РЕЧЬ С.Г. ПЕТРОВА
Профессор С.Г. Петров (Научно-исследовательский институт птицепромышленности). Существенным моментом в работах Мичурина было широкое использование исходного селекционного материала. Для получения новых сортов он использовал не только местные сорта, приспособленные к данным конкретным внешним условиям, но и зарубежные, заморские, чужие сорта. По этому пути пошел в свое время знаменитый зоотехник М.Ф. Иванов. В 1925 г. он для метизации низкопродуктивного асканийского стада овец выписал из-за границы тонкорунных овец. На основе полученных метисов он вывел замечательных асканийских мериносов.
Этот метод после М.Ф. Иванова был необычайно широко использован овцеводами. Из-за границы завезли более ста тысяч мериносов, которые были использованы для метизации. Теперь, по существу, большинство наших овец «сменило свою шерсть». Раньше шерсть была грубой, непригодной для тонких тканей, а сейчас она мягкая, хорошая. СССР освободился от импорта мериносовой шерсти.
По пути использования лучшего в племенном отношении мирового материала в свое время пошли птицеводы. Это та группа зоотехников, с которой я связан. Я работаю с ними как генетик и селекционер. Почему мы пошли по линии использования иностранных пород? Очень просто. До Октябрьской революции в России не было крупных промышленных птицеводческих хозяйств, было только приусадебное птицеводство. Когда стали создаваться совхозы и колхозы и в них птицеводческие фермы, то вскоре оказалось, что поднять продуктивность беспородной птицы выше 50-60 яиц в год крайне трудно. И, например, большой опыт, накопленный таким совхозом, как «Борки» под Харьковом, где перед войной было 50 тысяч несушек, показал, что нельзя тратить время на селекционирование «простушки».
По инициативе В.А. Михалкова, на Северный Кавказ были завезены леггорны. Тогда встал вопрос, стоит ли возиться с такой нежной, деликатной породой, которая могла погибнуть в тогдашних наших хозяйствах. Михалков на это остроумно ответил: «Только имея высокопродуктивных животных, можно научиться работать с ними, освоить их; не имея же высокопродуктивных животных, нельзя освоить высокую технику животноводства, в частности птицеводства».
После нескольких лет акклиматизации леггорнов в колхозных фермах, Зайцевский – соратник, ученик и продолжатель дела Михалкова – собрал лучших кур в Пятигорский рассадник и успешно повел не только размножение, но и совершенствование их.
Пятигорский селекционный рассадник до войны был лучшим птицеводческим хозяйством в СССР. Средняя яйценоскость кур за год составляла там 212 яиц. Из этого рассадника племенные яйца распространялись по всему Советскому Союзу. И в Ленинградской области, и в Белоруссии, и в Средней Азии – всюду находили спрос пятигорские леггорны, уже не американские, а леггорны, приспособленные к нашим условиям.
По пути пятигорского рассадника пошел ряд других хозяйств. Я могу упомянуть некоторых из них – участников Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, отмеченных наградами. На первом месте стоит совхоз «Красное» в Крыму; он имел 100 тысяч несушек и ежегодно отправлял в Москву и другие места 14 миллионов яиц. В совхозе была образцово поставлена селекционная работа. К этой группе хозяйств относится совхоз «Ударное», Воронежской области, подмосковные совхозы и др. Селекционеры этих хозяйств улучшили зарубежных леггорнов путем метизации с местной птицей.
В 1941 г., накануне войны, в этих хозяйствах имелись куры-долголетки. Мы так называли кур, которые неслись в течение 5-6 лет, не снижая продуктивности. Многие из этих кур за свою жизнь снесли более тысячи яиц.
Поучительно, что в ряде хозяйств стали возникать новые, оригинальные разновидности птицы. В совхозе «Красное» появилась группа кур без больших маховых перьев; эта группа не могла летать. А такая птица именно и нужна хозяйству. Продуктивность выведенных кур не уступала продуктивности рекордисток.
С леггорнами – лучшей мировой породой по яйценоскости – случилось у нас то же самое, что и со многими другими иностранными породами, – они стали иными. Если несколько лет назад нас еще упрекали в привязанности к иностранщине, то 1945-1946 гг. и последующие годы работы показали, что это неправильно, что упреки не обоснованы.
В 1945 г. первый мирный груз из Америки состоял из инкубационных яиц, перевезенных через Сибирь на самолетах. Когда мы вывели цыплят и сопоставили их с нашими леггорнами, то оказалось, что они резко отличаются друг от друга. Американские леггорны крайне капризны, нежны. Наши же леггорны не предъявляли повышенных требований. Следовательно, мы переделали в течение 10-12 лет американских леггорнов.
Война нанесла сильный ущерб птицеводству. Многие селекционные хозяйства погибли. В частности, в Пятигорске в племенном рассаднике осталось только 500 несушек и ни одного петуха. Я потом узнал, как это произошло. Это хозяйство было передано одному эсэсовцу, который считал его своим имением. Когда стала приближаться Советская Армия, то он ничего не мог придумать лучшего, как сжечь селекционные архивы и лично перерезать всех петухов. Остались одни куры, и этих высокоценных несушек пришлось скрещивать с простыми, беспородными петухами, полученными из находящихся поблизости колхозных ферм.
Последствия войны в птицеводстве быстро ликвидируются. В 1948 г. подмосковные хозяйства дали невиданные в мире показатели по инкубации. Из каждых ста яиц наши инкубаторщики выводят более 85 цыплят, тогда как в США процент вывода не превышает 70. В Пятигорске уже имеются куры, которые несут по 200 яиц в год.
Сейчас мы осваиваем новую форму птицеводства – мясную. До войны мы в основном ориентировались на яйценоское направление птицеводства. Сейчас мы хотим получить мясных кур, причем с мясом деликатесным. Можно сказать, что через несколько месяцев москвичи, может быть немного, но попробуют специально выращенных тяжелых мясных вкусных цыплят. А пройдет год-два, и москвичи и зимой и летом будут иметь свежую птицу.
Какими же методами работали мы, советские птицеводы? На нашей деятельности сказывается вся история генетики. В тридцатых годах над нами довлеют тогдашние генетические установки. И не кто иной, как Михалков, выпускает настолько формалистическую работу, что даже в то время она была осуждена. Профессор А.С. Серебровский провел колоссальную организационную работу, пытаясь направить птицеводство по линии близкородственного разведения. Но это не прошло, хотя инбридинг мы и применяли для «округления» лучших семей.
Ряд формалистических мест можно найти и в моей книге, изданной, кажется, в 1934 г. Это было веяние эпохи.
Но освоение диалектического метода, вдумчивое отношение к работам зоотехников, настоящих зоотехников, развернувшаяся дискуссия не только в этих стенах, но и в печати, быстро сказались на нашей работе и на наших теоретических подходах. Мы по достоинству оценили указания М.Ф. Иванова о том, какое большое влияние на создание породы оказывает среда и, в частности, кормление. Конечно, человеку, воспитанному на формальной генетике, работающему над построением карты хромосом курицы, не легко разобраться в том, какая тесная, неразрывная связь имеется между организмом и внешней средой, связь породы с той средой, в которой она живет и создается.
В одном из хозяйств мы разработали своеобразный метод семейно-грулповой селекции. В селекции птиц считалось обязательным скрещивать каждую самку с одним определенным самцом. Но для промышленного производства этот прием несуразен, так как здесь самка никогда не спаривается с одним самцом, а всегда с десятками, сотнями самцов. Нам удалось разработать метод семейио-групповой селекции, который был проведен на практике, и сейчас, по существу, индивидуальные скрещивания становятся уже пережитком.
Работником Загорского института птицеводства М.В. Орловым проводится интереснейший опыт. Он работает над тем, чтобы повысить продуктивность птицы за счет воздействия внешними факторами на эмбриональное развитие. На определенной стадии развития эмбриона изменяется внешняя среда и благодаря этому изменяется организм.
