намеревалась побывать в столице? Стоит ли откладывать? Мне кажется, ты будешь рада отправиться прямо завтра.
— Почему бы и нет? Если у меня будет возможность подготовиться…
— О чем ты говоришь? Несмотря на наши разногласия, я не отпущу тебя без всего необходимого. Конечно, верховую лошадь я дать не могу. Ты понятия не имеешь, как их у нас мало. Зато тебя снабдят снаряжением и припасами…
Катрин спорить не собиралась. Оставаться в замке было неблагоразумно. Могут и элементарно отравить.
Подъем вышел ранним.
— Все готово… леди.
Молодой мужчина смотрел холодно и высокомерно. Как же, элита, постельная гвардия. Катрин за эти дни физиономии телохранителей так и не научилась различать.
Катрин улыбнулась в лицо наглецу и двинулась прямо на него. Отступил, никуда не делся. Девушка шла по лестнице впереди гвардейца и остро ощущала взгляд на своих ягодицах. Что ж, несмотря на основательную переделку, штаны оставались слишком обтягивающими. По правде сказать, шнуровка на бедрах только прибавила одежде сексуальности. Хотя двигаться и стало удобнее, у Катрин оставались определенные претензии к воззрениям Ингерн на конструирование походно-полевой формы. Но теперь чего уж, время сборов миновало.
Катрин вышла на стену. Утро выдалось облачным, над замком низко нависала серая хмарь. Девушка удержала желание подвигать плечами — утренний холод лез под тонкую рубашку. За плечом сосредоточенно сопел посланник леди Элен.
Катрин глянула вниз. Хозяйка замка держала слово — все было готово к отъезду. Девушка хихикнула. Потом не выдержала и засмеялась в голос. Ее ждал экипаж весьма экзотический даже для Эльдорадо. Черная от древности телега, а животина, запряженная в антикварный транспорт, выглядела еще почтеннее. Динозавр какой-то белесый. Понуро опущенная голова, хвост в три волосины. Подслеповатой лошадиной морде отлично подошли бы старушечьи очки в круглой роговой оправе. Время от времени по мосластому телу пенсионерки пробегала дрожь. Неужели несчастное животное приберегали специально для столь торжественных проводов?
На телеге грудой лежали припасы, судя по первому впечатлению, — отборный хлам.
Катрин, наконец, справилась со смехом:
— Передай миледи мою глубочайшую благодарность. Давно я так не веселилась.
Гвардеец угрюмо отвел взгляд:
— Я должен вас проводить.
Девушка пожала плечами:
— Жди. Вещички заберу.
Ингерн, позевывая, убирала постель. Вздрогнула от стука двери, поспешно подвинула табурет с тазом:
— Моя леди, завтрак…
Катрин плеснула в лицо водой, мимоходом вытерлась. Откусила половину пирожка и принялась скатывать плащ:
— Ну, Ингерн, я отбываю. Спасибо за штаны. Карманы вещь полезная, буду тебя вспоминать.
Ингерн открыла рот и села на хозяйскую постель:
— Но, леди, куда же вы едете?
— Пока в Тинтадж загляну. А там посмотрим, — прочавкала Катрин, дожевывая пирожок.
— Одна? Но это же сколько ехать?! А ночь?! А лес?! Куда вы?!
Шпионка, прихлебывая молоко, ткнула рукой в сторону юго-запада.
— У меня больше не будет такой хозяйки, — пролепетала служанка.
— Да какая из меня хозяйка? Я разве хорошему научу…
— Леди Катрин, возьмите меня с собой!
Катрин отмахнулась:
— Не дури. Я и себя-то не прокормлю. А тебе замуж пора. Да и про портняжную мастерскую не забудь… У тебя получится.
У служанки прыгали губы, она собиралась еще что-то сказать, но Катрин слушать не стала. Запихнула в рот еще пирожок, подхватила завернутые в плащ вещи и вышла.
Сборы требовалось завершить, и спешить шпионка не собиралась. Пришлось подождать у сапожника — заканчивал с заказанными сапогами. Катрин заявила гвардейцу и двум сопровождающим стражникам, что должна заглянуть на рынок и вообще без сапог ее можно лишь копьями из города выгнать. Очевидно, подобных инструкций конвоиры не получали, бормоча ругательства, остались у телеги. Катрин прошлась через рынок, решила попрощаться с немногочисленными знакомыми.
Подраненные мужчины выглядели бодро. Девушка еще с улицы услышала голос Даллапа. Ветеран громогласно разъяснял что-то о правилах заточки мечей, причем с таким увлечением, будто предстояло немедленно приступить к практическим занятиям. Меч отставного мастера действительно красовался посреди стола. Рядом лежали разные точильные бруски, оселки, еще какие-то камни.
Мужчины, одинаково приоткрыв рты, уставились на Катрин.
Девушка заверила:
— Попрощаться заглянула. Убываю прямо сейчас.
— В Тинтадж? Так обоз-то…
— Зачем мне обоз? Не люблю толчеи. Одной куда свободней дышится.
— Одной?! Без проводника, без «серых»? А полегче смерть не могла придумать?
Катрин поморщилась:
— На легкости в таком ответственном деле рассчитывать не приходится. Или вы, мастер Даллап, знаете особо удачный способ расстаться с жизнью? Я с удовольствием послушаю.
— Хороших способов мало, — пробурчал Даллап. — Я знаю только один, да и тот лишь мужчинам подходит. Но в одиночку соваться в лес, это ты уж шибко лихо додумалась. Лучше на площади голову в петлю сунуть.
Катрин ухмыльнулась:
— Если не уйду сегодня, полагаю, это и случится.
Ветеран без особого удивления кивнул:
— Ясное дело. Две такие умные леди — чересчур для замка. Но все равно идти одной — заведомая глупость. Поживи тихонько в городе, подожди купцов с охраной. Не так уж и долго ждать осталось. Деньги- то есть?
— Навалом. В городе жить — так точно сопьюсь. Раз ты такой мудрый, расскажи о дороге. Ты ведь из столицы сюда приперся?
Даллап закряхтел:
— Так то когда было? Перевал я хорошо помню. А лес… Чащоба везде чащоба, что здесь особенного упомнишь? Не дури. Давай найдем тебе место, посидишь мышкой тихой. С едой что-нибудь сообразим.
— Спасибо. Только у меня там телега и провожающие. Что-то мне не хочется, чтобы меня непременно пинками из города вышвыривали. Так что, точите ваше железо да лечитесь. Надеюсь, ходить да пить пиво вы сможете. Ладно, может, еще в Тинтадже увидимся…
Ручная работа есть ручная работа. Сапог сидел на ноге как влитой. Катрин натянула второй. Отлично. Можно надеяться, что и мозолей не натрут. Хотя дорога дальняя, все может приключиться.
Сапожник с профессиональным интересом разглядывал ее ноги. Все бы так на девушек смотрели. Катрин с чувством отсчитала оставшуюся часть денег. За такую работу не жалко.
— Сотру ногу — вернусь хоть из самого Тинтаджа.
Мастер и глаз не поднял, пробурчал:
— Вряд ли свидимся, леди.
