– Мне казалось, Питер пребывал в состоянии диссоциации, – сказала она. – Мне казалось, он был не способен принимать решения.
– Так и было. Он спустил курок, не думая о последствия и не осознавая, что делает.
– Может быть, а может быть, думал, переступать ли ему тончайшую черту, да?
Джордан встал.
– Протестую. Она запугивает моего свидетеля.
– О, ради бога, Джордан, – рассердилась Диана, – не надо использовать свои адвокатские штучки в мой адрес.
– Порядок в суде, – предупредил судья.
– Вы также говорили, господин доктор, что это состояние диссоциации Питера закончилось, когда детектив Дюшарм начал задавать ему вопросы в полицейском участке, правильно?
– Да.
– Правильно ли будет сказать, что ваш вывод основывался на факте, что только тогда Питер начал адекватно реагировать учитывая ситуацию, в которой он находился?
– Да.
– Тогда как вы объясните, почему несколькими часами раньше, когда три офицера, нацелив на Питера оружие, приказали ему бросить пистолет, он смог сделать то, о чем его просили?
Доктор Ва заколебался.
– Ну-у…
– Разве это не адекватная реакция на то, что трое полицейских достают свое оружие и целятся в тебя?
– Он бросил оружие, – сказал психиатр, – потому что даже на подсознательном уровне понимал, что в противном случае его убьют.
– Но, господин доктор, – сказала Диана, – мне казалось, вы сказали нам, что Питер хотел умереть.
Она села на место, довольная, что Джордан уже ничего не сможет сделать на перекрестном опросе свидетеля, чтобы испортить ее успех.
– Доктор Ва, – сказал он. – Вы провели много времени с Питером, верно?
– В отличие от некоторых моих коллег, – многозначительно ответил тот. – Лично я считаю, что необходимо знать лично человека, о котором будешь говорить в суде.
– Почему это так важно?
– Чтобы установить определенную связь, – сказал психиатр. – Выстроить отношения доктора и пациента.
– Принимали ли вы во внимание все, что говорил вам пациент?
– Конечно, нет. Особенно учитывая данные обстоятельства.
– На самом деле существует много способов проверить правдивость истории, рассказанной клиентом, правда?
– Конечно. В случае с Питером я разговаривал с его родителями. В школьных записях я обнаружил упоминания о буллинге, несмотря на отсутствие реакции со стороны администрации. Полицейский отчет подтвердил рассказ Питера об электронном письме, разосланном нескольким сотням учеников школы.
– Обнаружили ли вы какие-либо факты, подтверждающие то, что шестого марта Питер пребывал в состоянии диссоциации? – спросил Джордан.
– Да. Несмотря на заявление полиции, что Питер составил список жертв, пострадало очень много людей, которых не было в списке… или которых он совсем не знал.
– Почему это важно?
– Потому что это говорит о том, что, стреляя, он не целился в отдельных учеников. Он всего лишь двигался вперед.
– Спасибо, господин доктор, – сказал Джордан и кивнул Диане.
Она посмотрела на психиатра.
– Питер рассказал вам, как его унизили в школьной столовой, – сказала она. – Он упоминал о еще каких-либо местах особо?
– Игровая площадка. Школьный автобус. Туалет и раздевалка.
– Начав стрелять в Стерлинг Хай, заходил ли он в кабинет директора?
– Насколько мне известно, нет.
– А в библиотеку?
– Нет.
– А в учительскую?
Доктор Ва покачал головой.
– Нет.
– А в мастерскую?
– Не думаю.
– На самом деле из столовой Питер направился в туал том в спортзал, а оттуда в раздевалку. Он методично передв П° ся от одного места, где его обижали, к другому, ведь так?
– Похоже, что так.
– Вы сказали, что он всего лишь продвигался вперед, госп доктор, – сказала Диана. – Но разве не это называется планом?
Когда Питер в тот вечер вернулся в тюрьму, охранник, который отводил его в камеру, передал письмо.
– Ты пропустил сегодня почту, – сказал он, и Питер не нашел слов, настолько непривычной оказалась для него эта порция доброты.
Он сел на нижнюю койку, прислонившись спиной к стене и внимательно осмотрел конверт. С тех пор как Джордан устроил ему разнос за переписку с той корреспонденткой, Питер немного подозрительно относился к почте. Но, в отличие от предыдущего письма, это не было набрано на компьютере. Конверт подписан аккуратным почерком с маленькими воздушными, похожими на облака, завитушками.
Он разорвал его и достал сложенный листок. Письмо пахло апельсинами.
