Месть Крестного отца

Фредо рассмеялся.

— Точно, — подтвердил он. — Такое под силу только Богу, верно?

Майкла словно пригвоздили к крыльцу. Вокруг не было ни души. Пышная, соблазнительная женщина с молочно-белой кожей и иссиня-черными волосами, похоже, испытывала некоторую неловкость от пребывания на публике в таком виде, однако чувствовалась в ней храбрость, присущая тем, кого не волнует, что скажут люди.

— Верно, — кивнул Майкл. — Только Богу.

— Порыбачить хочешь? — Улыбаясь, Фредо протянул удочку. — Или так и будешь слоняться без толку?

Женщина шагнула вперед. В призрачном свете Майклу на мгновение померещилось, что она превратилась в разлагающийся труп и тут же вернулась к первоначальному облику идеальной красавицы — в его представлении.

— Расскажи мне, — продолжал Фредо. — Что бы ты там ни думал, а я могу помочь. Я ведь знаю, как ты одинок. Да ты один-одинешенек. Если твоя проблема не в этом, значит, в чем-то еще. Я хочу помочь, Майкл. Хочу, чтобы ты был счастлив.

— Счастлив? — переспросил Майкл. — Тебе не кажется, что это как-то по-детски?

Он тут же пожалел о своих словах, но Фредо, судя по всему, не обратил на них внимания. Они с женщиной поцеловались. На крючке вытянутой удочки вдруг появился тунец размером едва ли не с самого Фредо. Рыбина забилась и начала истекать кровью, словно ее не поймали на удочку, а загарпунили. Обнаженная женщина посмотрела на тунца и заплакала.

— Я так до сих пор и не пойму, — спросил Фредо, — почему я должен был умереть?

Майкл вздохнул. Старина Фредо все такой же, хоть и мертв, — требует объяснений тому, что и так ясно.

— Я понимаю, месть и все такое, — продолжал Фредо, — но то, что сделал я, не вдет ни в какое сравнение с тем, что сделали со мной. В этом просто нет смысла. Не очень-то соответствует твоему принципу «око за око», Майк.

Майкл грустно покачал головой.

— Фредо… — прошептал он.

— Я не говорю, что я был паинькой. — Из раны все еще шла кровь, хотя теперь не так сильно. — Эти парни, которых я снабжал информацией, Рот, Ола и остальные… Я ведь не знал, как они воспользуются ею. И скажи честно, разве то, что я сказал им, стоило такого? Просто сообщил время, когда ты должен быть дома. Господи! К твоему дому в Тахо ведет всего лишь одна дорога. Чертов babbuino и сам бы вычислил, когда ты дома. Так что, когда они пытались тебя убить, разве я был виноват в этом? А что до других вещей… они ведь могли способствовать установлению мира! Конечно, я знал: плохо идти против семьи. И все равно: то, что случилось, — случилось бы в любом случае. Со мной или без меня, разве нет? Ты ведь знаешь, я прав. Да и организации никакого вреда не было. И потом, где все посторонние, кто был в курсе моих дел? Мертвы. Ты позаботился о каждом. Из ныне живущих в курсе дел только ты, Хейген и Нери — а ты ведь всегда твердил, что доверил бы любому из них свою жизнь. Так что они не проблема, верно?

— Есть еще Ник Джерачи. — Наяву Майкл никогда не произнес бы имени предателя вслух.

Фредо хлопнул себя ладонью по лбу. Во все стороны брызнула кровь.

— Точно! Я думал о нем как о покойнике, но ты прав.

— Я отомщу за твою смерть. Даю слово.

— Умора! — Фредо ткнул пальцем в рану на голове. — Эл спустил курок. Ты отдал приказ. И Ника ты приказал убить. Пытался пожертвовать им, как в шахматах сдают ладью или слона, чтобы прикрыть что-то более ценное. Только в шахматах слон не имеет шанса выплыть из кучи битых фигур и снова встать на доску на стороне противника. Так что убийство, конечно, надежнее. Разве у тебя был выбор?

Рана на голове Фредо в конце концов, кажется, прекратила кровоточить. Он был весь в крови. Фредо шепнул что-то обнаженной женщине; та кивнула, однако плакать не перестала.

— Все время, пока ты делал это, — сказал Фредо Майклу, — никто из нас не знал, что за всем стоит Ник. Ты был уверен, что прикончил каждого, кто мог знать о моих делах. А мне вот любопытно: кто, по- твоему, представлял бы опасность, если бы ты не убил меня? Кто посчитал бы тебя слабым? Назови хотя бы одного человека!

— Фредо, я…

— Я не сержусь, Майк. Вовсе нет. Все, что случилось, — моя судьба и все такое прочее, о чем так любил рассуждать папа. С другой стороны, — прости, что говорю это, — трудно как-то представить, что в подобных обстоятельствах папа убил бы меня, верно? Послушай, я просто пытаюсь понять, что творится в твоей голове. Что делается в сердце — я знаю. Твое сердце — открытая книга. Но вот голова, должен признать, для меня полная загадка.

«Хейген!» — подумал Майкл.

Его озарило. Том Хейген, consigliere, — вот причина, по которой он, Майкл, пошел на такое. Вот кто посчитал бы его слабым. Хейген, который одновременно был и не был его братом, который не являлся в точном смысле слова членом семьи. Он даже не итальянец, а потому, говоря прямо, вообще ничего не должен был знать. А знал все. Том Хейген был последней ниточкой к старику — Вито. Он оставался ею многие годы, когда Майкл бунтовал против отца и всего того, что, по его мнению, тот олицетворял. Работой Хейгена было дать Майклу совет, когда его спросят, разрешить некоторые ситуации, когда потребуется. И он делал это с великим искусством. А теперь вдруг стало ясно, что больше всего Майкл боялся неодобрения Хейгена, старался сравняться с умом Хейгена, пытался стать таким же жестким, как Хейген, даже если ради этого приходилось идти против собственной природы. Против собственной крови. После того как Майкл и Фредо обнялись в последний раз, что сделал Фредо? Надел свою «счастливую» рыбацкую шляпу и отправился учить рыбалке Антонио, сына Майкла. А что сделал Майкл? Поехал прямиком в свой офис — заниматься бизнесом, да, а заодно и устроить Тому проверку на лояльность, в которой никто и не сомневался, и расспросить его о любовнице, просто чтобы заставить защищаться. Зачем? Чтобы Том сам не начал расспросов? Нет. Все дело в одном взгляде, который Том бросил на Фредо и Антонио, когда вошел. Майкл боялся, что Том не одобрит.

Все эти мысли пронеслись в голове Майкла Корлеоне в одно мгновение. И все же он не мог ответить вслух на вопрос своего окровавленного брата.

Он увильнул. Положился на инстинкт. Заставил Фредо защищаться.

— Нет, лучше ты скажи мне, Фредо, раз уж для тебя все так ясно. Что творится в моем сердце?

— Бог ты мой! — вздохнул Фредо. Обнаженная женщина отпрянула, склонила голову набок и с любопытством посмотрела на него. — Это же твоя проблема, Майк, разве не так? Ты сам не знаешь, что в твоем сердце.

Майкл скрестил руки на груди. Он так хотел бы обнять брата и сказать, что тот прав — прав во всем. Но не мог.

— Ты закончил, Фредо? А то у меня полно дел. Бизнес ждет.

И это было правдой. Майкл попытался вспомнить, в чем же состоит его бизнес. Без сомнения — в решении чьих-то проблем. Только вот проблемы дня сегодняшнего как-то ускользали от него. Тело черноволосой женщины вдруг показалось Майклу самой красивой вещью, которую он когда-либо видел. Он представил, как проводит языком по совершенной линии ее бедер, поежился и заставил себя отвести взгляд. В конце квартала снова прогрохотал товарняк с вагонами, полными безымянных мертвецов.

— Я хочу предостеречь тебя! — прокричал Фредо сквозь грохот. — Но какой смысл? Ты ведь все равно не станешь слушать. Посчитаешь все очередной шуткой. Ты, мать твою, никогда не давал себе труда подумать дважды! Ты никогда лишний раз не думал обо мне!

На самом деле Майкл думал о нем все время. Он ошибался насчет Фредо. Майкл многих союзников сделал предателями: Салли Тессио, Ника Джерачи и многих, многих других. Фредо был не единственным и, возможно, наименее ценным из всех, но — несмотря даже на исчезнувшего Джерачи — именно Фредо продолжал преследовать его.

— Ты был мертв для меня, даже когда еще жил, Фредо, — с ужасом услышал Майкл собственные слова. — Думаешь, то, что ты умер по-настоящему, что-то меняет? Ничего не изменилось. Уходи,