удастся сохранить доверие родителей наших девочек. К тому же содержание статьи показывает, что вы вопреки моей воле продолжали вести предмет, которого нет в школьной программе. Так что у меня нет веских причин, а у вас — смягчающих обстоятельств, чтобы реабилитировать вас в моих глазах! — И она наконец отпустила Лоррен небрежным взмахом руки.
День тянулся мучительно медленно. Лоррен понимала, что страдает не от слов директрисы, а от отношения к ней большинства сослуживцев, сторонящихся ее, как зачумленной. Но самую глубокую боль причиняла мысль о вероломстве Алана.
Придя домой, она увидела счастливо улыбающуюся ей мать с газетой в руке и, не выдержав, излила все на ни в чем не повинную Берил.
— Но, дорогая, — запричитала мать, — здесь такие прекрасные снимки!
— Мне сейчас только и не хватает твоей материнской гордости! — продолжала бушевать Лоррен. — А хочешь, я расскажу тебе, что думает обо мне наша драгоценная директриса? — И, ничего не скрывая, она рассказала Берил все — все, в мельчайших деталях.
Увидев слезы в глазах матери, она осеклась, поняв, что передала свою боль, сбросила ее на плечи матери. Девушка села рядом с ней, положила руку на вздрагивающее плечо и тихо сказала:
— Постоялец, как всегда, отсутствует? Полагаю, теперь он не сможет смотреть мне в глаза. Неудивительно, что он избегал меня все последние дни. Он все знал!
— Не осуждай его, дорогая, пока он не скажет свое слово.
— Осуждать его? А что ты предлагаешь мне сделать? Броситься к нему на шею и поблагодарить за то, что я потеряла работу?
— Я не думаю, Лорри, что это Алан. У него не тот характер.
— Не говори мне этого! Он прекрасно понял, что из этого получится отличная статья. Ни один журналист не устоит перед таким шансом. И им безразлично, кого это затронет. Алан ничем не отличается от остальных.
— Не говори так, Лорри. Он сын Нэнси Дерби! — Лоррен вновь услышала в голосе матери слезы. — В любом случае хорошо, что ты поменяешь школу. Я всегда говорила, что эта Мэллоди — старая кошелка. И ты могла бы стать такой же, Лорри! Я начала даже беспокоиться о тебе — твоя чопорность стала переходить все границы. Смена места работы спасет тебя от этого. Найдешь себе современную школу с прогрессивной директрисой…
Но такой оптимизм вместо сострадания вызвал у Лоррен новый всплеск раздражения.
— Все, с меня хватит! — Она вскочила.
— Но, Лорри, сейчас время чая. Скоро придет Джеймс…
— Я ничего не могу есть.
— По-моему, идет дождь…
— Пусть дождь!
Лоррен бросилась наверх в свою комнату, переоделась в старые брюки и набросила ветровку. Спустившись, крикнула матери:
— Когда придет твой любимчик, скажи ему… — к ее досаде, голос немного дрогнул, — все, что я о нем думаю.
Лоррен выбежала из дома. Она знала, куда идти, — в ее убежище. Добравшись до холмов, она бродила по тропинкам, и запах сырых листьев будоражил и уносил ее в то время, когда она была счастлива. Она шла так быстро, что начала задыхаться, но упорно поднималась на вершину холма, ни разу не посмотрев вниз, чтобы полюбоваться, как обычно, прекрасными видами. Теперь ничто не имело для нее значения.
Девушка села под деревом на сырую землю и обхватила колени руками. Февральский день был пасмурным и холодным, и девушка уже начала зябнуть. Но она продолжала неподвижно сидеть, пытаясь успокоиться и привести свои мысли и чувства в порядок.
Но сделать это было не так просто. Вскоре Лоррен поняла, что ей нужно справиться с проблемами, найти решение. Проблема была одна — Алан.
Лоррен опустила голову на колени и попыталась переступить через свою злость и представить себя в будущем. Да, работу она должна сменить. И будет лучше, если она уйдет из дома. Она сделает то, что и все в ее возрасте — снимет квартиру или комнату. Алан? В его планах, вероятно, женитьба на Марго, которая без раздумий покинет Мэттью и вернется к единственной настоящей любви — Алану Дерби.
Вдруг раздался звук шагов: кто-то поднимался на холм. Шаги показались ей знакомыми, и Лоррен вгляделась в темноту, напрягая слух. Невидимка шел твердо и уверенно, он хорошо знал, куда держит путь.
ГЛАВА 11
Постепенно из туманной мороси проступили очертания фигуры высокого мужчины. Он остановился напротив девушки и пристально смотрел на нее сверху вниз.
— Я так и знал, что найду тебя здесь, — сказал Алан.
— Ты?! — выдохнула Лоррен. — Я хочу, чтобы меня никто не беспокоил, слышишь, ты!
Он стоял молча, едва дыша.
— Уходи! Перестань меня мучить! Неужели тебе мало всего, что ты наделал? Довольно, уходи!
— Послушай меня, Лоррен, — тихо попросил он. — Дай мне все объяснить…
— Послушать? Тебя? Позволить тебе спровоцировать меня, чтобы потом опять извратить то, что я скажу, и выплеснуть на первую полосу твоей бульварной газетенки? Тираж тогда сразу поднимется!
— Ты закончила? — спросил он почти кротко.
— Нет!
— Ладно! Я подожду, продолжай свою тираду.
— Да, я продолжу. Я расскажу тебе, что ты сделал со мной с того самого момента, как ты вошел в мою жизнь. Ты… ты порвал меня на части. Ты сделал меня одинокой, невыносимо одинокой, и хуже всего — понимающей свое одиночество. Я была такой и прежде, но примирилась с этим. Теперь я этого не хочу. Ты вырвал меня из моего сонного царства и лишил меня, одного за другим, всех моих друзей — сначала Хью, затем попытался отобрать Анну, потом Мэттью…
— Скажи мне, — спросил он почти небрежно, — что значил для тебя Мэттью? — Лоррен молчала. — Ты любишь его?
Лоррен отвернулась и продолжила, игнорируя вопрос:
— Ты выбил из-под моих ног опору, разбил уверенность в моих идеях и попытался заменить их новыми, а теперь я совершенно потерялась. — Лоррен глотала слезы. — Ты погубил мою репутацию в школе. Сегодня мне предложили поискать себе другую работу… — Она повернулась к Алану, слезы уже неудержимо текли по ее щекам. — Ты это сделал. Ты своим изощренным умом выдумал эту безумную газетную статью!
— Ты ошибаешься, Лоррен, очень ошибаешься! — Он уставился в темноту. — Я знаю, ты не поверишь моим объяснениям, но к тому времени, когда я понял, что происходит, события стали необратимыми. Я уже ничего не мог сделать. Поверь мне, если бы остановить выход газеты было в моих силах, я бы это сделал.
— Я тебе поверю?! Поверю, что ты, такой искушенный профессионал, не лжешь? А как насчет того фото в саду? Кто еще мог сделать его, если не ты?
— Согласен, это моя работа..
— Тогда признайся и в том, что ты показал его своим коллегам и надоумил, как лучше его использовать, что они с радостью и сделали.
— Это не так. — Алан оперся на локоть и поколебался, прежде чем сделать признание. — Я хранил это фото в своем бумажнике.
— Зачем? — Лоррен повернулась к нему.
— Зачем? — Алан пожал плечами. — А зачем мужчины хранят фотографии девушек в своих
