случайных отражениях она ловила красные отблески своих радужек?.. И почему память обо всем ее прошлом тает, уступая сиюминутным инстинктам? И кто этот светловолосый вампир, чья сила пугает ее до дрожи?.. Мыслей в голове у Натали было много, но все они путались, перемешивались. На самом деле по- настоящему ей хотелось одного — крови, конечно. Это желание превышало все, испытанное ранее, но сейчас ее никуда не пустят — каинит уже продемонстрировал Натали, что произойдет с ее кожей под лучами солнца, когда вампирша попыталась взбунтоваться. Если она не хотела сгореть на свету — а она этого не хотела — приходилось слушаться.
Голос вновь зашептал что-то в разуме вампира. Он внимательно выслушал, лишь на секунду красные глаза расширились, выдав удивление. Слегка кивнув то ли полученным указаниям, то ли собственным мыслям, вампир направился к Натали, вновь пытавшейся уснуть.
Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он свернул спящей вампирше шею. Вот и найден последний 'сюрприз' для блондинки. Думается, это будет чем-то куда более интересным, чем кровавая роза…
Глава 14. 'Ду хаст!'
К счастью, попасть в свою квартиру для Долл оказалось не так уж сложно. Сначала консьерж упорно не желал вспоминать Валерию Дарову, но небольшая доза внушения — и, вуаля, в фарфоровую ладонь уже падают запасные ключи. Все эти манипуляции сопровождались крайне неодобрительными взглядами Антона, ну и пусть. 'Как будто не знал, с кем связывается', — раздраженно подумала Долл, — 'Еще бы начал меня уговаривать перейти на клюквенный сок вместо крови!'
— Вот только не надо нотаций. Я просто сэкономила себе… нам время, — прошептала Долл.
— Я ничего не говорил.
— Угу, зато громко думал.
— Не знал, что вампиры читают мысли… — Антон слегка нахмурился, видимо, принявшись анализировать прошедшие охоты.
— Может, и не читают. У остальных вот, даже сердце не бьется, — уклонилась от прямого ответа блондинка.
Она очень не любила, когда ее пытались переделать. И если семаргл будет продолжать в том же духе… плюнет Долл, наверное, на пользу, которую может принести зеленоглазый паренек на пару со своей сумасшедшей сестрицей, и пошлет их обоих куда подальше. Одно дело притворство — игра, привычная ей с давних пор — а совсем другое реальные изменения. Долл никогда не подстраивалась под других, не прогибалась под общепринятые каноны. Тем не менее, к ней — холодной гордячке, с ярко выраженной индивидуальностью, тянулись люди. И красота была лишь одной из причин такого магнетизма. Вампиры обладают магической харизмой — это всем известно. Но умение притягивать к себе, чтобы впоследствии играть с людскими чувствами, было присуще девушке задолго до превращения. Вокруг Долл всегда была толпа обожателей, но она в них не нуждалась по-настоящему. Люди были средством, не целью. Возможно, именно по этому она всегда (где-то глубоко-глубоко в душе, так, чтобы скрыть от себя самой) чувствовала неисчезающее одиночество… Она была непростой личностью, противоречивой, созданной из контрастов. Однако Антон еще не разобрался во всех сложностях характера вампирессы, поэтому продолжал совершать ошибки в разговоре с ней.
— Это человек, — он указал на консьержа с остекленевшим взглядом, — нельзя просто так играть с их жизнями.
Долл сладко улыбнулась. Игра… Ей нравилось это слово. Оно было как раз подстать ей — заманчивое, в меру (а может и не в меру) опасное и рискованное… А еще это слово было древним, как сам мир — ведь первые игры появились еще на заре творения… В общем, то было настоящее развлечение для бессмертных.
— Жизнь… — она томно вздохнула, — А какова цена человеческой жизни? Я знаю ответ. Улыбка вампира… Хочешь увидеть, как я обменяюсь с этим ч е л о в е к о м? Все честно, без обмана. Я ничего не украду — просто предложу свою плату за то, что ему и не слишком-то нужно.
— Замолчи! — в ужасе воскликнул Антон, — Ты не должна делать такое! Лера, ты не такая, как другие вампиры… ведь не просто так в твоей груди бьется живое сердце!
— А с чего ты взял, что оно живое? Я мертва, но я хожу, дышу, разговариваю. Вот и мое сердце… оно просто привыкло и никак не желает отдохнуть.
Антон глядел в стальные глаза, вслушивался в холодный голос. Что не так с этой девушкой? Откуда в ней, такой юной, столько древней боли и гнева? Словно не семнадцатилетняя девушка стояла перед Охотником, а та, за чьими плечами расстилался плащ веков, если не тысячелетий. Она не прожила еще и крохотной доли бессмертия, а уже исполнилась горечи, которую дарует бесприютная вечность… уж ее семаргл познал на собственной шкуре. Путь без конца и края, без дома, куда можно рано или поздно возвратиться. Только неутоленная жажда — у каждого своя — то, что заставляет двигаться вперед, в поисках несуществующего покоя. Лишенная смерти, жизнь теряет свою сладость, но это знание, к сожалению, приходит слишком поздно. Каждый, стремящийся к вечной жизни считает, что он уж найдет, чем заполнить череду веков… вот только все они ошибаются.
Охотник опустил взгляд, не желая верить в очевидное. Долл — не человек, так почему же он так пытается убедить себя в обратном?
— Пошли, — Лера подбросила в ладони ключ, и вдруг добавила, — Ты зря строишь иллюзии относительно меня.
Пояснение о том, какого рода иллюзии Антон строил, не требовалось — он и так все понял. Что касается самой Леры, тут все было сложнее. Вампиресса не могла понять, что заставляет ее говорить Охотнику правду. А ведь она собиралась изображать невинную девчушку в стиле Скарлетт О'хары… Черт, что творит с ней этот парень!? И не нужно говорить о нежданно проснувшейся совести — врать Долл научилась почти одновременно с тем, как научилась говорить, и чувства вины по этому поводу никогда не ощущала.
Предпочтя отложить неприятные размышления на более подходящее время, Долл направилась к собственной двери.
Оказавшись подле нее, девушка радостно взвизгнула — на пороге лежала сумочка, которую блондинка уже считала навек потерянной… Но страшная мысль вспыхнула в голове Долл — кто мог подбросить ее. Только… да, Алекс, черт его побери! Чувство опасности (и неприязни) боролись с желанием вернуть свою вещь, правда, не долго. Сумочка от Prada, стоимость которой обозначалась трехзначным числом, была слишком дорога (в прямом и переносном смыслах) Долл, чтобы выкинуть ее из-за смутных опасений. Решительно захватив тонкую лямочку, вампиресса тут же нырнула в ее нутро, проверяя все ли на месте. Как ни странно, вещи оставались нетронутыми, кроме одной…
Проклятый крестик! Не стоило забирать его… тем более у мертвой… убитой девчушки. Может, и к лучшему, что Алекс забрал его. Вот только… еще ни один поступок вампира не принес девушке ничего хорошего!
Антон наблюдал за происходящим молча: то ли не считал необходимым вмешиваться, то ли был слишком погружен в собственные мысли. Очнулся от оцепенения он только в тот момент, когда дверь квартиры отворилась.
Жилище вампирессы выглядело так, будто сошло со страниц дорого дизайнерского журнала — ну знаете, безупречные комнаты, где все выглядит результатом кропотливого подбора: каждая деталь интерьера идеально подходит ко всем остальным. Все было выполнено в трех цветах с небольшими вариациями: алый, пурпурный и белый. Несмотря на единую цветовую гамму, кое-что все же контрастировало друг с другом. 'Легкие' стеклянные столики и полки, а также пушистые, напоминающие облака, ковры шли в разрез с тяжелыми портьерами, плотно закрывающими все, без исключения окна. Впрочем, несложно было сообразить, что тяжеловесные шторы являются более поздним приобретением, связанным, вероятней всего, с превращением Долл в вампира. Всему Красному Роду свет не доставляет удовольствия; большинство каинитов стараются оборудовать свое жилье так, чтобы солнце не заглядывало
