мечтала поскорее остаться одна.
Миссис Вильерс кивнула и отправилась в обратный путь вниз, в общую залу, где должна была следить за порядком, а Эмили наконец прошла в библиотеку. Оказалось, что она не первая нашла это место подходящим укрытием от перипетий последних суток, мистер Хотчинс уже был там, сидел с книгой у камина. Впрочем, Эмили не огорчилась, старый учитель никогда не навязывался с разговорами, если видел, что его собеседник занят своими делами. Поэтому Эмили выбрала себе книгу и уселась в кресло напротив, но биография Тернера довольно долго оставалась лежать нераскрытой на ее коленях.
«Мисс Олдридж вполне может быть матерью Хелен, – думала Эмили. – В это я поверю скорее, чем в то, что Хелен приходится дочерью миссис Аллингем. Ко всему прочему еще и это… Мне жаль Хелен, несмотря на все, что она успела натворить. Что она теперь будет делать? На ее месте я бы немедленно покинула пансион, есть же у нее друзья в Брайтоне, которые могут приютить ее, пока она не найдет себе новое место. Если бы только мисс Найт и ее брат никогда не появлялись в Роттингдине! В конечном итоге именно они повинны во всех бедах Хелен и в том, что она сошла с пути добродетели».
Эмили уже жалела, что не дослушала миссис Вильерс и не смогла узнать, что поведала директрисе Кэтрин Снаттери и как Хелен пыталась оправдаться в ответ на обвинения мисс Паркер. Миссис Вильерс сегодня казалась Эмили особенно невыносимой, она постаралась забыть о докучливой сплетнице, но только для того, чтобы вновь почувствовать, как ее сердце наполняется жалостью к Энид Рикман и ее отцу.
Наконец мистер Хотчинс дочитал свою книгу и ушел. Эмили некоторое время смотрела на увядающее пламя камина, пытаясь отвлечься на какие-нибудь приятные мысли, но сегодня ей казалось, что все лучшее, что могло с ней случиться, осталось в прошлом – дружба с Хелен, безмятежная, полная приятных трудов жизнь, общество мистера Рикмана…
Постепенно глаза ее стали закрываться – сказывалась бессонная ночь и волнительный день. Эмили встряхнулась, словно внезапно разбуженный спаниель, и поднялась на ноги.
– Я не могу прятаться здесь вечно, – сказала она себе. – Надо вернуться в комнату, даже если Хелен там. Жаль, что сейчас в школе нет свободных спален для учителей, иначе я бы попросила у миссис Аллингем разрешения переселиться куда-нибудь, лишь бы избавиться от необходимости находиться подолгу вдвоем с Хелен.
В их с Хелен спальне было почти темно, только одна зажженная свеча стояла рядом с кроватью мисс Эйвери, на подносе с чайными приборами. Наверное, Руби принесла чай и кусок сладкого пирога, чтобы поднять Хелен настроение.
Эмили осторожно прошла к столу, зажгла еще две свечи и лишь после этого рассмотрела, что Хелен лежит в постели, на одеяле рядом с ней – книга и носовой платок. В сумраке комнаты лицо Хелен казалось истончившимся, словно на подушку прилег призрак. Эмили не выдержала, чувство сострадания против воли заговорило в ней, и она приблизилась к кровати бывшей подруги.
– Как ты себя чувствуешь? Может быть, принести свежего чая или наполнить горячей водой грелку? – мягко спросила она.
Хелен подняла на нее глаза, и Эмили словно обожгло их лихорадочным пламенем.
– Не надо меня жалеть, Эмили, – насмешливо сказала Хелен. – Что бы там ни болтала эта маленькая дрянная девчонка, меня не прогонят из школы. Морин Паркер и Филлис Найт через несколько месяцев уедут из пансиона, а я останусь здесь столько, сколько захочу. И мне нет дела до сплетен миссис Вильерс и твоего праведного негодования! Каждый старается прожить свою жизнь получше, насколько сумеет, и я ни за что не упущу своей выгоды, в чем бы она ни была!
– Как угодно, – Эмили пожала плечами, она ожидала чего-то подобного от Хелен и уже не была удивлена самоуверенностью мисс Эйвери. – Я лишь беспокоилась о твоем здоровье.
– Не становись лицемеркой ради того, чтобы оставаться доброй, – фыркнула Хелен. – На самом деле мое общество тебе отвратительно, так и не скрывай этого!
Эмили молча прошла к себе за ширму. Хелен была права и в то же время ошибалась. Эмили искренне сожалела о том, что их дружба разрушена, как жалела и себя саму за то, что так обманулась в характере Хелен и оказалась втянутой в чужие интриги. Идти ужинать ей совсем не хотелось, и Эмили выбрала самое подходящее из всех возможных занятий – вытащила шпильки из волос, переоделась и забралась в постель. Не подлежало сомнению одно – этот день стоил того, чтобы закончить его раньше времени. Через четверть часа Эмили уже крепко спала, и мрачные видения не беспокоили ее.
21
С утренней почтой Эмили получила письмо от миссис Кронбери и записку от своей тетушки Фанни. Первая приглашала ее на обед на следующий день, а вторая любезно позволяла переночевать в своем доме. Эмили совсем забыла об этом приглашении и была рада получить его сейчас, когда всем оставшимся в школе стало одинаково тягостно находиться в этих стенах. За окнами не прекращался ледяной дождь, и о прогулке для девочек не могло быть и речи.
Хелен вышла к завтраку и выглядела почти такой же оживленной, как и в обычные дни, и не обращала внимание на негодующие взгляды мисс Паркер и ее подруг. Учителя так явно сторонились мисс Эйвери, что Эмили в который раз подумала: «Как она может сохранять спокойствие! На ее месте я бы уже сложила самые необходимые вещи и бросилась прочь, как можно дальше от Роттингдина!»
Миссис Фирман предложила Эмили взять зонтики и прогуляться до лавки, где продавали ленты, тесьму и нитки для вышивания.
– Ничто так не успокаивает нервы, как рукоделие, – сказала она. – А у меня совсем закончился зеленый шелк.
– С удовольствием пройдусь с вами, – обрадовалась Эмили. – Мне тоже нужно купить кое-что, завтра я приглашена на обед к миссис Кронбери и хочу заменить ленту на шляпке.
– Прекрасно, моя дорогая! Мы можем зайти в кондитерскую и немного посидеть там, – миссис Фирман понизила голос. – Признаться, я порядком устала от своей соседки. Миссис Вильерс никак не может успокоиться после вчерашней сцены в кабинете миссис Аллингем.
– Она рассказала вам, что там случилось? – быстро спросила Эмили.
– О, нет, в этом-то и состоит странность. Я знаю только, что мисс Эйвери упала в обморок и дознание пришлось прекратить. А миссис Вильерс словно хочет что-то сказать, но старается сдерживаться, и это вынужденное молчание об одном предмете заставляет ее с удвоенной энергией болтать обо всем остальном. Особенно достается бедной Энид Рикман и ее жениху. Миссис Вильерс откуда-то вызнала самые мельчайшие подробности о семейных делах Келбраттеров и строит различные предположения относительно того, когда нам стоит ждать вестей от бедняжки.
– Скорей бы эти вести появились, и неважно, окажутся они дурными или хорошими, – горячо воскликнула Эмили. – Ожидание убивает мистера Рикмана!
– Вряд ли мы можем рассчитывать на хорошие новости, – мисс Брент подошла к беседующим на площадке дамам, а Эмили даже не заметила ее. – Кто знает, может, для Энид было бы лучше, если бы молодой Келбраттер не женился на ней.
– Что вы такое говорите, мисс Брент! – ахнула пораженная миссис Фирман. – Что она станет делать, если погибнет ее репутация?
– Она уже погибла, – с жестоким хладнокровием заявила мисс Брент. – И этим дело могло бы и ограничиться, Энид ни к чему еще всю жизнь проводить в муках с неподходящим мужем!
Эмили, к своему удивлению, была склонна согласиться с мисс Брент. Отец мог бы увезти Энид за границу, где она излечилась бы от своей несчастной любви и научилась находить приятной размеренную жизнь, без страстей и глубоких душевных порывов. И когда-нибудь, вполне возможно, смогла бы встретить человека, способного пробудить ее любовь и жениться на ней ради нее самой, невзирая ни на размер ее приданого, ни на ошибки, совершенные в семнадцать лет.
Миссис Фирман неодобрительно покачала головой – ей виделось только одно разрешение этой проблемы. Мисс Рикман должна возвратиться под отчий кров уже как миссис Келбраттер, и отец
