– Ты какая-то другая, – сказал он наконец. – Что ты с собой сделала?
– Ничего, – беззаботно ответила она и отвернулась от его пристального взгляда. Лоррен немного смутилась: она совсем не хотела привлекать к себе его внимание. Но если это не для него, тогда для кого же еще?.. Лоррен, как спасительный круг, быстро схватила свое вязанье и опустилась в кресло.
– Я тебе не говорил, что встретил вчера вечером в городе Алана? – спросил Хью, раскрывая газету. – Мы выпили по чашке чая, и я узнал, что он собирается продать свой транзисторный приемник.
– Его нет, – коротко ответила Лоррен. – Как всегда по вечерам. Да и днем я его совсем не вижу.
– Не беда. Может, он вернется до моего ухода и я быстренько посмотрю приемник. Я как раз собирался купить такой.
Этот вечер проходил как обычно: Хью читал газету, она вязала, потом пили чай, потом опять она вязала, он читал, – все было однообразно и уныло. Прежде она никогда об этом не задумывалась, но сейчас, когда Хью как-то по-другому стал на нее смотреть, Лоррен вдруг поняла, сколь многого недоставало их отношениям. И тем не менее, замечая его восхищенные и немного недоумевающие взгляды, она упорно надеялась, что Хью не будет пытаться что-то изменить.
Входная дверь хлопнула, и Хью насторожился.
– Это мама, – заметила Лоррен, но он встал и вышел в холл.
– Привет, Алан, – послышался его радостный голос, – рад тебя видеть. Проходи.
«Как он мог, не спросив меня, пригласить Алана сюда?» – зло подумала Лоррен, продолжая вязать. Она чувствовала, что Алан остановился на пороге и смотрит на нее. Наконец девушка подняла глаза и встретила его насмешливый взгляд. «Ну и чего ты ожидала? Восхищения? Вот дурочка!» И она вновь яростно заработала спицами.
– Ну вот, опять я прервал ваш тет-а-тет. – Вновь эта издевка, полускрытая насмешка…
– Лоррен, может, попьем чаю? – Хью указал на остывший чайник.
Лоррен отложила вязанье и встала. Смерив Алана ледяным взглядом, она сказала:
– Я приготовлю чай и принесу еще одну чашку. Садитесь, мистер Дерби, устраивайтесь поудобнее.
– Вы очень любезны, – ответил он, зло улыбнувшись. Его глаза, как обычно, пристально изучали ее.
Заварив на кухне чай, она вернулась в гостиную. Хью и Алан сидели на кушетке и дружески беседовали. Лоррен подала чашку постояльцу:
– Сахар, мистер Дерби?
– Да, пожалуйста, – ответил он с насмешливой улыбкой. – Чем больше, тем лучше.
Лоррен поняла, что он имел в виду не белые кубики в сахарнице, а намекал на ее кислый вид. Она сердито скомкала вязанье, но притворилась, что ничего не поняла, и равнодушно отвернулась от Алана. А он исподтишка внимательно наблюдал за ней и Хью, и в его глазах мелькала тень вопроса. Однако она исчезла, когда Алан обратился к собеседнику:
– Как тебе нравится учительствовать? Ты ведь, кажется, преподаешь химию?
– Ничего, терпимо. Но смешанные школы мне больше по душе. Тут же одни девочки, приходится постоянно держать себя в руках.
– Вот уж на это, – засмеялся Алан, – я бы никогда не пожаловался!
Лоррен вспомнила, что говорила ее мать: «Он уже не мальчишка, но все так же неравнодушен к девушкам». Задумавшись, она ошиблась в рисунке и с досадой тихо вскрикнула. Алан тут же переключил внимание на нее:
– А вы, мисс Феррерс, как чувствуете себя на уроках? Как рыба в воде?
– Я сама выбрала свою профессию, мистер Дерби, и она меня вполне устраивает. И я люблю дисциплину и порядок…
– Размеренность, монотонность, некоммерческий подход к жизни ваших коллег, строгие принципы, которым вы следуете… И вам никогда не приходит в голову как-то разнообразить ваш предмет, обновить его соответственно требованиям современности? Год за годом вы заставляете смышленых и одаренных детишек не задумываясь заучивать то, что вы преподносите, не давая развиваться им как личностям.
Лоррен вспыхнула. Он бил ее же оружием, так умело и уверенно используя тактику открытой атаки, что девушка почувствовала – еще одно слово, и она не выдержит и заткнет ему рот своим вязаньем.
– Да что вы вообще знаете об учительской жизни? – разъярилась она. – Мы учим детей тому, что сами хорошо знаем и что наверняка будет им нужно. А вот мусорные ящики жизни мы не ищем и не навязываем людям «гниющие отбросы», как это делаете вы.
Он обескураженно улыбнулся, но так же холодно и оценивающе смотрел на ее вспыхнувшие щеки и заблестевшие глаза.
– Ваша критика, как всегда, слишком эмоциональна и разрушительна. Как и большинство, вы считаете свое мнение едва ли не совершенным, хотя оно – следствие предубеждения и даже невежества. – Она попыталась вмешаться, но он не дал ей перебить себя: – Такое отношение к прессе, увы, не редкость. Но что вы, как учительница английского языка, узнали бы о жизни, не будь этих просто написанных репортажей? Они весьма адаптированы. И в сегодняшних событиях можно отыскать прогнозы будущего. Так сказать, смотреть из сегодня в завтра. Для того и существуют журналисты с их так называемым «нюхом» на новости, чтобы выискивать всяческие секреты и при необходимости обращать на них общественное внимание. Иначе может случиться так, что молчание сегодня дорого обойдется нам завтра.
– Это ты о чем? – спросил Хью. – Сегодня, завтра…
– Сейчас, – сказал Алан, доставая из кармана ручку и блокнот, – я попытаюсь объяснить это наглядно…
Но Лоррен прервала его, раздосадованная тем, что Хью перешел на сторону неприятеля:
– Мне все равно, что вы имели в виду. Если вы убедили Хью, это совсем не значит, что и меня тоже. Репортеры всегда искажают факты и абсолютно тривиальные вещи раздувают до сенсаций дня. Другими, «адаптированными» словами – просто дурят народ.
Алан с сожалением покачал головой:
– Мне жаль детей в вашей школе. Несправедливо отдавать ребят такой предубежденной и вводящей их в заблуждение учительнице.
Хью засмеялся, пытаясь разрядить обстановку:
– Алан, если ты сейчас же не прекратишь нападать на нее, она чем-нибудь в тебя запустит.
– Неужели мисс Феррерс до такой степени утратила над собой контроль, что станет вести себя, как все нормальные люди? Я думаю, этого никогда не случится!
Хью еще раз смущенно хохотнул;
– Ну будет вам, право, пора помириться! Давайте сменим тему, а то как бы не началась настоящая война. О каком приемнике ты говорил, Алан?
– Пойдем, я покажу его, он в моей комнате.
Хью так поспешно отправился за ним, как будто ему стало нечем дышать в этой напряженной от враждебности атмосфере.
– Скоро вернусь, – бросил он через плечо.
Лоррен осталась одна, вне себя от бешенства. Если бы не сжигающая ее ярость, она бы зарыдала, а уж это было бы совсем нелепо.
Хью пробыл у Алана довольно долго, и ему уже пора было уходить. Лоррен пошла в холл проводить его и увидела на лестнице Алана. Хью одной рукой бережно прижимал к груди транзисторный приемник, другой помахал Алану и, рассеянно поцеловав Лоррен в щеку, вышел за дверь. Девушка сердито подумала, что, если бы ему предложили поцеловать приемник, он сделал бы это гораздо охотнее. Она закрыла дверь и услышала, как Алан тихо позвал ее:
– Лоррен?
Она остановилась. Он спустился в холл и подошел к ней.
– Я миролюбивый человек, – сказал Алан, – и совсем не хочу войны, особенно в семье. – Он протянул ей руку. – Может, объявим прекращение огня?
Семья?! Да как он посмел даже намекнуть, что он член семьи?! Возмущенная до глубины души, Лоррен отвергла протянутую ей руку мира.
– Спокойной ночи, мистер Дерби, – сухо ответила она и ушла в свою спальню.
