свинячей республике я потеряла титул!..
— Дорогая моя, ты потеряла то, чего никогда не имела, — пытался утешить ее дон Исаак, — а я потерял всю мою недвижимость. Мои дома, имения, леса, копи, мои фабрики и заводы, мои рудники, — все конфисковано! Все! И, как видишь, я не особенно тужу. На наш век хватит!..
— Да, но… ты зато имеешь меня…
— Конечно, это большое счастье, что и говорить, — смеялся Абарбанель.
Но Менотти никак не могла успокоиться.
— А я… все-таки хочу, хочу быть маркизой… Купи мне титул! Купи!!.
— Где же я тебе его куплю, это не колье и не диадема. Когда была монархическая Австрия, я сделал бы тебя баронессой. А теперь… — беспомощно разводил руками дон Исаак.
Портной из Ферраты оказался счастливей танцовщицы Менотти. На третий день переворота он был уже в Бокате и получил звание поставщика Его Величества.
Зита овдовела в ту самую ночь, когда король взял Бокату и белые расстреляли красного министра путей сообщения. Несколько дней спустя такая же участь постигла и Штамбарова. Любитель порнографических фотографий выкинул гениальный трюк, в суматохе спрятавшись под стол, когда ворвался Друди. В суматохе же Штамбаров покинул дворец, и только через несколько дней, опознанный крестьянами уже у самой семиградской границы, был сначала жестоко избит ими, а затем повешен на дереве, на котором проболтался целые сутки. На Штамбарове нашли много миллионов в иностранной валюте.
Спустя несколько дней после восстановления монархии в столицу Пандурии примчались из Парижа ротмистр Калибанов и полковник Павловский. Первый оставил свое берейторство в манеже, второй — свою шоколадную фабрику, где он таскал ящики.
Король, посвященный маркизом Бузни в то, как оба русских офицера лихо расправились с убийцами на авеню Анри Мартен, принял Калибанова и Павловского в милостивой аудиенции, зачислив их тем же чином в свою гвардейскую конницу. Вообще доступ русским офицерам в пандурскую армию был открыт весьма широко и всячески поощрялся. При поступлении каждого официально уведомляли:
— Когда пробьет час освобождения вашей собственной родины и вы понадобитесь ей, вы мгновенно получите полную свободу действий… и жалованье за полгода вперед.
Веронику Барабан женщины запороли до смерти, все еще приговаривая, уже над трупом:
— Вот тебе, баба-комиссар! Вот тебе! Вот тебе…
Прочная, нежная любовь поселилась в сердцах Зиты и Адриана.
А все же время от времени, наедине с самим собой, со вздохом сладостной волнующей тоски, вспоминал король хрупкую, гибкую, как лиана, Мата-Гей. Вспоминал призрачное утро, когда уходил от нее после первых объятий, уходил заласканный, разнеженный, весь в истоме, а она белым, повисшим в воздухе видением провожала Адриана, уходившего в даль пустынной, спящей улицы.
Ах, эта Мата-Гей… Ах, эта рю Лиссбон… Король их никогда не забудет!..
А Зита? Зита угадывала между собой и Адрианом призрак соперницы. Угадывала и прощала таким же великим чувством, каким была вся великая любовь этой маленькой герцогини. Да и разве могло быть что- нибудь на свете, чего не простила бы она своему Адриану?..
Да, любовь прощает все, даже большее, чем может простить человек на земле…
1925
Примечания
1
Предмет женского туалета (фр.).
2
Чтобы быть красивой, надо страдать (фр.).
3
Нижнее белье (фр.).
4
Увеселительную прогулку (фр.).
5
Я совершенно выбился из сил (фр.).
6
Один на один (фр.).
7
Я не буду фишкой для тебя и для твоей республики, черт побери!.. (фр.).
8
Напротив (фр.).
9
