На самом деле Рату волновало, насколько близко Дурень знаком с пышногрудой змеей. Разве у нее из когтей выскользнешь? По глазам видно — весь мир перетрахала. Такой опыт даже краской и тушью не скроешь. У, сука гладкая! И, главное, ни слова вроде не говорит, а чувствуется, что она в сто раз умнее тебя.
Острота чувства неполноценности ушла. Леди Несс работала. И Жо, и, что удивительно, Лелг принимали деятельное участие. Как любила называть такие моменты Леди, «заключительная стадия планирования операции».
Все-таки, как хороша бабка. И возраст ей не помеха. И то, что иногда забавные стекляшки, «очками» называющиеся, надевает, ее не портит. Привлекательна, демоны ее задери. «Я хочу быть так. Потом-потом, через сто лет», — сказала Лот-Та. Права сестрица. Завидно.
Лот-Та уже давно спала. Пристроила голову на животе Раты, ноги поджала, и короткий диванчик ей не мешал. Тихонько посапывает. Ей, Чучелу, в городе все равно сплошь непонятности. Просто доверяет своим. Рата, собственно, тоже доверяла. Даже этой проклятой змее-хозяйке. Она с Леди и с мамой Дурня действительно дружила. И она совершенно права — лучшей рекомендации не найти. Но, все-таки, как Жо может так спокойно рядом с ней сидеть? У нее же грудь прямо на план Цитадели выкатывается!
Пришла какая-то блеклая женщина, укутанная в плащ. Говорили о казнях, о пристани. Рата пыталась слушать, но не получалось. Ресницы неудержимо смыкались. Привыкли сестрицы по ночам спать. Одну ночь погуляли, и нате вам…
Разбудила девушек сама хозяйка:
— Подремали? Пойдемте, вымоетесь, поужинаете и отдохнете, как люди.
— А где наши? — тревожно спросила Рата, оглядывая пустую комнату.
— Жозеф спать пошел. Он тоже не железный. Лелг вернется, когда выспится. Вас на рассвете лодка будет ждать. Вы что-то из разговора помните?
— Мы отвлекающий маневр совершаем. Выманиваем охрану к Коронной пристани. Потом удираем. Что потом происходит, мы не очень поняли.
— И не нужно. Вы, главное, сделайте и не задерживайтесь, — леди Несс с улыбкой посмотрела, как Лот-Та пытается сдержать зевоту. — Идите в купальню. Прислуги в заведении почти не осталось, но воду, слава богам, держим теплую.
— Оно размером с нашу бухту, — с тревогой сказала Рата, озирая бассейн, в котором свободно могло бы уместиться человек двадцать.
— Плохо? Или хорошо? — поинтересовалась Лот-Та, озираясь и развязывая юбку.
Над темной водой поднимался легкий пар. У бассейна было тепло, как летом, и пахло непонятно: сладко и цветочно. Огонь низких светильников колебался, оставляя десятки желтых дорожек-отражений на воде.
— Наверное, хорошо, — неохотно сказала Рата. — Нам после каналов и тупых йиен искупаться не помешает. Только знаешь, сколько такая ванна стоит?
— Нам бесплатно. Как воителям. Или не так?
— Так-то оно так. Меня Син наверняка убьет, если узнает, что я в «Лотосе» купалась бесплатно, да еще голяком.
— Так ты в платье полезь, — предложила Лот-Та, уже раздетая, пробуя ногой воду.
— Угу, я совсем тупая, — Рата выскользнула из платья и по ступенькам спустилась в воду. Тело охватило мягкое тепло. Даже странно, что человеку так тепло может быть.
— Как в котелок, — заметила Лот-Та, осторожно спускаясь в воду. — Нас сварят?
— Зачем? Полагаю, здесь супчики повкусней вкушают, чем из нас, циплух немытых, получится. Слушай, Чучело мое обожаемое, а ты совсем не волнуешься? Ни чуточки?
— Смысл? Твое время волноваться, Дитя мое обожаемое. Мне волноваться — когда двигатель «Квадро» заглохнет. Или ты мертвяков не так намудришь. Тогда я дело беру.
— Понятно. Значит, ты с Дурнем уже насчет двигателя обсуждала?
— Взросло-технические разговоры. Тебе ни к чему. Генератор от поцелуя противопротивно отличается. Интерес другой — Жо в этой «бухте» плескается?
— Наверняка. Или плещется, или уже отплескался. Вопрос только — с кем?
— Собственно, — согласилась Лот-Та, погружаясь по горло в душистую воду. — Ароматный крючок. Она его съест.
— Возможно, и нет, — без особой уверенности возразила Рата. — Он — сын ее подруги.
— Хо! Большая причина. Он жаловаться воздержится. Она — сладость великая. Кто устоит?
— Этот дурак, может, и не устоял бы, да у Несс, должно быть, иные мужчины для развлечения имеются. По правде говоря, наш Дурень — не такое уж и сокровище.
— Ты привирательно говоришь. Он хорош. Особенно злой и с голым оружием на живот.
— Не «на живот», а «наперевес». Тьфу, о чем мы тут болтаем?! Завтра нам в бой идти, а что у нас на уме?
— Про бой неинтересовательно. Все равно не знаем, как. Лучше о мужчинах и красоте. Мы нараскраситься, как Несс, можем?
— Мы именно нараскраситься можем. Тому, как она лицо рисует, нужно годами учиться. Так же, как моей гадостной некромантии. Видишь, склянки и баночки стоят?
— Все для наличности? — поразилась Лот-Та.
— Нет, это не для лица. Скорее для волос и тела.
— Так пробовать нужность!
Попробовали. Достаточно уверенно Рата смогла определить лишь жидкое новомодное мыло для волос. Вымылись им. Чучело, имевшее о мыле смутное представление, то скулило от рези в глазах, то хихикало. В общем, было весело. Когда служанка принесла поднос с едой, девушки излишнюю стеснительность изображать не стали.
— Город — ублагополученное место, — провозгласила Лот-Та, болтая ногами в воде и обгладывая куриную ножку. — Можно остаться. Тепло. Сытно. И пахнет благополучно.
— Это не город, — возразила подруга, выгребая из изящной мисочки горсть маслин. — Это бордель. Развлекаться здесь никаких денег не хватит. Да нас в обычное время сюда и не пустили бы. Это сейчас все клиенты попрятались, пустует заведение. Вообще-то, сюда только мужчины ходят. Те, у кого кошель больше, чем пузо.
— Значит, нам повезло. С пятнистого бешенистого короля польза. Мы посмотрели местность, где и ты не побывалась. Удачная случайность.
— Вообще-то, нам здорово работать придется, чтобы хоть изредка в бани сходить. Что такое деньги, ты еще не совсем уяснила.
— С непременностью уясню. Роскошество — не наша стильность. На «Квадро» мне нравится. Но с редкостью бассейн возможно?
— Можно. Только ведь завтра нам курятиной лакомиться не придется.
— Ты — занудство. Сегодня живем. Завтра умрем. Кому мы надо, кроме нас? Жо удрал — нерешимостью болеет. За тебя беспокойство есть. Син, Жо, Бом, даже Леди — памятуют. За меня — только ты. Что мне терять? Только глаз или руку. Совсем в тягость буду. Поможешь убраться, если так?
Рата обхватила подругу за шею:
— Помогу. Без глаза будешь жить — и без него счастливо жить можно. Если хуже, — я тебя отпущу. Ты мне тоже обещаешь?
— Неужто нет? Мы мягко отпускать уже умеющие. Только лучше жить и жить. Очень любознательно.
— Так давай жить будем. Наплюем на всяких дурней. Да пусть трахается с кем пожелает. А завтра этому тухлому Эшенбе мы такую тухлость покажем — ахнет! А пока забудем обо всех сложностях. Вон, еще
