азии — завозное, из Ирана, Индии и даже Греции. Якобы великолепные образцы живописи, в частности Средневековая «персидская» книжная миниатюра, развились на основе южных традиций и были «северными варварами» заимствованы. Но раскопки древних городов Средней Азии говорят о другом. «Теперь нельзя уже так беззастенчиво уверять, что в Средней Азии нет своей самобытной культуры: факты не только опровергают это, но в некоторых случаях переворачивают вопрос и ПРИОРИТЕТ в пользу среднеазиатских народов. Памятниками живописи античной и дофеодальной эпохи оказался богат не Иран, а Средняя Азия. Естественно, что и при решении вопроса о происхождении персидской миниатюры ВСЕ АРГУМЕНТЫ СКЛАДЫВАЮТСЯ В ПОЛЬЗУ СРЕДНЕЙ АЗИИ КАК ЕЕ РОДИНЫ. В свете этих фактов нельзя не пересмотреть и самого термина персидская миниатюра…»166 Удивительного в этом нет: культурный уровень Средней Азии, связанной с Великой Скифией, всегда был выше, чем граничащих с нею южных стран…
…Кратковременный расцвет независимого Хорезма скоро сменился упадком. «Солнечный город» держался, пока был связан с Великой Скифией тысячью незримых связей. Но в III–IV вв. н. э. эти связи порвались… Как сообщил Ал-Бируни, в 305 г. н. э. столица была перенесена Афригом, основателем новой династии, из древнего Хорезма в город Кят. С IV в. дворец Топрак-Кала запустел, но город жил до VI
