О положении в биологической науке

призванного объяснить основы эволюции, им устанавливается понятие «субстрата филогенеза».

Так как задачей филогении является, как известно, открытие законов природы, по которым возникают и развиваются различные виды организмов, то, естественно, что «субстрат филогенеза» и является основным носителем наследственности.

Приведу некоторые высказывания автора книги «Факторы эволюции». Академик Шмальгаузен пишет:

«…ядерные структуры являются специфическим субстратом филогенеза, в котором фиксируются все наследственные изменения, т.е. все изменения нормы реакций, в том числе и изменения онтогенеза, изменения организации и ее признаков и изменения в приспособительных реакциях (модификациях) индивидуального организма» (стр. 74).

Таким образом, в «субстрате филогенеза» имеется все: и наследственные изменения, и модификации, и изменения онтогенеза, и мутации.

«Субстрат филогенеза» – метафизическое и схоластическое понятие. По сути дела, это лишь другое выражение вейсманистского «вещества наследственности», повторение старых, давно разоблаченных у нас реакционных идей о «генофонде», с которыми носились представители формальной генетики.

В полном соответствии с вейсманизмом, Шмальгаузен отрицает существенное значение внешнего фактора в эволюции органических форм.

«Внешний фактор, – пишет академик Шмальгаузен, – дает при достижении порога реактивности тканей организма лишь первый толчок, приводящий в действие внутренний механизм определенного комплекса формообразовательных процессов. Он не детерминирует ни качества, ни масштаба реакции. В лучшем случае (да и то не всегда) внешний фактор определяет лишь время и иногда место ее реализации» («Факторы эволюции», 1946 г., стр. 82).

Такова роль, по мнению академика Шмальгаузена, внешнего фактора в эволюции. Он не является причиной, он не детерминирует ни качества, ни масштаба реакции организма на среду. Все заложено в так называемом «субстрате филогенеза».

Далее академик Шмальгаузен пишет: «При автономном развитии роль внешних факторов снижается еще более, чем при авторегуляторном формообразовании. Основное значение переходит к внутренним факторам развития. Внешние факторы теряют роль пускового механизма – все морфогенетические реакции включаются под влиянием внутренних факторов» («Факторы эволюции», стр. 84).

Автор допускает, что внешний фактор может играть хотя бы известную роль «пускового механизма», а затем он отрицает и эту роль. При «автономном развитии» организмов все «морфогенетические реакции» происходят только «под влиянием внутренних факторов».

Таковы позиции академика Шмальгаузена, изложенные в его книге «Факторы эволюции». Они со всей ясностью говорят о том, что в основных своих положениях, несмотря на отдельные оговорки или даже критические замечания в адрес Вейсмана и Менделя, основная теоретическая исходная база, основная позиция академика Шмальгаузена совершенно ясна: это позиция вейсманизма.

Академик Шмальгаузен в своей книге «Факторы эволюции» и в других работах развивает вредные, антинаучные положения о соотношении между «дикими» формами органического мира и «культурными формами». Он считает, что в диких формах существовали невскрытые, невыявленные или, как он пишет, «запасные мутации», «резервы мутационных изменений». Сортообразование и породообразование есть не что иное, как только раскрытие этих резервов мутаций, которые априори заложены в диких формах. Таким образом, получается, что культурные виды растительного и животного мира, собственно, не являются продуктами культуры, продуктами огромной производительной работы поколений людей, теоретиков и практиков земледелия и животноводства, а лишь только результатом «выявления» резерва изменчивости, заранее заложенного (позволительно в данном случае спросить – кем?) в «диких» формах.

До меня выступал тов. Шаумян, замечательно говоривший о прекрасных результатах, достигнутых нашими животноводами в деле создания высокопродуктивных пород, о небывалом в животноводстве повышении удойности коров, разоблачая тем самым лженаучные и вредные измышления, которыми занимаются представители менделевско-моргановской биологической «науки».

Академик Шмальгаузен, характеризуя общий процесс эволюции, говорит, что постепенно происходит общее сокращение «резерва наследственной изменчивости в популяции». «Такой процесс, – пишет он, – утраты эволюционной пластичности форм я называю «иммобилизацией» (Академия наук СССР, Юбилейный сборник, посвященный 30-летию Великой Октябрьской социалистической революции, т. II, статья академика Шмальгаузена «Изучение факторов эволюции», стр. 256).

Вследствие такой «иммобилизации» изменчивость последующих форм становится значительно ниже диких форм растительных и животных организмов. Далее он говорит: «Иммобилизация происходит и при стандартизации выведенных человеком пород и сортов».

Таким образом, по Шмальгаузену, в выведенных человеком породах и сортах, которые полезны и нужны человеку и вошли благодаря этому в стандарт, происходит «утрата эволюционной пластичности и «иммобилизация», т.е., иначе говоря, сорта растений и породы скота ухудшаются, теряют свою «дикую» силу и «прелесть». Как назвать подобные «теории» и подобную «науку»? По существу – это предельческая теория, которая мешает дальнейшему развитию социалистического сельского хозяйства и способна, если не дать ей отпора, деморализовать и дезорганизовать кадры нашего сельского хозяйства.

Академик Шмальгаузен, как известно, является автором так называемого «стабилизирующего отбора». Что же он понимает под «стабилизацией»? Он пишет: «Суть стабилизации не в переходе или замене ненаследственной основы наследственной и не в переходе фенотипических изменений в генотипические» (там же, стр. 265). Таким образом, мы видим, что он придерживается типичного вейсманистского разрыва между фенотипом и генотипом. В книге академика Шмальгаузена «Факторы эволюции» имеются даже ссылки на диалектический материализм, но это только слова, а по сути дела вся методология, на которой построена эта книга, ничего общего с диалектическим материализмом не имеет. Эта книга метафизическая и идеалистическая. Методологической основой всей концепции автора является небезызвестная теория равновесия.

Приведем некоторые высказывания академика Шмальгаузена. Он пишет: «Если говорить о ядре и его хромосомах как о системе («баланс хромосом» и генное равновесие), то нужно признать, что оно находится в состоянии мало подвижного, но вместе с тем и относительно мало устойчивого равновесия». «Стойкость клетки, – пишет он далее, – определяется непрерывным взаимодействием ядра (как системы, находящейся в относительно мало подвижном, но и мало устойчивом состоянии) и плазмы (как системы регуляторной, находящейся в весьма подвижном и устойчивом состоянии)» (стр. 75). Таким образом, мы видим, что автор применяет все основные категории (устойчивое и неустойчивое равновесие и т.д.) богдановско-бухаринской теории равновесия.

Можно было бы значительно расширить цитирование положений из книги «Факторы эволюции» академика Шмальгаузена., Думается мне, что то, что здесь на сессии приведено, со всей убедительностью свидетельствует о теоретической порочности, антинаучности концепции автора.

И после всего этого находятся люди, которые буквально писали следующее;

«Биологическая литература последних десятилетий, посвященная проблемам эволюции, не знает такого глубокого анализа фактов и такого глубокого и плодотворного их обобщения, как то, которое было произведено И.И. Шмальгаузеном». Это было написано профессором Поляковым в журнале «Советская книга» в июне 1947 г. Значит, у нас находятся не только научные работники, которые пишут подобные вещи, но и журналы, которые подобные вещи печатают.

В противовес формально генетическому, реакционному, идеалистическому направлению в биологии, у нас выросло, укрепилось, получило богатое развитие мичуринское направление в биологической науке, руководителем которого является академик Т.Д. Лысенко.

Напомню, что К.А. Тимирязев, говоря о перспективах развития дарвинизма, считал, что дальнейшим этапом, более высокой ступенью в развитии дарвинизма будет открытие закономерностей и способов, при помощи которых можно будет, как он выражался, «лепить органические формы». То, о чем когда-то мечтал Тимирязев, осуществил И.В. Мичурин. Он открыл эти новые закономерности развития жизни и разработал способы направленного изменения природы растений. Зная законы развития растений, И.В. Мичурин гениально «лепил» новые органические формы, причем такие, какие нужны и полезны для человека.