Пророчество…
— Рата, похоже, была неглупая женщина, — сказал Ромка. — Что же до вас — похоже, у меня нет выбора.
Тучан улыбнулся.
— Мне придется применить магию.
Тучан кивнул.
— И проиграть пари.
Тучан нахмурился.
— Я вернусь через год, — сказал Ромка. — Или через два… Или через три… Короче, когда будет настроение. И отомщу.
Тучан побледнел. Кажется, только сейчас до него дошло, что перед ним Рысь, а не беззащитный ребенок. То есть дошло по-настоящему.
— Года вам хватит, чтобы подготовиться, — продолжал Ромка. — Накопить страх. Итак. Слушайте. Каса умрет сегодня.
Тучан покраснел мгновенно, словно лампочку включили.
— И когда я вернусь, я убью мучительной смертью нового лидера степняков. Но не его близких. Запомнили? Только лидера. И еще. Я награжу тех, кто пойдет за ним. Его — убью, а его соратников — награжу. А остальных, кто за ним НЕ пойдет. — Ромка сделал паузу. — Сотру в порошок.
Он послал противометеоритной пушке мысленный импульс. Хлопок, и крыша шатра исчезла, словно ее не было.
— Поехали! — Еще один импульс, и ковер со стоящим на нем мальчишкой рванулся в небо.
Ромка привык с своему ковру-самолету, куску гравитационного экрана, добытому из обломков экспедиционной шхуны, и ожидал чего-то подобного от ковра трофейного. Фигушки. Ковер, в отличие от экрана, не обволакивал Ромку коконом, из которого нельзя выскользнуть, и, раз стартовав, больше не слушался мысленных приказов, он оставался плоским и жестким, словно бетонная плита. И он пер вверх и вперед с энтузиазмом бульдозера.
— Ты лучше ложись, — предложил Лар.
— Ага. — Ромка уселся по-турецки. — А там, наверху, сильный ветер?
— Наверное. — Лар вздохнул. — Понимаешь, все зависит от программы этого ископаемого. Если она хоть немножко умная, то ковер найдет оптимальную дорогу, то есть будет прятать тебя от ветра под скалами, и все такое.
— А если нет?
Лар помолчал.
— У нас ведь все равно не было выбора, — сказал он наконец.
— В… В смысле?
— Горы эти. Мы могли бы их пересечь только по перевалу Канлаг, а это месяц пути в одну сторону. Так что степняков наших надо воспринимать как подарок судьбы.
— То есть мне лучше привязаться?
— Ну, если ты так ставишь вопрос… Да.
Привязаться было легко — из ковра, прямо из основы ткани, выходило с десяток достаточно крепких веревок. Сначала Ромка просто привязал их к поясу, но Лар его остановил и заставил все переделывать. Дескать, узел должен быть таким, чтобы его можно было легко и быстро развязать.
— Становится холоднее.
— Да, — согласился Лар. — Меня больше беспокоит, что он идет по прямой, никакого следования складкам местности. Мы уже метров на пятьсот забрались.
— Перетерпим, — вздохнул Ромка. — Скажи мне лучше, ты как думаешь, Сигам понял, что произошло? Он сможет воспользоваться ситуацией?
— У него не будет выбора, — засмеялся демон. — Как раз вся прелесть той конструкции, которую ты выстроил, ну хорошо, с моей помощью выстроил, заключается в том, что выбора мы никому не оставили.
— Да, если я вернусь через год, чтобы убить их лидера…
— То лидером сделают того, кто не сможет отказаться.
— То есть самого слабого.
— И дальше Сигам уже будет иметь и власть, и желание что-то поменять.
— Надеюсь, у него все-таки хватит ума, чтобы понять, что я никогда не вернусь и никого казнить не стану, — вздохнул Ромка.
— Это его проблемы. Мы сделали, что могли. Ты сделал. Гордись, кстати.
— Да. Я горжусь. Но, Лар, мне холодно.
Далеко внизу кузнец Тук провожал глазами тающий в небе прямоугольник ковра-самолета. От палатки-ангара к нему подбежала девочка и встала рядом, глядя туда же.
Тук потрепал ее по волосам.
— Хорошее место — эта степь, — пробормотал он задумчиво. — Пожалуй, тут стоит задержаться, как ты считаешь?
— Да, — серьезно кивнула девочка. — Четвертому наследнику ведь будет нужна Слышащая, а где еще он ее возьмет?
Ковер продолжал подниматься все выше, и шел он прямо туда, где сияла в лучах заката громада горы. Похоже, курс был проложен точно через вершину, по крайней мере, в потоке проклятий, которые обрушил Ромкин наставник на головы «криворуких программистов», звучал именно этот мотив.
— Она высокая?
— Тысяч пять.
— А там будет холодно?
— Очень, — вздохнул Лар. — Знаешь, замотайся-ка ты в эту ткань, а потом привяжись заново.
Привязаться оказалось непросто, но когда операция была завершена, Ромка напоминал кокон. Стало заметно теплее.
— Может, — спросил он задумчиво, — можно сделать что-то еще?
— Дыхание, — вздохнул Лар. — Делай вдох на четыре медленных счета, затем задержка на четыре счета, выдох на восемь счетов и снова задержка на четыре. Будет чуть теплее.
Эффект от дыхания оказался просто волшебным, на какое-то время Ромке стало тепло, затем это «тепло» превратилось в «не очень холодно», а затем в «очень холодно». Температура за бортом стремительно понижалась, а ветер… Ну что ж, ветер крепчал.
— Лар, далеко еще до вершины?
— Далеко. — В отличие от Ромки, который был завернут с головы до ног и ничего не видел, Лар по- прежнему мог использовать свои экстрасенсорные способности и видеть окружающие предметы. Сканировать, конечно, он мог лишь вблизи, но уж гору-то различал хорошо.
— Держись, парень. Простудиться ты не можешь, так что, главное, не отморозить… Что-нибудь.
Руки Ромка скрестил на груди, так что кисти были как бы защищены, уши закрывал капюшон куртки, ноги были в обуви… Может, прорвемся. Надо было шкур у кочевников попросить… Хотя нет, ветер сдул бы отсюда эти шкуры, да и его, Ромку, вместе с ними.
Собственно, если сосредоточиться на дыхании, то все неприятные ощущения как бы отступали на второй план.
— Держись. Вершина скоро, потом пойдем вниз.
А потом Ромка перестал ощущать холод. Вообще. Он словно плыл куда-то… И это было хорошо. Спокойно.
— Проснись!
Пауза.
