– А что за корпорация? – невинно поинтересовался Рыков.
– 'АВРус'! – гордо пояснил Хабелов. – А я как раз являюсь председателем ее правления. Нет, формально, конечно, она считается государственной… Но вы же понимаете – фактически корпорация принадлежит мне!
Губернатор осторожно тронул Хабелова за руку:
– Реваз Георгиевич, нам пора…
Хабелов, словно очнувшись, умолк и настороженно посмотрел на Рыкова, но взгляд того выражал такую невинность, что Хабелов успокоился: 'Нет, этот деревенский придурок наверняка ничего не понял!' Небрежно бросив губернатору: 'Вы правы, Николай Викторович, что-то мы тут немного заболтались! Пора, как говорится, и честь знать!', он с нарочитой приветливостью махнул Рыкову на прощанье рукой, шагнул с высокого мостка прямо на борт катера и спустился вниз в каюту. Следом за ним и остальные участники поездки поспешили занять места в катере. Затем один из охранников стал к штурвалу, и вскоре катер уже быстро удалялся от берега, а Рыков постоял еще немного, провожая его взглядом, развернулся и пошел вверх по косогору в деревню…
Как только катер отчалил от берега, губернатор торопливо сбежал вниз по трапу в каюту.
– Коньячку? – угодливо поинтересовался он у небрежно развалившегося на небольшом кожаном диване Хабелова.
Тот лишь молча кивнул головой, обдумывая увиденное и услышанное на берегу и не в силах избавиться от ощущения, что уже встречался этим жителем деревни раньше.
– Где же я мог его видеть? – задумчиво произнес Хабелов, не замечая, что говорит вслух.
– Что вы, Реваз Георгиевич! Не могли вы его раньше видеть, ну, никак не могли! Да такую рожу один раз увидишь – на всю жизнь запомнишь! Не дай бог встретить в темном переулке! – отозвался губернатор.
Он достал из небольшого бара в стене початую бутылку 'Hennessy', два широких бокала и коробку 'Ассорти'. Плеснув в каждый из бокалов немного коньяка, протянул один из них Хабелову:
– Прошу, Реваз Георгиевич! Как говорится, за успех нашего безнадежного дела!
Но Хабелов шутку не принял и грубо оборвал его:
– Типун тебе на язык!
Затем взял из рук губернатора бокал и, слегка повращав, несильно сжал его в ладонях, после чего поднес бокал к лицу, с наслаждением вдохнул исходивший от него горьковато-терпкий аромат и лишь после этого сделал небольшой глоток, медленно выдохнул воздух носом и удовлетворенно откинулся на спинку дивана.
Губернатор, устроившийся на таком же диване напротив, тоже немного отхлебнул из своего бокала и, жуя предусмотрительно вынутую из коробки конфету, спросил:
– Я вот что хотел спросить, Реваз Георгиевич… Эти ваши вертолеты... Я понимаю – ну, бизнесмены, там, крупные чиновники, вроде меня… Но это ведь не так много, верно? Желающих-то наберется, может, с полсотни на всю страну! Не слишком мало для таких серьезных вложений?
Хабелов снисходительно посмотрел на него:
– А кто сказал, что я только на них рассчитываю? Гражданские машины – это так, для широкой общественности. У меня уже давно с оборонкой все согласовано. Можно сказать, уже и контракт почти подписан. А там совсем другие объемы и совсем другие цены! Там такие деньги светят, что тебе и не снилось!
Губернатор понимающе закивал головой, но, помолчав немного, все же решился задать еще один вопрос:
– А как же 'камов'? Ну, все эти 'акулы', 'аллигаторы'?... Мне казалось, что там уже все заказы давно расписаны! Да и деньги тоже…
– Креститься нужно, когда кажется! – коротко хохотнул Хабелов. – Подвинуться придется твоему 'камову'! Ничего, тридцать лет ждал – подождет еще немного! Или вообще накроется! Этим самым местом…
Он наклонился к губернатору и громким шепотом произнес:
– Это, кстати, было одним из основных условий сделки с итальянцами! А ты думал, они нам за красивые глазки согласились технологии передать?...
ГЛАВА 4.
Жители Дедовой Луки были немало удивлены, когда в одно погожее июльское утро, обещавшее ясный и жаркий день, на окраине появилась самая разнообразная дорожная техника. Экскаваторы, бульдозеры, катки, самосвалы осторожно сворачивали с недавно заасфальтированной автотрассы областного подчинения и въезжали на единственную, а потому безымянную улицу небольшой деревушки. Они длинной гремящей и дымящей вереницей тянулись через всю деревню, постепенно скапливаясь за дальней околицей на пустыре. Когда движение, наконец, прекратилось, моторы были заглушены, а водители, выйдя из своих кабин, уже выкурили не по одной сигарете, на трассе появились еще две машины – грязно-серая 'Нива' и уже знакомый нам черный внедорожник Главы районной администрации. Они тоже свернули с трассы в деревню и, медленно объезжая многочисленные, заполненные желтоватой жижей лужи и колдобины, проследовали к дожидавшемуся их скоплению строительной техники. Здесь, выйдя из машин, Глава администрации и сидевший за рулем 'Нивы' высокий и полный мужчина средних лет в рабочей спецовке с яркой желтой надписью на куртке 'РемДорСтрой' – очевидно, прораб – о чем-то недолго посовещались, после чего Глава сел в машину и отбыл восвояси, а прораб отправился к ожидавшим его строителям. С этого дня привычная тишина и сонный покой Дедовой Луки, основное население которой составляли пенсионеры да десяток московских и питерских дачников, были безвозвратно разрушены.
Прошло еще несколько дней, и пустырь за деревней полностью преобразился, больше напоминая теперь обычную базу передвижной механизированной колонны. Площадка была выровнена, засыпана песком и обнесена невысоким забором из сетки-рабицы. В дальнем углу, ближе к лесу установили небольшой вагончик на резиновых колесах, в котором разместилась контора. Рядом с конторой из щитовых панелей был собран длинный барак – своего рода общежитие для строителей, большинство которых составляли украинские и таджикские мигранты. Еще один, но значительно меньший по размерам барак стал импровизированной кухней, а пристроенный к нему навес с длинным, сколоченным из досок столом посредине и двумя такими же длинными и тоже дощатыми скамьями – столовой. И теперь не успевали деревенские петухи еще закончить свою утреннюю побудку, а из расположившегося за околицей лагеря дорожников уже доносились звуки запускавшихся дизелей, стук открываемых кабин и капотов машин, негромкие переговоры людей... Это, впрочем, продолжалось недолго, и вскоре вся техника уже покидала базу и разъезжалась по своим объектам. Экскаватор въезжал на давно заброшенный, но теперь спешно возрожденный песчаный карьер в полукилометре от деревни. У экскаватора сразу выстраивалась очередь большегрузных самосвалов 'Iveco' с высокими металлическими бортами. Заполнив кузов до самого верха, очередной самосвал отправлялся по уже отсыпанному участку дороги в самый ее конец выгружаться, а его место занимал следующий. Привезенную и высыпанную на новый участок кучу тут же принимался разглаживать тяжелый бульдозер. Словно огромный утюг, он сновал взад и вперед, не останавливаясь ни на мгновение, лишь смещаясь вправо и влево от одного края дороги к другому, чтобы освободить место для выгрузки новой порции песка. Этот своеобразный 'конвейер' работал с раннего утра и до самых сумерек, прерываясь только на короткий обед, и вскоре уже восстановленная, а правильнее было бы сказать – заново отстроенная – дорога вначале заметно отодвинулась от деревенской околицы, а затем и вовсе скрылась далеко за поворотом.
Спустя неделю на высоко нависавшем над рекой автомобильном мосту появился черный внедорожник главы района. Остановив машину посредине моста, он вышел из кабины и принялся
