когда говорила обо мне. Она не щадит меня и бросает мне в лицо жуткие обвинения, так что не думаю, что за моей спиной она менее жестока.
Лоррен заставила себя мило улыбнуться.
— Почему вы так уверены, мистер Дерби, что я вообще думаю и говорю о вас?
Он притворно поежился.
Анна была откровенно очарована Аланом. Они втроем, с Анной посередине, бродили по гребню холма.
Пока Лоррен тщетно пыталась восстановить душевное равновесие, Алан непринужденно болтал с Анной о современном искусстве.
— У меня есть два билета на открытие художественной выставки. Я подумывал пойти один, но буду рад, если вы составите мне компанию, — сказал он Анне.
Анна покосилась на Лоррен.
— Знаете, мистер Дерби, мне это очень интересно. Но вы уверены, что не хотите пригласить кого- нибудь другого, например Лоррен?
Алан с такой неприязнью взглянул на Лоррен, что та вспыхнула.
— Только не это! Я не хочу ссориться еще и там. Нет, уверяю вас, я рад, что мне некого предпочесть вам.
Они выбрали время встречи.
— Я заеду за вами, — сказал Алан, — и мы вместе пообедаем перед выставкой. Как вы к этому относитесь?
Анна даже остановилась:
— Но… но это совсем необязательно…
Однако Алан ее не слушал. Он остановился на одном, по его мнению, лучшем ресторане, и назвал время, когда за ней заедет. Анна горячо его поблагодарила.
— Не за что, — ответил он. — Я уверен, что получу удовольствие от вашего общества.
Он попрощался, даже не взглянув на Лоррен, и пошел дальше. Анна повернулась к подруге и уставилась на нее круглыми от удивления глазами:
— Как ты могла скрывать его от меня? И зачем наговаривала на него такую чушь? Он красавчик, дорогая. Он просто покорил меня! Меня! В мои-то почтенные годы и с моими очками! Всю, целиком!
— Тебе только тридцать три, Анна. Ты моложе его. Если тебе интересно, Алану тридцать шесть.
— Сейчас я думаю о тех дюжинах женщин. Их так много, а он пригласил меня. Это требует нового платья!
У Лоррен сжалось сердце. Она ничего не могла с собой поделать. «Я не должна ревновать, — твердила она, — ведь это будет означать, что я неравнодушна к нему. Мне совершенно безразличен этот мужчина». Но несмотря на такие доводы, девушка почему-то не получила никакого удовольствия от этой прогулки и совсем не чувствовала себя отдохнувшей.
В воскресенье, пока мать готовила ленч, Лоррен разложила на обеденном столе папки и тетради и готовилась к занятиям в местном техническом колледже, где по вечерам преподавала каждый понедельник. После по-монастырски замкнутой школьной жизни свободная атмосфера колледжа была приятной сменой обстановки, и Лоррен с удовольствием окуналась в веселую студенческую жизнь.
Алан обычно обедал у себя, но сегодня Лоррен слышала, как Берил приглашала его на ленч, и он с удовольствием согласился.
Помогая матери накрывать на стол, Лоррен заметила, что та чем-то оживлена. Берил спросила:
— Я говорила тебе, дорогая, что Джеймс пригласил меня сегодня вечером на пробежку?
Вдовый Джеймс Корниш был работодателем Берил, и, похоже, они очень сдружились. Это известие должно было бы обрадовать Лоррен, но она почему-то с грустью и совсем по-детски подумала: «У каждого кто-то есть. Теперь даже у Анны. Но у меня же есть Хью, ведь так?»
— Вы куда-нибудь идете, Алан? — услышала она вопрос матери.
— Возможно. Есть кое-кто, кого я могу увидеть только в выходные.
— А я посижу в саду, — опередила Лоррен следующий вопрос. — Сегодня прекрасный день. Скучный, монотонный, заурядный и не деловой, как я сама.
Все это она произнесла почти мрачно, но именно так в данный момент она себя и чувствовала. Внезапно Лоррен почти физически ощутила его усмешку и с досадой стиснула зубы.
После ленча Алан отправился по своим делам, а Берил пошла переодеться на прогулку. Лоррен достала из шкафа бикини, которое купила еще для отпуска, проведенного с Анной на острове Силли, но так и не отважилась тогда надеть. Купальник был довольно откровенный, красного цвета, и, по мнению девушки, слишком привлекал внимание. Она долго смотрела на него, колеблясь, но, выглянув в окно и увидев, как чудесно греет солнышко, наконец решилась. Почему бы и нет? Алан ушел, так что прятаться не от кого.
Лоррен надела бикини, подошла к зеркалу и с трудом узнала себя в отражении. В гостиной она столкнулась с матерью.
— Мам, он не очень открытый? В нем можно позагорать в саду?
— Конечно, дорогая. Не будь такой застенчивой и нерешительной. Ты прекрасно выглядишь, Лорри!
— Ты льстишь мне, — сказала Лоррен и обняла ее. — Но мне все равно приятно это слышать.
— Это не лесть, Лорри, это правда. И я говорю так не потому, что я твоя мать.
— Ладно. Кстати, ты тоже очень хорошо выглядишь. Куда-то идешь?
Берил ответила как-то расплывчато:
— Сама точно не знаю. Где-то будем бегать. Может, вернусь уже после пяти, хорошо, дорогая?
Лоррен сказала ей, чтобы она не волновалась и прекрасно провела время, и Берил ушла. В саду девушка раскинула на лужайке шотландский плед и растянулась на нем, спрятав лицо от солнца. Она даже задремала, но вдруг что-то нарушило ее покой. Ей показалось, что хлопнула дверь. Лоррен открыла глаза, подняла голову и огляделась. Тихо, в доме никого нет. Она решила, что это соседи закрыли окно. Лоррен взяла книгу и так увлеклась чтением, что не слышала приближающихся шагов, пока кто-то не остановился совсем рядом. Лоррен опустила книгу, села и изумленно посмотрела на Алана Дерби. Темные очки скрывали выражение его глаз.
— Я… я думала, что вы ушли, мистер Дерби… — выдавила она.
— Да, мисс Феррерс, я уходил. Но, как видите, уже вернулся.
Лоррен была в полном замешательстве. Алан отошел, поставил на лужайке стул и, сев лицом к солнцу, открыл книгу:
— Я посижу здесь, если вы не возражаете, мисс Феррерс? Ваша матушка разрешила мне бывать в саду.
— Не могу идти против ее воли, мистер Дерби, как бы мне этого ни хотелось. Вы ее гость, а не мой.
Он как ни в чем не бывало, снял пиджак и развязал галстук, устраиваясь для полуденного отдыха.
Лоррен перевернулась на живот и снова открыла книгу, пытаясь сосредоточиться, но тут же поняла, что не может выгнать Алана из головы. Она без толку перечитывала одно и то же предложение по нескольку раз и, не выдержав, украдкой взглянула на своего нежданного соседа. Его вид ee озадачил. Лоррен решительно не замечала в нем признаков грубого, крикливого и сильно пьющего газетчика, каким его представляла. Нечто совсем другое было в нем: профессиональное достоинство, интеллигентность и эрудированность, какие, она была уверена, редко встретишь у журналиста. «Скромный и спокойный мальчик», как назвала его мать.
Ее предубеждение, предвзятость, нелепая обида — все это рухнуло в одночасье и погребло под собой спокойствие ее духа. Лоррен была в ужасе от того, что с ней происходит. Нет, нужно взять свои мысли под контроль. Лоррен встала, сложила плед и, почувствовав пристальный взгляд Алана, смутилась. От волнения у нее перехватило горло. Пулей она пронеслась мимо Алана и влетела в дом. Она бежала из сада, бежала от него, но больше всего она бежала от себя.
