«Сказание» само строилось в традициях былинного творчества. Румыния изображена сказочным государством без каких-либо этнографических особенностей и названия столицы. Валахия предстает страной Дракулы и суровых и сильных (вроде Влада Монаха) воевод, а сам Дракула – демоническим государем со всеми подобающими атрибутами: жестокостью, остроумием, даром колдуна. Однако его образ отнюдь не противопоставляется привычному на Руси образу властителя. Скорее, этот образ изначально строится как ирреальный, похожий на правителей в ставших популярных позднее сказаниях о «повелителях Востока».
Уже само начало «Сказания» настраивает читателя против главного героя: «Был в Мунтянской земле (то есть в Валахии) воевода, христианин греческой веры, имя его по-валашски Дракула, а по по-нашему Дьявол. Так зломудр был, что каково имя, такова была и жизнь его». Так что толкование имени Дракулы как «сына Дьявола» встречается уже через несколько лет после смерти Влада. Это связано с тем, что во время «информационной войны», которую вел Корвин против Цепеша, имя валашского господаря «сын Дракона» стали рассматривать как указание на апокалиптического «великого дракона, древнего змия, называемого диаволом и сатаною, обольщающего всю Вселенную».
Все «Сказание» посвящено жизни Влада Дракулы, которая изобилует зверствами и убийствами. Однако, в отличие от немецких и венгерских источников, русские летописцы пытались найти для жестокостей Влада более благородные объяснения и расставляли акценты так, чтобы те же самые поступки выглядели в данных обстоятельствах и более логично, и не так мрачно. Недаром легенды о Дракуле стали популярны во времена значительно более жестокого деспота – Ивана Грозного, который, по-видимому, многому научился у описанного в летописях «сына Дьявола». Так что можно утверждать, что русские источники относились к Дракуле скорее благожелательно.
Популярными легенды о Дракуле стали и в Западной Европе, где кровожадную изощренность воспринимали в качестве некоей восточной экзотики, абсолютно неуместной в «цивилизованной» державе. Но и там нашлись подражатели: Джон Типтофт, граф Уорчестер, наслушавшись об эффективных «дракулических» методах во время дипломатической службы при папском дворе, в 1470 году стал сажать на кол линкольнширских мятежников. Но его кровавая инициатива не нашла поддержки: самого графа Уорчестера казнили. Согласно приговору, его поступки противоречили законам страны.
Предания о «жестоком правителе Дракуле», распространяясь по миру, проникли и в Валахию, где широко растиражированные истории о деяниях «великого изверга» трансформировались в псевдофольклорные повествования. Эти сказания на самом деле не имеют ничего общего с теми народными преданиями, которые были записаны фольклористами XIX века в районах Румынии, непосредственно связанных с жизнью Дракулы. Они колоритны, во многом совпадают с иностранными источниками, но в качестве опоры для поиска истины служить не могут. Что же касается турецких хроник, то оригинальные эпизоды, не совпадающие с немецкими произведениями, заслуживают более пристального внимания. В них турецкие хроникеры, не жалея красок, описывают жестокость и храбрость наводившего ужас на врагов Казыклы-бея и даже признают тот факт, что он обратил в бегство самого султана.
Проанализировав источники XV столетия, можно уверенно утверждать, что Дракула не совершал приписываемых ему чудовищных преступлений, так что сравнения со Сталиным, Гитлером и другими «демоническими личностями» неуместны. Влад Цепеш действовал в соответствии с жестокими законами войны и не менее жестокими нравами своего времени. Уничтожение агрессора на поле боя нельзя приравнивать к геноциду мирного населения, в коем Дракулу обвинял заказчик анонимного доноса. Рассказы о зверствах в Трансильвании, за которые Цепеш и получил репутацию чудовища, оказались клеветой, преследовавшей конкретные корыстные цели.
Один из современных исследователей-любителей решил проблему соотношения правды и лжи о Цепеше просто. Он решил: раз немецкие источники поносят Влада, а русские – выгораживают, возьмем только те рассказы, которые содержатся и там, и там. Эти уж точно будут соответствовать истине. Увы, такой метод неправилен. Русские манускрипты написаны, как уже доказано учеными, на основе немецких. Они изображают Цепеша в несколько более умеренных тонах, но уж если ему было приписано какое-то деяние, то оно так и осталось приписанным, лишь с другим объяснением. Так что если в немецком источнике содержалась ложь, то в русском она тоже осталась. Но что делать, других описаний этих событий не найдено.
Не найдем мы и хроник, восхваляющих Влада Цепеша. И это также легко объяснимо. Ведь в XV веке, как и ранее, в Валахии вообще не велись хроники. Ни княжеские, ни монастырские. Сохранились лишь деловые письма самого Дракулы да поздние записи фольклорных преданий. Но даже если бы хроники и велись – слишком недолгим оказалось правление Дракулы. Он просто не успел, а возможно, и не посчитал необходимым обзавестись придворными летописцами, в обязанности которых входило бы восхваление правителя. Иное дело – прославившийся своей просвещенностью и гуманизмом король Матьяш,
Дракула – вампир?
Сказания, хроники, летописи, легенды… Во всех этих источниках Влад Дракула предстает как жестокий правитель, тиран. Но откуда взялись легенды о том, что он был вампиром?
Возможно, вас ждет разочарование, но настоящий Дракула кровь не пил. В Румынии, где историю правления этого князя дети изучают в школах и установлен памятник валашскому господарю Владу Цепешу, а его именем назван небольшой город под Бухарестом, это знает практически каждый. Возможно, правителем он был жестоким. Источники утверждают, что он жег, сдирал кожу, вспарывал животы, отрубал руки и ноги, отрезал носы, забивал гвозди в голову и, конечно же, в огромных количествах сажал на кол. Но чтобы пить кровь…
Оклеветал Влада ирландец Брем Стокер, когда писателю понадобилось имя для главного героя его нового романа о вампирах. Знакомый будапештский профессор, ставший в награду за содействие в написании книги прототипом борца с вампирами в романе, подсказал автору имя Дракулы, репутация которого соответствовала колориту романа.
Роман вышел в 1897 году и стал бестселлером. Затем образ вампира графа Дракулы был подхвачен кинематографом и благодаря своей эффектности стал чрезвычайно популярен. Количество фильмов о Дракуле исчисляется сотнями, и все время появляются новые. Естественно, кинообраз бесконечно далек от реального облика исторического Цепеша.
Далек от реального облика Дракулы и герой Стокера. Кроме имени и приблизительного места действия, ничего реального в романе не осталось. Дракула назван в романе графом, хотя даже еще не будучи господарем, то есть князем, он имел право на титул герцога. Местом его жительства в романе названа северная Трансильвания, а в реальности Влад был связан в основном с южными районами этой страны, был господарем в Валахии. Никакие легенды никогда не связывали Дракулу с вампиризмом, хотя с его именем ассоциировались мифы об оборотнях, которые в XIX веке переплелись с мисЬами о вампирах.
Впрочем, Стокер писал свой нашумевший роман не на голом месте, он опирался на тот же самый фольклор, сбору которого посвятил немало времени и сил. Возникли ли эти легенды при жизни Влада Цепеша – или это произошло позже?
В упоминавшемся русском «Сказании о Дракуле воеводе» есть немало мистических моментов: например, там рассказывается такая история: «Изготовили мастера для него (Дракулы) железные бочки; он же наполнил их золотом и погрузил в реку. А мастеров тех повелел изрубить, чтобы никто не узнал о его окаянстве, кроме тезки его дьявола». Казалось бы, в сопоставлении с прочими описываемыми деяниями Дракулы, убийство им мастеров кажется ординарным злодейством, и можно недоумевать, почему именно здесь автор «Сказания» вспоминает о дьяволе. Дело, вероятно, в том, что этот эпизод указывает на колдовские, сатанинские качества воеводы. Ведь, согласно фольклорным представлениям, клады прячут разбойники и колдуны, разбойники используют волшебные предметы, едят человеческое мясо, умеют
