цветком на крышке. Мы заглянули в шкатулку и ахнули. Она была почти до краев набита часами, серьгами, кольцами. Сверху лежал гигантский золотой паук с ядовитыми зелеными глазами и проволочными усами.
— Что же мы будем делать с кладом? — спросила Люська.
— По-моему, надо разделить, — сказал я. —Степке — пиджаки, Комару — пылесос, а я могу взять часы. Пиджак мне не нужен, отец обещал купить.
— А мне, значит, ничего! — возмутилась Люська. — Это я нашла клад, а не вы!
— Как — ничего? А паук с проволочными усами!
— Не нужен мне твой паук! Он антипатичный. Справедливо разделить клад помешал Степка.
— Никаких дележек! — сказал он. — Вещи отдадим в милицию.
Люська и Комар тут же присоединились к Степке.
— Это жулики ограбили магазин и спрятали вещи здесь, —сказал Комар. — Надо отдать в милицию. Все честные люди так поступают.
Степка отряхнул с пиджака землю, вытер рукой пылесос и приказал:
— Грузите вещи в мешки. Пора идти домой. Грузить так грузить. Я взял шкатулку с драгоценностями, два пиджака и пошел к своему мешку. Степке показалось, что я взял очень мало вещей. На самом деле это было не так. Если весь клад разделить на четверых, у каждого получится поровну. Я уж не говорю о том, что шкатулку надо нести особенно бережно. Споткнешься — и разыскивай потом часы и серьги в траве. Степка не подумал об этом.
— Отдай шкатулку Люсе! — крикнул он. — Пусть она несет. Она женщина.
Пожалуйста! Очень мне нужны часы и паук с проволочными усами! Я отдал Люське шкатулку и поднял с земли несколько рубашек. Но Степке как будто бы на пятку наступили. Он сердито вырвал рубашки и сказал:
— Нечего хитрить! Если ты такой умный, бери пылесос.
Я не предполагал, что Степке вздумается брать с собой и пылесос. Впрочем, сделать это он решил в последнюю минуту, чтобы насолить мне.
— Пылесос я не возьму, — твердо сказал я и поднял несколько рубашек.
Тут-то Степка и вступил со мной в страшный, небывалый спор:
— Так ты, значит, не возьмешь?
— Не возьму!
— А я говорю, возьмешь!
— А я говорю, не возьму!
Степка подскочил ко мне и толкнул в грудь. Удар был такой сильный и такой неожиданный, что я не устоял на ногах и полетел в яму, которую мы только что вырыли.
— Ага, так ты так!
Я выбрался из ямы и пошел с кулаками на Степку. Степка применил запрещенный прием. Он дал мне подножку и снова свалил на землю.
— Сдаешься, хвастун?
Он лежал на мне, как на матраце, и не давал двинуться ни вправо, ни влево. Не знаю, как это случилось… Я до сих пор не могу простить себе этого… Я колотил ногами по земле, пытался достать Степку задником сапога, вывернуться из-под него быстрым, неожиданным рывком. Все было тщетно. И вдруг я почувствовал возле своего лица жаркое тепло Степкиной руки. Я быстро повернул голову и впился зубами в твердую, соленую от пота кисть.
— Ай! — крикнул Степка.
Он вскочил на ноги и смотрел на меня сверху вниз незнакомым, чужим взглядом, как будто бы не узнавал или впервые видел меня. По его руке текла тонкой струйкой и капала на траву кровь.
Люська подбежала к Степке, вынула из-за рукава белый платочек:
— Дай я перевяжу, Степочка… Тебе больно?
Она перевязала рану и обернулась ко мне. За стеклами очков сверкали маленькие злые слезы:
— А ты уходи! Сейчас же уходи, противный агрессор!
К Люське присоединился Комар.
— Уходи, ты мне не товарищ, — сказал он.
Проклиная себя, я бросил мешок с шишками на плечо.
Степка не дал мне уйти. Он подошел ко мне вплотную и зловеще сказал:
— Сейчас же бери пылесос! Понял?
Нет, со Степкой лучше, пожалуй, не связываться. Я бросил мешок и взял в руки пылесос. Ладно, пусть пока командует…
Когда все нагрузили свои мешки, Степка сказал:
— Пошли. Только по дороге ни одного слова. Может, бандиты уже идут сюда…
Прислушиваясь к каждому шороху, мы молча шли по лесной чаще. Больше всех волновалась и пугала нас своей подозрительностью Люська. Свалится с дерева шишка или отломится и упадет на землю сухая ветка, Люська уже дрожит от страха, и шепчет:
— Ой, мамочка родная! Это бандиты!
Говорят, будто сердце человека чувствует беду. Теперь, после всего, что произошло с нами, я верю этому. Иду я по тайге, смотрю по сторонам, и вдруг сердце — тук-тук— тук. «Что такое? — подумал я. — Почему оно так странно стучит? Неужели что-нибудь предчувствует?»
Оказалось, что сердце стучало не зря. Справа от нас совершенно неожиданно послышался шум шагов. Освещенную солнцем полянку пересекли две быстрые тени. Мы присели на корточки и затаив дыхание стали ждать.
— Это бандиты? — шептала Люська синими, трясущимися губами. — Они нас убьют?
С вершины высокого кедра сорвалась и полетела вниз, сбивая на пути тонкие сухие ветки, огромная шишка. Люська не разобралась, в чем дело, вскочила с земли и закричала страшным голосом:
— Убивают! Мама!
«Ну, теперь все пропало, — леденея, подумал я. — Прощай жизнь! И зачем я пошел за этими проклятыми кедровыми орехами!»
Вы знаете, как я отношусь к Степке: сколько было у меня из-за него неприятностей, горя, обид… Но здесь не могу быть несправедливым. Лесной человек Степка не растерялся и этим, быть может, спас нам жизнь.
— Вперед! — кратко приказал он. — За мной!
Спотыкаясь и падая, мы помчались за Степкой. Он бежал по новой, незнакомой дороге. Не к Пурсею, откуда мы недавно пришли, а значительно левее. В чем дело? Может, он заблудился, забыл дорогу? Нет, пожалуй, это неверно. Степка прекрасно знал тайгу и мог ходить по ней с завязанными глазами. Впрочем, и рассуждать было некогда. Жулики заметили нас и понеслись буквально по пятам.
— Бросьте мешки, негодяи, бросьте мешки! — летело нам вслед.
Черный длинный шнур пылесоса путался под ногами, мешал бежать. Неужели погибать из-за этой машины? Судьба моя решалась. Еще несколько минут — и грабители настигнут меня, схватят за шиворот и беспощадно расправятся. Я швырнул пылесос в сторону и легко побежал вперед, обгоняя Люську, Комара и Степку. Только сейчас я понял, куда вел нас лесной человек Степка. Меж деревьев прямо передо мной радостно сверкнула, засеребрилась на солнце Ангара.
— Вперед! — крикнул я. — Вперед!
Мы скатились с кручи на пологий, зализанный волной берег Ангары и увидели неподалеку лодку, или, как ее называют в Сибири, ветку. Столкнуть лодку в воду было делом одной минуты. Степка сел на весла и быстро погнал ветку на стремнину. Теперь нам уже ничто не угрожало. Спасены! Спасены!
Грабители стояли у самой воды и грозили нам кулаками. Но что они могли сделать? На всем берегу, как утверждал Степка, была всего-навсего одна лодка. Хозяина у лодки не было, и она считалась бесхозной, или ничейной. Впрочем, лодка всегда была в образцовом состоянии. Плавали на ветке и чинили ее безвестные охотники-скитальцы.
Ветка стремительно неслась вниз. Фигуры грабителей быстро удалялись и вдруг исчезли совсем.
