— Знаете, кто этот взрослый? Пилот той самой «тарелки», что упала у Николенек. Ты был потом на месте катастрофы, дядя Саша?
— Нет, но туда комиссия ездила.
— Он мог спрятаться, в лес уползти. А теперь в себя пришел и сюда забрался. Потому и хромает, что ранен был.
— Что, так полтора года в лесу и отлеживался? — недоверчиво усмехнулся дядя Саша.
— А что мы знаем о возможностях его организма? — вопросом на вопрос ответил Егор.
Дяде крыть было нечем.
Но Василий Степанович общих восторгов по поводу раскрытия тайны не разделил.
— Спецгруппу вызывать придется в любом случае. Представитель агрессивной цивилизации вряд ли будет настроен мирно. Кроме того, он наверняка вооружен и видит в нас только врагов, захвативших детей его народа. Так что, думаю, вполне может открыть огонь.
— Никакой спецгруппы! — Ирина Геннадьевна была очень взволнована. — Всей этой стрельбой мы нанесем детям непоправимую психическую травму. Да они нас просто возненавидят. Если дети прячут старшего товарища, значит, понимают грозящую ему опасность!
— А что прикажете делать? — огрызнулся начинающий злиться Василий Степанович. — Где-то здесь засел вооруженный террорист и каждую минуту может случиться беда. Вы поручитесь за то, что ничего не произойдет этой же ночью? Я — нет. А поскольку за безопасность пансионата отвечаю я, то и решать, какие действия предпринимать, буду тоже я.
— Нет уж, позвольте! — Вот теперь чувствовалось, что Ирина Геннадьевна не простой воспитатель детского сада. — Внутренней жизнью пансионата руковожу я, и извольте считаться с моим мнением!
Охранник уступил.
— Ну что же. Тогда думайте вы, как выбраться из этой ситуации.
— Очень просто, — Ирина Геннадьевна успокаивалась. Сначала надо отыскать, где прячется этот взрослый «заяц». А затем я попытаюсь договориться с ним. Мне кажется, это будет не очень трудно. В конце концов и он, и мы хотим детям только добра.
— Вопрос только в том, кто как это добро понимает, — мрачно сказал Василий Степанович. — Хорошо, уговорили. До конца фильма еще около часа. Время у нас есть. Но одну я вас на переговоры не пущу. Пойдем вместе.
Ирина Геннадьевна чуть презрительно усмехнулась, но возражать не стала.
5
Чердак здания был довольно большой, но в целях пожарной безопасности ничем не загроможденный и обыскать его удалось быстро всего за полчаса. Не было там места, где бы мог укрыться взрослый «заяц».
Прикинув, решили, что в комнатах ему спрятаться тоже негде. Но на всякий случай заглянули под каждую кровать в спальне.
И, наконец, направились к подвалу. Подвал в пансионате был мощный, немного походивший на катакомбы. С какой целью строители понагородили все эти комнатки, клетушки, коридорчики и тупички — одному Богу известно. Но если и мог кто-нибудь спрятаться в здании, то только там.
Василий Степанович шепотом приказал всем не разбредаться, держаться у входа. Сказав: «Пусть знает!», щелкнул общим выключателем, зажигая в подвале свет. Но пистолет свой, который было спрятал, вновь вытащил.
— Пойду сначала я один, — сказал он все так же шепотом.
— Что значит — один? Мы же решили! — возвысила голос Ирина Геннадьевна.
— Тихо, не надо шуметь. У вас нет достаточных навыков. Найду его — вот тогда и пойдем договариваться. Вдруг он сразу стрелять начнет? А есть у меня такое предчувствие.
Ирина Геннадьевна растерялась.
— А… если он вас убьет?
Василий Степанович спокойно и легко глянул на нее, улыбнулся:
— Ну что же, тогда я умру, — и шагнул на лестницу, ведущую в подвал.
Толстая железная дверь, уже кое-где тронутая ржавыми потеками, никогда не запиралась. И не смазывалась. Василий Степанович осторожно надавил плечом, и она приоткрылась с оглушительным визгом петель.
Несколько секунд охранник стоял, прижавшись спиной к стене и подняв ствол пистолета вверх, потом скользнул в подвал. Шагов его слышно не было.
Оставшиеся стояли в молчании, только дядя Саша нервно позевывал. Прошло несколько минут. Егор переглянулся с Ириной Геннадьевной может быть, пора ему идти вслед за охранником? Та отрицательно качнула головой, одними губами произнесла: «Еще подождем».
Наконец, так же бесшумно и стремительно, как исчез, из-за железной двери вынырнул Василий Степанович. В несколько широких шагов поднялся по ступенькам, отер ладонью пот со лба.
— Здесь он. В самой дальней кладовой сидит. Александр Иванович, кто в подвал из персонала ходит?
— Только повар. Продукты никому не доверяет, сам носит.
— Правильно, там холодильник рядом. Ладно, разберемся мы с этим поваром. — Он повернулся к Ирине Геннадьевне: — Ну что, носовым платком будем размахивать вместо белого флага?
Но женщина шутки не поняла, похоже, была все-таки напугана приготовлениями. Она полезла в карман джинсов, спросила:
— Кружевной подойдет?
— Подойдет! — довольный тем, что сумел поставить на место строптивую начальницу, ответил охранник. — Нам сейчас все подойдет. А может быть, спецгруппу вызовем? Они его безо всякого шума возьмут.
— Нет, надо идти, — тряхнула головой Ирина Геннадьевна. Попробуем договориться.
— Ну, раз надо, значит надо. Александр Иванович и ты, Егор, пока оставайтесь здесь — тылы прикрывать будете. Вдруг он все-таки не один! — И уже в полный голос: — Раз мы теперь парламентеры, то скрываться нужды нет. Пусть слышит, что идем. — И широко распахнул перед Ириной Геннадьевной загремевшую и зарычавшую дверь.
Дядя Саша и Егор напряженно вслушивались в голоса, раздававшиеся внизу. Голоса удалялись, становились глуше, потом стихли. Егор понял: подошли к той кладовой, где прятался «заяц». Несколько минут не доносилось ни звука. Ирина Геннадьевна, видимо, собиралась с духом.
Наконец она заговорила. Слов отсюда, сверху, разобрать было нельзя, но голос ее звучал ровно и уверенно.
Неожиданно свет мигнул и из глубины подвала послышался резкий свист, затем вскрикнула Ирина и гулко дважды ударил пистолет Василия Степановича. Егор бросился вниз, но не пробежал и десяти шагов по коридору, как натолкнулся на Ирину Геннадьевну. Лицо ее было белым, глаза почти закатились. Егор едва успел подхватить ее. Следом появился охранник, оглядывающийся и размахивающий пистолетом. Он был в ярости.
Ирина Геннадьевна без чувств обвисла на руках у Егора.
— Ранена? — только и спросил он у охранника.
— Да нет, обошлось, — задыхаясь ответил тот, все еще не отводя ствола пистолета от поворота коридора. — Давай наверх!
Наверху женщину посадили на колченогий стул, случившийся очень кстати, и дядя Саша захлопотал над ней, приводя в чувство.
— Сволочь какая! — ругался Василий Степанович. — К нему по-человечески, с добром, а он — стрелять! Ну, погоди, я тебе устрою сейчас, покажу школу верховой езды! Александр Иванович, они как, в темноте видят?
