— Возвращайтесь в машину, — сказал он, — и делайте, что вам угодно.
— Разумеется. По пути понадобится заправиться, а потом, — Том постучал по крыше, как механик, сообщая, что неполадка устранена, — прямиком в «Довиль».
Как и говорил, Хейген остановился у заправочной станции, неподалеку от мощеной Семьдесят девятой улицы. Воспользовался телефонным автоматом, чтобы позвонить Майклу Корлеоне. Тот полетел с Ритой в Мэн, развеяться и повидаться с детьми. И сейчас ждал у телефона в вестибюле гостиницы, где остановился.
— Похоже, семеро, — сказал Майкл, имея в виду количество людей в семье, которые за время исчезновения Джерачи вышли из тюрьмы и в благодарность отправились отдыхать в Акапулько. Возникло подозрение, что Ник связался там с одним из них. Семья посылала туда не только тех, кто отсидел. В то же время предатель должен быть достаточно влиятельным, чтобы стать помощником Джерачи.
— Кого-нибудь подозреваешь?
— Честно говоря, нет. — Естественно, Майкл не называл имен по телефону. — Пятеро из семи были ему довольно близкими друзьями. Однако Нобилио не готов исключить ни одного из них, даже двух остальных.
— Что думает Аль?
— То же самое, что и Риччи.
Он дал задание им обоим, двум самым преданным людям. Нобилио, как
— А ты? — спросил Том. — Что ты сам думаешь?
— Честно говоря, — сказал Майкл, — я не очень хорошо знаком с людьми из этого списка.
Том понял, насколько Корлеоне отдалился от простых парней с улицы. И это отдаление с недавнего времени стало мешать вести дела.
— В последнем месте что-нибудь нашли? — спросил Хейген, имея в виду Панаму во Флориде, единственный город из упомянутых Фаусто Джерачи, в котором они раньше не были. Томми провел там неделю в поиске следов.
— Ничего. Знаешь, несмотря на все, сейчас это не самая большая забота для меня. Позвони мне, когда все закончится. По этому же телефону. Хозяин гостиницы разыщет меня.
— Уже все закончилось, — сказал Том. — Все предрешено заранее. Ну, ладно, позвоню. Как там Кей с детьми?
— Мы с Ритой только что прилетели. Пару часов назад, — ответил Майкл. — Завтра утром первым делом заберем Энтони и Мэри.
— Передавай им привет.
Том и вспоминать не хотел, как долго Майкл их не видел. Несколько поездок были отменены в последнюю минуту, иногда по вине Майкла, иногда Кей или детей. Рита не знакома с Энтони и Мэри. Это серьезный шаг, но если она с Майклом действительно надолго, он должен произойти.
— Как там Рита? Волнуется?
— Она молодец. Приняла две таблетки от тошноты при перелете и теперь в порядке.
Тома интересовало совсем другое, но он не стал переспрашивать.
— Послушай, я позвоню из какого-нибудь заведения, где можно выпить. Поднимем бокалы друг за друга.
— Знаешь, Том, отец бы…
— Перестань.
Как бы Хейген ни боготворил Вито, постоянное упоминание о нем начало действовать на нервы.
— Я позвоню.
По пути обратно в машину Том купил две бутылки пепси-колы и отнес одну агенту Бьянки.
Хейген подъехал к «Довилю», дал парковщику ключи и сто долларов, тот кивнул, и внезапно Появились три машины и преградили путь Бьянки.
Том сделал это в качестве меры предосторожности, хотя в том не было необходимости. Ничего противозаконного. В вестибюле Хейген не признал ни в ком агента ФБР но все же, безопасности ради, быстро направился к лестнице. Лишь добравшись до третьего этажа, он услышал, как кто-то взбирается следом. Не видно кто, но похоже на шарканье старика, который явно не спешит. Том открыл дверь на третий этаж и пошел вдоль позолоченного коридора в другой конец здания. За ним никто не увязался. Сердце бешено колотилось. Он старался дышать глубоко и ровно. Следует возобновить теннисные тренировки. Во Флориде чертовски жарко, но, может, они с Терезой найдут крытый корт и будут играть вместе. Раньше они постоянно играли… когда? Сто лет назад. После свадьбы.
Следует меньше курить, но это невозможно.
Хейген поднялся еще на один пролет и, уверившись, что за ним не наблюдают, проехал остальную часть на лифте.
Том постучал в дверь. Открыл Пэт Гиэри, будто он был дворецким Бена Тамаркина, а не членом комитета Сената. Яркий свет в номере чуть не сбил Хейгена с ног. Сами апартаменты пестрели стеклом, белой кожей и светлым деревом. У зеркальной стены располагался бар. В соседней комнате работал телевизор: транслировали комментарии к съезду. Тамаркин в черной гуайавере и белых льняных брюках устроился на кожаном стуле, походившем на трон, в дальнем углу.
— Какая приятная встреча. — Гиэри пригласил его в комнату.
Фредо с Гиэри хорошо ладили, и это помогло семье Корлеоне получать бесчисленные услуги от сенатора без особой суеты. Фредо умел понравиться людям — Том и все его близкие осознали ценность этого качества только тогда, когда Фредо не стало.
— Полагаю, вы с Тамаркином знакомы.
Тамаркин поднялся и пожал Тому руку. Он не снял темных очков.
— Хорошая работа, — похвалил Хейген.
— Постучи по дереву, — сказал Тамаркин и постучал себе по голове кулаком.
— Все идет по плану?
— Он будет здесь, — ответил Тамаркин, имея в виду руководителя избирательной кампании президента, бывшего лоббиста студии Уолта Диснея, через которого Тамаркин провернул сделку. Хейген не встречал его ранее. Он присел. — Прибудет из «Фонтенбло». Нам с тобой надо обсудить и другие вопросы, но они подождут.
— Другие вопросы? — удивился Том, хотя знал, о чем речь. Съемка «Открытия Америки» несла убытки. Первая «Санта-Мария» потонула. Актриса, игравшая роль королевы Изабеллы, снова подсела на героин. Грант от итальянского правительства был аннулирован. И это только начало.
— Я могу подождать, — пожал плечами Тамаркин. Он не был в курсе плана, по крайней мере пока.
Томи кивнул и повернулся к Гиэри.
— Пока я не забыл, сенатор, вчерашняя речь была великолепна. Мне искренне понравились ваши слова.
— Спасибо. — Гиэри нырнул за бар налить всем выпить. — Кажется, неплохо вышло.
— Это триумф, — хвалил Том. — Виски, со льдом.
— А я буду «мохито», — сказал Тамаркин.
— Москита? — нахмурился Гиэри. Он выглядел озадаченно.
— Забудь. Это шутка, я не пью.
Гиэри уставился на него, но через пару секунд отвел взгляд — он знал, кто заказывает музыку, — и повернулся обратно к Хейгену:
— Триумф — это преувеличение, Том. Однако я рад возможности говорить от имени людей, которых иначе бы не услышали. Чувствую, что заслужил их уважение.
Бен Тамаркин сложил руки на груди. Он был не в восторге оттого, что вынужден оказывать услугу признанному антисемиту.
— В некотором отношении, — сказал Хейген, — я один из тех людей. — Как и многие сильные мира сего, Том серьезно относился к искоренению уличного криминала. Свои собственные преступления
