Франсуа Пиетри
Педро Жестокий
…он с одинаковой безудержностью предался преступленьям и гнусным порокам, забыв о стыде и страхе и повинуясь только своим влечениям.
Предисловие автора
Предлагаемую вниманию читателя книгу можно назвать введением к моему исследованию об Испании Золотого века, изданному в 1959 году.
В той своей работе я высказывал мнение, что на самом деле этот прекрасный период западной цивилизации наступил неожиданно после некоего хаоса, кровавого мрака, в котором идеи христианства после забытых побед крестовых походов чуть было не погрязли в продажности, коварстве и преступности.
Почти пятьдесят лет ужаса, ставшие отвратительной интермедией в ходе рождения великой Испании, разделяют XII и XIII века, те годы, когда на всей территории полуострова правили выдающиеся короли, и конец XV века, время правления католических королей. И хотя этот процесс шел во всех европейских странах, фигура Педро Жестокого, правившего Кастилией с 1350 по 1369 год, лучше всего характеризует зловещий XIV век, атмосферой бесчинств и кровопролитий завершивший период средневековья.
Биографы часто до такой степени увлекаются своими персонажами, что под пером известных историков образ многих исторических деятелей совершенно неожиданно приобретает не заслуженные положительные черты. Автор данной книги не из их числа. Он может поведать лишь об ужасе, в который его приводит жизнь одного из самых отвратительных тиранов мировой истории.
В данном исследовании, где пришлось перечислить, не забывая о мрачных подробностях, целую череду убийств и преступлений, я преследовал две цели. Во-первых, я пытался представить общую картину XIV века на примере личности Педро Жестокого, правление которого является самым ярким из множества других. Во-вторых — показать, до какой степени фантазия поэтов, предвзятое мнение критиков и доверие простого народа могут исказить истинную натуру человека, незаслуженно обезобразив, или же, что чаще случается, приукрасив его образ неоправданным величием. Именно таким образом мрачную фигуру Педро Жестокого окружил ореол благожелательной легенды, что произошло благодаря чрезвычайно резкой смене отношения к нему историков и не без участия таких великих писателей, как Лопе де Вега, Кальдерон и Вольтер. И он превра гился из выдающегося преступника в мстителя, поборника справедливости и даже в защитника демократии.
Подобная участь постигла многих выдающихся исторических личностей. Так как же добраться до истины? Я попытался подойти к вопросу беспристрастно, что, по-моему, не всегда получалось у предыдущих исследователей, описывавших личность короля Педро, хотя их работы и выглядели более талантливо.
Конечно, читатель увидит в данном труде больше обвинений, чем оправданий. Тем не менее некоторые не бросающиеся в глаза черты характера этого зловещего короля заставляют усомниться в полной испорченности его натуры. Они частично объясняют те небылицы, которыми обросло его имя.
Однажды, когда борьба между Педро Жестоким и его братом, бастардом графом Трастамарским, переросла в открытое противостояние, посредники посоветовали побежденному королю согласиться на выгодный ему раздел Кастилии.
И тогда Педро произнес знаменитую фразу: «Корона Кастилии должна прежде всего оставаться единой!…»
Этот ответ настоящего короля, или, скорее, ответ настоящего испанца лучше всего показывает, почему защитники Педро, оправдывавшие его поступки в стихах, романах и театральных представлениях, нашли поддержку у народа.
Легенда о Педро Жестоком, возникшая и получившая развитие после его смерти, скорее всего была в первую очередь проявлением национальной гордости и понятного желания обелить память наследника короны Фернандо Святого. В отличие от историков других стран, чьи нападки часто очерняли образ самых великих служителей их Родины, Испания почти всегда с одинаковым энтузиазмом, сыновним или братским, защищала все, даже самые незначительные, положительные черты своего характера и забывала о внутренней борьбе, которую пришлось пережить и самым лучшим из ее детей. Здесь следует вспомнить точное наблюдение, которым Огюстен Тьерри закончил одну из глав «Мимолетного взгляда на Испанию»:
«Испания навсегда и везде останется для испанца любимым ребенком».
ХРОНИКА
I. Братья-враги
Утром 30 августа 1334 года колокола Санты-Агеды, церкви Сида, возвестили жителям Бургоса о том, что родился наследник кастильской короны. Этого с нетерпением ждали уже более четырех лет.
Альфонс XI, правящий король, женился на инфанте Португалии Марии, дочери короля Альфонса IV Смелого. И не ее вина, что первенец короля появился так поздно.
Новорожденного окрестили именем Педро — именем, не очень популярным в королевских семьях Кастилии и Португалии, но часто встречающимся в королевском доме Арагона. Таким образом король Альфонс XI и хотел польстить представителям арагонской династии — своим близким родственникам и соперникам.
Новорожденному досталось дурное наследство. По линии своего отца, грубого вояки, бывшего хорошим королем и плохим мужем, он являлся внуком несчастного Фернандо IV, прозванного
Санчо IV Смелый, его прадед, недостойный сын великого Альфонса X Мудрого, в нарушение завещания отца захватил трон у своего племянника инфанта де ла Серды и, чтобы удержать власть, приказал задушить своего брата, Фадрика. Португальские предки наследника были не лучше. Ходили слухи, что Альфонс Смелый, его дед по матери, за несколько лет до рождения внука приказал зарезать свою невестку, знаменитую Инее Кастро, а затем, чтобы искупить вину, выдал наемных убийц, исполнивших этот приказ. Сын Альфонса Смелого приказал вырвать у убийц сердца и бросить на съедение собакам.
На личности матери Педро, Марии, мы остановимся подробнее в дальнейшем и убедимся, что неверность ее супруга нисколько не извиняет ее собственное безнравственное поведение.
Король Альфонс XI отнюдь не был примерным семьянином. Не прошло и года после его женитьбы, как он уже стал заглядываться на Элеонору де Гусман, дочь одного кастильского дворянина. К тому моменту, когда королева Мария ожидала первенца, у любовников уже родились близнецы: Энрике, которому Альфонс XI даровал графский титул и прекрасное имение в Трастамаре, и Фадрик, которого король, когда тому
