Зимой 1879 года в Каире прошел слух, что внутри маленькой неисследованной пирамиды в Саккара есть какие-то древние надписи. Разные люди относились к этому слуху по-разному — одни со скептицизмом и недоверием, другие — с большим энтузиазмом. Наконец слух достиг ушей профессора Гастона Масперо. Он только недавно прибыл в Каир для того, чтобы возглавить Французскую археологическую миссию, и горел желанием сделать в Египте большую карьеру. Опытный археолог и блестящий филолог, Масперо прекрасно знал, что самые удивительные археологические открытия начинались именно со слухов и шепота на рынках, и поэтому предположил, что это — правда. И решил исследовать пирамиду.
Как выяснилось, нашел «Тексты» один араб. Он заметил у самой пирамиды шакала или пустынную лису со странным, слегка насмешливым выражением морды. У араба появилось ощущение, что эта встреча не случайна, и его здесь ждали. Шакал медленно двинулся к северной грани пирамиды, остановился на мгновение у ее края, а затем скрылся в норе. Араб решил последовать за ним. Нора и привела в коридор пирамиды. Скоро араб добрался до погребальной камеры и, подняв факел, увидел, что сверху донизу стены ее испещрены иероглифическими надписями. На известняке с удивительным мастерством были вырезаны знаки, покрытые затем краской и позолотой.
Есть некоторая ирония в том, что это открытие было сделано благодаря шакалу. В Древнем Египте поклонялись двум богам с головами шакалов, хотя, возможно, оба они произошли от одного и того же божественного архетипа. Первым, и более известным, являлся Анубис, который на гробницах всегда изображался наблюдающим за ритуалом «взвешивания сердца» — посмертной оценкой деяний человека, по результатам которой выносилось суждение — может ли душа вступить в царство Осириса. Деревянные скульптуры Анубиса, стоящие в гробницах, охраняли усопшего фараона; прекрасный экземпляр такой деревянной скульптуры (теперь находится в Каирском музее) был найден в усыпальнице фараона Тутанхамона, умершего молодым. Другим же богом с головой шакала был Вепуат, или Упуат, «открыватель путей». Именно в честь него немецкая группа исследователей назвала своего знаменитого робота.
Из древних текстов не совсем ясно, какой была принципиальная разница между Анубисом и Упуатом, но, как отметил Роберт Темпл в своей «Тайне Сириуса», Анубис имел какую-то связь с ярчайшей звездой созвездия Большого Пса, Сириусом, в то время как Упуата египтяне связывали с одной из звезд созвездия Малой Медведицы. (Шакал еще встретится на нашем пути к разгадке тайны Ориона, и я расскажу о «своем» шакале, которого увидел в Гизе прямо перед тем, как сделал свое открытие.)
II
PARLEZ-TOUS FRANCAIS?
Открытие «Текстов пирамид» произошло в не самое удачное время. В конце 1870-х Египет находился на пороге серьезного народного возмущения, может быть — гражданской войны, и многие думали, что правление марионеточного правителя Тевфик-Паши будет недолговечно [123]. В Британии уже стоял наготове военный флот для подавления недовольных, возглавляемых Ахмедом Араби, который угрожал низложить правительство и перебить всех европейцев в Каире и Александрии[124]. Поэтому иностранных археологов вопрос собственной безопасности в условиях общей политической нестабильности волновал, по крайней мере, не меньше, чем возможность сделать какое-нибудь важное археологическое открытие.
Считается, что открытие «Текстов пирамид» сделано Гастоном Масперо, однако истинная последовательность событий этого не подтверждает. Действительно, Гастон Масперо первым вошел в пирамиду Унаса 28 февраля 1881 года, но нет никаких сомнений, что до этого были тайно исследованы две другие пирамиды с надписями, и сделал это Огюст Мариет (1821—1881), директор Египетской службы древностей[125].
Тот араб, который первым проник в пирамиду, похоже, был разачарован тем, что не обнаружил никаких предметов; но все же сообщил о своей находке в департамент, ответственный за сохранение предметов древности, а это значит, что его письмо попало к Огюсту Мариету, самому известному египтологу того времени, которому был даже присвоен титул паши. Мариет родился в Болонье, а в Египте жил с 1851 года. Уже через несколько месяцев после своего прибытия он стал знаменитым, обнаружив в Саккара Серапеум — огромный лабиринт из подземных галерей с дюжиной массивных саркофагов. Это сделало его другом Хедива Сайда, а позднее и его сына, Исмаила, который предоставил Мариету значительные полномочия. Мариет основал Службу древностей, предшественницу Египетской службы древностей, а также музей, который позднее превратился в знаменитый Каирский музей, переместившись из Булата на свое нынешнее место на площади Тарир. Мариет стал первым директором Службы и принялся осуществлять контроль над торговлей предметами старины и выдавать разрешения на проведение исследовательских работ.
К 1880 году, когда были открыты «Тексты пирамид», Мариет имел имя, известное далеко за пределами Египта. Он стал считаться одним из самых выдающихся археологов. Однако широко распространилось мнение, что его характеризует крайний авторитаризм и нежелание прислушиваться к чужому мнению. На этой почве возникали даже политические осложнения [126]. Звезда Мариета ко времени описываемых событий уже заходила; это был усталый и больной человек, потерявший во время вспышки насилия в Египте жену и ребенка. Долгие часы Мариет проводил, бродя по Мемфисскому некрополю, к которому относился как к своему частному владению, как, впрочем, и к тем сокровищам, которые обнаружил в Серапеуме.
Известно, что в молодости в самом Мариете кипел дух мятежника. Его послал в Египет Лувр для отбора и покупки коптских манускриптов. Вместо этого, полагаясь на свою интуицию, Мариет потратил отпущенные деньги на несанкционированные раскопки в Саккара. К счастью, его предвидение подтвердилось — он обнаружил Серапеум. Кураторы Лувра простили его и прислали дополнительные средства на продолжение раскопок[127]. Однако все это было в прошлом; теперь этот постаревший человек отказывался предоставить своим молодым коллегам необходимую им свободу действий. Когда он получил письмо о каких-то текстах в пирамиде, то не стал это проверять. Несмотря на обращение Масперо и других, Мариет объявил, что исследование этой пирамиды — пустая трата времени и денег. Он считал, что гробницы не могут «говорить» и иметь какие-либо надписи.
К такому утверждению у него были основания — все открытые до сих пор пирамиды не имели надписей. Единственное, что удавалось обнаружить — это граффити, которые не несли практически никакой информации[128]. Потому и не было причин считать, что в пирамидах Сак-кара может быть иначе. «Если пирамида содержит текст, то это вообще не погребальное сооружение, не правда ли?»[129], — говорил Мариет, отвечая на доводы Масперо. Масперо позднее писал: «Все хорошо знали мнение Мариета относительно пирамид: проводя работы по гробницам-мастаба, он не хотел отвлекаться на то, что считал пустой тратой времени и денег, и потому пытался доказать, что погребальные сооружения не могут иметь какого-либо текста вообще…»[130]
В начале 1880-го, однако, проблемы с финансированием были решены. Французское правительство выделило значительные средства Службе древностей — 10 000 франков, при условии, что хотя бы одна из пирамид в Саккара будет исследована. Масперо утверждал, что деньги вообще были выделены только для того, чтобы смягчить неуступчивого Мариета. И этот замысел сработал, хоть и не так, как того ожидал Масперо:
«Работа, начатая в апреле 1880 года под управлением Мухамеда Чахина, привела к открытию двух полуразрушенных погребальных камер и коридора, стены которых были покрыты иероглифами. Рисунки надписей, выполненные г-ном Эмилем Бругш-Беем, были переданы мне г-ном Мариетом, без указания происхождения, но только с просьбой их исследовать и перевести. С первого же взгляда мне стало ясно, что я имею дело с надписью, которая может происходить только из пирамиды Пепи I»[131].
