маской актера Шекспира. Однако если предположить, что автором была женщина, тем более женщина знатная, становится понятным и назначение «маски». Ведь в те времена литературные опыты женщин не поощрялись. В качестве известного исторического примера можно вспомнить, что русская императрица Екатерина II также писала пьесы под псевдонимом, правда, у критиков ее творения не имели успеха. Иное дело – творчество Шекспира…
Американский ученый Робин Уильямс полагает, что в действительности автором этих великих произведений была графиня Оксфордская – Мэри Пембрук. Ее поэтические произведения известны литературоведам, но поскольку на рубеже
XVI века женщина не могла открыто писать для такого «безнравственного» места, как театр, Мэри сочиняла драмы под мужским псевдонимом. В пользу этой теории говорит то, что некоторые сочинения посвящены сыновьям графини. К тому же Шекспира называли «нежным лебедем Эйвона», а лебедь был символом Мэри, и дом у графини стоял на Эйвоне; пережитые ею горести отразились в текстах пьес. Кроме того, эта гипотеза объясняет и бурно обсуждаемую скандальную бисексуальность Шекспира, ведь если двадцать один сонет посвящен замужней темноволосой женщине, то сто двадцать шесть – белокурому мужчине. Робин Уильямс считает, что графиня Мэри адресовала сонеты своей подруге (с которой ее связывали исключительно узы дружбы), а также своему молодому любовнику.
Согласно еще одной популярной версии произведения Шекспира написаны самой королевой Елизаветой. Намеком на авторство явился уже многократно упоминавшийся портрет Шекспира. Если сравнить его с портретами королевы, можно заметить просто удивительное сходство.
Для более же убедительной аргументации следует снова обратиться к сонетам, загадку которых пытались разгадать многие сотни, если не тысячи терпеливых и добросовестных исследователей. Когда были написаны эти «сладкозвучные», как писал один современник драматурга, сонеты, кто вдохновил поэта на их создание, о ком говорится в них?
Большинство серьезных шекспироведов пришли к выводу, что по крайней мере часть сонетов связана с покровителем Шекспира, молодым блестящим аристократом Генри Риели, графом Саутгемптоном. Но это тоже только гипотеза. Антистрадфордианцы постоянно превращают поэтические иносказания в намеки на обстоятельства жизни своего кандидата на титул короля драматургов. Впрочем, самые разные исследователи видят в текстах намеки не только на личность того или иного человека, связанного с Шекспиром, но и на события того времени.
Вторая строфа 107-го шекспировского сонета гласит:
Еще в XIX в. некоторые шекспироведы увидели в этих строках намек на поражение испанской Непобедимой армады. И вот почему. Современник Шекспира Петручио Убальдино в «Трактате об испанском флоте» писал, что боевой строй испанского флота напоминал полумесяц. Рога «луны» были обращены к английскому берегу – командование армады надеялось поймать в образовавшийся полукруг и истребить вражеские корабли. Авторитетный биограф Шекспира Лесли Хотсон присоединился в 1949 году к мнению, что сонет 107 намекает на разгром Армады. Хотсон склонен считать, что есть еще два сонета (123 и 124), содержащие отклик на события конца 80-х годов. Так, в сонете 123 можно прочесть:
Быть может, здесь имеется в виду реставрация по приказу папы Сикста V четырех египетских обелисков в 1586– 1589 годах? В переводе Самуила Маршака, в котором даются все приводимые цитаты, первая строфа сонета 124 передана так:
Однако оригинал допускает и другое толкование. Речь может идти о «пасынке судьбы…, ненавистном для его времени». Хотсон склонен видеть здесь намек на французского короля Генриха III, ставшего ненавистным для парижан (особенно после того, как в конце 1588 года он приказал заколоть герцога де Гиза) и погибшего менее чем через год после этого от кинжала Жака Клемана. Подтверждение этой догадки Хотсон хотел бы видеть и во второй строфе сонета, где поэт говорит о своей любви:
Последняя строка в буквальном переводе – «пасть под ударом рабского возмущения (thralled discontent)». Таким образом, можно предположить, что сонеты 107–124 написаны в 1588 и 1589 годах. Обратимся теперь к сонету 104.
Последняя строка при дословном переводе звучала бы так: «Три благоухающих апреля сгорели в трех жарких июнях (Three April perfumes in three hot Junes burn’d)». Если предположить, что сонет 104 появился в 1589 году, первый сонет можно считать созданным в апреле 1586 или 1587 годов (в зависимости от месяца написания сонета 104).
Приведенные выше гипотезы имеют под собой некоторые основания, впрочем весьма шаткие, особенно отнесение первого сонета к весне 1586-го или 1587 года. Оно полностью исходит из недоказуемого предположения, что поэт немедленно откликался на все происходившие события. Это может соответствовать, а может и не соответствовать действительности.
Известный исследователь Д. Э. Суит в опубликованной в 1956 году книге «Шекспир (тайна)» соглашается с этими попытками датировки сонетов, но добавляет к ним и собственную версию. Так в «Ромео и Джульетте» упоминается, что «ныне минуло одиннадцать лет, как произошло землетрясение». Памятное землетрясение в Лондоне, пишет Суит, произошло в 1580 году, следовательно, «Ромео и Джульетта» создана в 1591 году, хотя традиционно эту драму относят к 1594 году. Но такая «подсказка» вызывает сомнения, ведь напрашивается вопрос: почему при упоминании в пьесе о землетрясении в Италии, в Вероне, где развертывается действие «Ромео и Джульетты», обязательно имеется в виду лондонское землетрясение?
Между тем именно такая догадка послужила одним из основных доказательств того, что под псевдонимом Шекспира скрывался не кто иной, как сама королева Елизавета. В чем суть аргументации? Во-первых, объясняет Суит, как следует из вышеизложенного, Шекспиром мог быть лишь человек, который уже в 1586–1589 годах стал лучшим поэтом в Англии – такое заключение делается из ранней датировки сонетов, которые очень быстро стали популярными в лондонской аристократической среде. В 1591 году, после написания «Ромео и Джульетты», этот человек становится лучшим драматургом. Большинство описанных выше претендентов на авторство произведений Шекспира явно не удовлетворяют этому условию.
Суит считает, что только Елизавета могла обладать теми широкими познаниями, тем интеллектом и талантом проникновения в чувства и помыслы людей, которые присущи Шекспиру. Известно, насколько королева была находчива и остра на язык, нет ничего удивительного в том, что в шекспировском словаре столько тысяч слов. Суит, разумеется, обнаруживает сходство между положением, в котором находятся герои шекспировских пьес, и Елизаветой, которую обманывал ее любимый – граф Лестер. К тому же разве не странно, что наряду с волевыми, решительными героинями шекспировских пьес – Порцией, Розалиндой и Виолой – появляются слабые мужчины: колеблющийся Гамлет, ревнивый до безумия Отелло, слепо внимающий льстецам Лир, Кориолан, храбрый воин, (подобно Эссексу), но подчиняющийся женщине с твердым характером – своей матери.
Вдобавок еще одно «доказательство» – Шекспир не сочинил элегию на смерть Елизаветы. И интересный факт – после 1603 года, то есть года смерти королевы, Шекспир не создал ни одного настоящего шедевра, даже если принять традиционную датировку его произведений. После этого года продуктивность драматурга резко падает – не потому ли, что появляются на свет лишь пьесы, написанные Елизаветой ранее? И наконец, последние поэмы («Тимон Афинский», «Перикл», «Цимбелин», «Зимняя сказка», «Буря», «Генрих VII») обнаруживают, по мнению Суита, явное падение творческих сил создателя
