вещах. Так ли ты уверена, что их появление убьет наш мир?
— Я ни в чем не уверена. Не умею читать будущее как в книге. Могу просто сравнивать…
Катрин вновь рассказывала о болезнях и обманчивом благоденствии, о слабых людях, ненавидящих все вокруг, о корректной глупости, возведенной в главную добродетель, о войнах, где люди гибнут густо и бессмысленно…
…Вокруг по-прежнему текла, колыхалась ночь. Пахло молодой окрепшей листвой, лес шуршал и шептался, занятый собственной, совершенно не нуждающейся в чьем-то надзоре, жизнью.
Катрин почувствовала отвращение к себе и своим труднообъяснимым опасениям, к родному тошнотворному миру, оставшемуся так далеко за радугой. Умолкла, чувствуя, что говорить нечего.
— Оставь здесь печаль, — лесная женщина легко тронула ее за плечо. — С нами трудно справиться. Мы будем жить, как хотим. Всегда. Наш мир совсем иной.
Катрин подумала о перьях, томагавках, последнем пути на север…
Собеседница тихонько засмеялась:
— Мы не дикари. Мы — другие. Дарки. Глупое слово, но лучше и не скажешь.
— Вы можете стать совсем… другими.
— Людям с нами не справиться. Да и нет смысла. Все уже поделено и бессмысленно мешать друг другу. Ты способна представить день без прихода ночи?
— На вашем месте я бы никого не пускала в свой дом. Ни днем, ни ночью.
— Кто может решить, пускать гостей или нет? Вы приходите уже сотни лет. Не только люди. Дарки тоже приходят. Наш мир принимает всех, и потомки гостей верят, что здесь их истинный дом. Мы разные. У дарков нет королей, нет лордов. У людей иначе. Разве это повод убивать? Мы слишком разные. И места хватит всем.
— Это ваша земля. Она… здоровая. Жаль, если этот мир начнет умирать.
— Не хочешь остаться на этой земле?
— Не знаю, — вздохнула Катрин. — Я мало видела. И мало что поняла.
— Зачем понимать? Ты и так все чувствуешь. Ты свободная…
Собеседница, чье имя шпионка так и не узнала, проводила Катрин вдоль ручья. Идти рядом с лесной женщиной было легко и спокойно.
— Почему люди так боятся вас? — прошептала Катрин.
— Им трудно понять. Действительно, как можно жить в воде и в ледяных пещерах, не знать одежды и питаться кровью или ненавистью? Непонимание рождает страх. Но и нас многие человеческие привычки удивляют. Зачем покорно отдавать пищу, когда голоден сам, или убивать всех, кого встретишь на своем пути?
— Не знаю. Мне бы не хотелось, чтобы моей кровью кто-то питался. Я буду сильно возражать. Хотя не вижу особой разницы — высосут из меня жизнь или просто перережут горло, и моя кровь станет прахом. Такой конец, пожалуй, даже бессмысленней. Да, если выбирать, я бы призадумалась.
— Без сомнения, тебе когда-нибудь придется задуматься. Ты смертна, как и большинство живых. Но… Но ведь никто никому не обязан ничего объяснять. Мы разговариваем лишь потому, что ты похожа на дарков, а я почти не отличаюсь от людей. Мир был бы интереснее, если бы таких, как мы, было больше. Хотя ничего не изменишь. Нам не понять людей. Ладно, ты все-таки очень юна. Хотела бы я на тебя посмотреть, когда ты повзрослеешь. Удачи, девочка. Не хочешь взять вот это? — лесная женщина сорвала широкий лист папоротника.
— Спасибо. А зачем?
— Потри хорошенько между ладонями и смажь лицо и шею. Ой, какие у тебя мысли забавные. Нет, летать ты не научишься, и ветвистые рога у тебя не вырастут. Но комаров отгонит…
Глава 7
Дни пути… Еще семь или восемь… Дневка, после того как Ингерн стерла ноги, взбучка заснувшему на посту Даллапу, и снова сотни тысяч шагов в ритме неутомимой Белесой. Лес не кончается, и это перестало пугать. Не мешает лес…
…Брод преодолели, встали лагерем. Пора бы и привести себя в порядок Удобное местечко отыскалось только шагов через триста. Тем лучше, иметь зрителей не хотелось. Катрин воткнула глефу в песок и принялась раздеваться. Лучи солнца ласково легли на оголенные плечи. Уф, как хорошо. Шпионка сдернула с головы платок, запустила в спутанные пыльные волосы пальцы. Шампунь бы какой-нибудь. Катрин, держа в руке ремень с ножнами, подошла к воде. Положила оружие так, чтобы можно было сразу дотянуться.
Река здесь была шире, на той стороне ветви черемухи густым пологом нависали над водой. Девушка присела у воды и положила ладони на прохладную поверхность. Река плеснула, словно на пробу лизнула кожу. Катрин беззвучно прошептала:
— Я не несу ничего дурного. Простите, если нарушу ваш покой, не держите зла.
Вот так, типа «мы люди не местные». Катрин вошла в воду по пояс и осторожно поплыла. Вода была просто чудесна. Девушка доплыла до середины, немного полежала на спине. Течение медленно потянуло дальше, понесло между зеленых и непроницаемых стен леса. Катрин без особой охоты поплыла обратно, туда, где остроконечной вешкой торчала глефа. Выходить не хотелось, но смущало непроходящее ощущение, что за ней подсматривают.
Стоя в воде, Катрин, как могла, вымыла голову и вышла на берег. Оставалось заняться еще кое- какими мелкими, но неотложными интимными мелочами…
…Катрин окунулась еще разок, умыла лицо и встретилась взглядом с бледно-васильковыми глазами. Голова навы торчала из воды под теми черемуховыми кустами, где только что плавала Катрин. Водяная дева смотрела с пристальным интересом. Катрин несколько смутилась.
— Извини, я тут вот… пачкаю…
Нава качнула головой. Ее вполне правильное лицо казалась диковатым из-за чешуйчатых узоров у висков и лба. Волосы цвета мореного дуба гладко облегали изящную голову и струились по воде.
Жест водной девы можно было истолковать и как снисходительное одобрение, и как легкое сожаление.
На всякий случай Катрин тоже приветливо кивнула и попятилась из воды. Поворачиваться голой попой было невежливо. Накинув широкую рубашку, девушка почувствовала себя спокойнее. Села на скомканные брюки. Нава смотрела с середины реки. По-видимому, речной деве было просто любопытно. Катрин не сомневалась, что люди купаются здесь редко. Значит, и сманить на дно симпатичного парня у обитательницы реки шансов немного. Далеко, должно быть, бедняжке приходится плавать за развлечениями. Катрин осторожно улыбнулась:
— Скучно здесь, да?
Нава сделала движение плечами, которое легко было истолковать в смысле «А как ты думаешь?», и улыбнулась. Улыбка у нее была совершенно человеческая. Зубы крепкие, ровные, не испорченные сахаром. Ну, немножко острые.
Катрин вернулась к воде и присела на корточки. Нава тоже подплыла ближе. Двигалась она изящно, без всплесков и брызг, настоящая рыба. Остановилась в шаге от девушки — здесь было слишком мелко. Катрин смотрела в прозрачные красивые глаза. Из-за таких очей действительно легко нырнуть на дно. Неизвестно как там ниже, но верхняя часть тела навы выглядела привлекательно. Пара крепких с маленькими сосками грудей, округлые плечи. Не портила наву и зеленоватая кожа. Узоры на лице и предплечьях казались вполне уместными. Фотомодели из мира Катрин прибегали к куда более эпатажному макияжу.
— Ты красивая, — сказала Катрин.
Ей захотелось что-нибудь подарить наве, но с собой, кроме оружия и «браслета возвращения», ничего не было.
Водная дева, словно поняв, подняла из воды руку. Ладошка у нее была маленькая, как у подростка.
