— Джейк считает себя королем Англии, — проворчала Молли, вставая и поднимая младшую дочь.
Я улыбнулась и бросилась к лестнице. Джейк стоял, согнувшись, перед шкафом и что-то искал в куче носков, кроссовок и грязного белья.
— Привет! — воскликнула я.
Он не обернулся.
— Где мой новый ремень?
Простой вопрос, но обычно такие вопросы адресуют супругам или возлюбленным.
Я нырнула ему под руку и сдернула ремень с крючка, на который он его сам и повесил. Джейк поспешно начал продевать его в шлевки на поясе брюк.
— Что же я буду делать, когда ты поступишь в колледж и уедешь? — вздохнул он.
И тут я поняла, что стоит Джейку попросить, и я не только не поступлю в колледж, а вообще больше никогда ничего не нарисую. Когда он обернулся, у меня перехватило дыхание, а перед глазами все поплыло. По его одежде я поняла, что он собирается на свидание. Его покрытые масляными пятнами джинсы и синяя рабочая рубашка неопрятной кучей валялись в углу. Я поспешно отвернулась, пряча глаза.
— Я не знала, что ты куда-то собрался, — пробормотала я.
— Когда это в пятницу вечером я отказывал себе в свидании? — ухмыльнулся Джейк.
Он прошел мимо меня, и я вдохнула знакомый запах мыла и его кожи. Кровь ударила мне в голову и застучала в висках. В это мгновение я поняла, что если сию секунду не покину эту комнату, то просто умру.
Я выскочила из комнаты и вихрем слетела вниз. Хлопнув дверью, я бросилась бежать по улице. Я услышала тревогу в голосе пытавшейся окликнуть меня Молли, и всю дорогу до дома передо мной стояли удивленные глаза Джейка.
Дома я натянула ночнушку и прыгнула в постель, с головой укрывшись одеялом, чтобы изменить тот факт, что солнце еще не село. Мой сон был тревожным и прерывистым, но около половины третьего ночи я вдруг окончательно проснулась. Пробравшись на цыпочках мимо двери папиной комнаты, я спустилась вниз, в кухню. Я не стала включать свет и на ощупь добралась до входной двери. Отперев ее, я увидела Джейка. В руке у него был одуванчик.
— Это тебе, — прошептал он, протягивая мне цветок.
Я не видела его глаз, и это приводило меня в отчаяние.
— Это сорняк, — ответила я и сделала шаг назад.
Он подошел ближе и сунул обмякший стебель мне в руку. Как только наши ладони соприкоснулись, огонь у меня в животе взметнулся вверх, обжигая горло и высушивая глаза изнутри. Мне показалось, что я лечу головой вниз с гребня волны или с высокого утеса. Это было очень странное чувство, и я не сразу поняла, что за ним стоит страх, такой же страх, который охватывает водителя, чудом избежавшего страшной аварии. Джейк взял меня за руку, а когда я попыталась отстраниться, крепче сжал мои пальцы.
— Сегодня у тебя был бал, — сказал он.
— Неужели?
Джейк несколько секунд молча смотрел на меня.
— Я видел, как они возвращались домой. Я бы пошел с тобой. Ты же знаешь, что я пошел бы с тобой.
Я вздернула подбородок.
— Мне не надо твоей жалости.
Наконец Джейк выпустил мою руку. Этого оказалось достаточно, чтобы мое тело охватил ужасный холод.
— Я пришел потанцевать с тобой, — сказал он.
Я оглянулась на крошечную кухню, заваленную грязной посудой раковину, тусклый блеск бытовых приборов. Джейк привлек меня к себе. Теперь мы стояли совсем близко, касаясь друг друга ладонями, плечами, бедрами, грудью. Я ощущала его дыхание на своей щеке и спрашивала себя, почему я его еще не оттолкнула.
— Музыки нет, — ответила я.
— А ты прислушайся, — предложил Джейк и начал двигаться вместе со мной, слегка покачиваясь.
Я закрыла глаза. Мое тело горело невидимым огнем, а пол приятно холодил босые ноги. Я тряхнула головой, пытаясь собраться с мыслями. Разве не об этом я мечтала столько лет?
Джейк выпустил мои руки и обхватил ладонями лицо. Он пристально посмотрел мне в глаза, а потом коснулся губами моего рта, точно так, как сделал это тогда, в кинотеатре. Все три года я как бесценную святыню хранила воспоминание об этом поцелуе. Я прижалась к нему, и он запустил пальцы мне в волосы. Я почувствовала его язык у себя на губах, а затем и во рту. Я ощутила неукротимый голод. У меня в груди бушевал вулкан, а в животе вращалось что-то горячее, твердое и белое. Я обвила руками шею Джейка. Я не знала, правильно я делаю или нет, но знала, что никогда не прощу себя, если упущу эту возможность.
Неожиданно Джейк меня выпустил. Тяжело дыша, мы стояли напротив друг друга. Потом он поднял упавший на пол пиджак и выбежал из дома. Я осталась стоять посреди кухни, крепко обхватив себя руками и дрожа всем телом. Во мне бушевала такая сила, что стало страшно.
— О господи! — вздохнул Джейк, когда мы встретились на следующий день. — Я должен был это предвидеть.
Мы сидели на перевернутых ящиках из-под молочных бутылок в дворике за гаражом его отца, прислушиваясь к шипению, с которым мухи падали в лужи, оставшиеся после недавнего дождя. Мы даже не целовались. Мы просто держались за руки. Но даже это было испытанием веры. Моя ладонь полностью пряталась в ладони Джейка, и наши сердца бились в унисон. Я боялась шелохнуться. Мне казалось, что даже если я просто сделаю слишком глубокий вдох, то полностью утрачу контроль над собой. Со мной это уже случилось, когда я подбежала к нему, чтобы поздороваться. Я хотела всего лишь его поцеловать, но оказалась в его объятиях, и мои губы оставили обжигающий след на его шее, а странное тянущее чувство, зародившееся у меня в паху, больно выстрелило в живот. Впервые за все время нашего знакомства я не доверяла Джейку. Но еще хуже было то, что я не доверяла себе.
Я была воспитана в большей строгости, чем Джейк, но мы оба были католиками и отлично понимали последствия греха. Я не сомневалась в греховности земных радостей. Секс оправдывался только деторождением, а вне уз брака и вовсе представлял собой святотатство. Я ощущала, как мои бедра и грудь наливаются кровью и пульсируют. Я понимала, что нахожусь во власти тех самых нечистых мыслей, о которых меня предостерегали сестры. Но не понимала, как нечто столь приятное может быть таким уж скверным. И я не знала, к кому обратиться за разъяснениями. И ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось быть с Джейком, прижаться к нему, проникнуть в него и выйти с обратной стороны.
Джейк сжал мою руку и кивнул на зарождающуюся на востоке радугу. Мне показалось, что эти кровоточащие фиолетовые, оранжевые и синие пряди пытаются защитить нас с Джейком и наши чувства. У меня даже руки зачесались, так захотелось все это нарисовать. Я вспомнила свое первое причастие. Священник положил мне на язык маленькую сухую облатку и сказал:
— Тело Христово.
И я послушно ответила:
— Аминь.
Позже я спросила у сестры Елисии, действительно ли облатка является телом Христа, и она ответила, что так и есть, только в это надо очень сильно верить. Она сказала, что мне очень повезло принять его тело в себя, и весь этот радостный и солнечный день я ходила, раскинув руки, в полном убеждении, что Господь во мне и со мной.
Джейк обнял меня за плечи, породив целый поток новых, неизведанных ощущений, и запустил пальцы мне в волосы.
— Я не могу работать, — сказал он. — Я не могу спать. Я не могу есть. — Он потер пальцем верхнюю губу. — Ты сводишь меня с ума.
