Введение в славянскую филологию

l:href='#n127' type='note'>[127].

Время шло, и христианская проповедь за годом год завоевывала все большее число душ и сердец славянских в различных племенах.

Принятие православия внесло существенные изменения в славянскую повседневную жизнь. В быт славян вошел ряд христианских праздников — дней, когда труд воспрещается церковью. Это прежде всего Пасха или Воскресение Христово и «двунадесятые» праздники — Рождество Христово, Рождество Пресвятой Богородицы, Введение во храм Пресвятой Девы Марии, Благовещение Пресвятой Девы Марии, Сретение Господне, Крещение Господне, Преображение Господне, Вход Господень в Иерусалим, Воскресение Господа нашего Иисуса Христа, Вознесение Господне, Сошествие Святаго Духа на Апостолов, Успение Божией Матери, Воздвижение Честнаго и Животворящего Креста.

В общественную жизнь вошло такое ранее не известное славянам явление, как монашество. Монастыри стали появляться в различных уголках Руси. Видимо, будучи уже иноком Киево-Печерской Лавры, ушел из жизни самый знаменитый наш витязь, ставший героем русского народного эпоса, — преподобный Илия Муромец (канонизован в 1643 г.).

В пищевой режим проникли посты, во время которых вчерашним язычникам пришлось соблюдать целый ряд прежде неведомых бытовых ограничений. Совершенно иными стали обряды, связанные с важнейшими вехами человеческого бытия, — свадебный, похоронный и пр. Множество языческих представлений, связанных с верой в различные мифологические существа, мистическими приметами и пр., церковь объявила суеверием и стала искоренять.

Через несколько десятилетий впервые произошло и то, о чем «Повесть временных лет» кратко сообщает (под 1051 г.): «Поставил Ярослав русина (то есть русского. — Ю. М.) Иллариона митрополитом, собрав для этого епископов». До этого греков-митрополитов присылала на Русь Византия. Иларион сочинил знаменитое «Слово о законе и благодати», свидетельствующее, каким выдающимся человеком и мыслителем он был (это произведение написано Иларионом намного раньше постановления его митрополитом)[128].

«Слово» в значении «словесное произведение» — обычная черта древнерусского языка (например, «Слово о полку Игореве»).

Подзаголовок «Слова о законе и Благодати» конкретизирует направление мысли автора: «О законе, данном через Моисея, и о Благодати и Истине, явленной Иисусом Христом». О соотношении закона и Благодати он говорит:

«Прежде был дан закон, а потом — Благодать, прежде — тень, а потом — истина»;

«Иудеи ведь свое оправдание соделывали в мерцании свечи закона, христиане же созидают свое спасение в сиянии солнца благодати. Ибо иудейство посредством тени и закона оправдывалось, но не спасалось. Христиане же поспешением истины и благодати не оправдываются, но спасаются.

В иудействе тем самым — оправдание, а в христианстве — спасение. И оправдание — в сем мире, а спасение — в будущем веке. Потому иудеи услаждались земным, христиане же — небесным. И к тому же оправдание иудейское, по причине ревности подзаконных, было убого и не простиралось на другие народы, но свершалось лишь в Иудее. Христианское же спасение — благодатно и изобильно, простираясь во все края земные» (пер. А. И. Юрченко).

Закон воплощен в Ветхом Завете, Благодать и Истина — в Евангелии, Новом Завете.

Помимо неотразимо последовательного обоснования превосходства христианства над «иудейством» в произведении Илариона изложено православное понимание истории человечества и роли в ней русского народа. «Слово о законе и благодати» оказало немалое стилевое влияние на древнерусскую литературу, как минимум, последующих трех столетий.

К моменту написания «Слова» до разделения церквей на западную (католическую) и восточную (православную), произошедшего в 1054 г., оставалось еще не менее нескольких лет. Однако русский священник Иларион уловил, что прагматичная римская церковь, западная, подобно иудаизму, преувеличенное значение придает закону, тогда как выше его Благодать, явленная Христом, и воспринятая во всей полноте восточной церковью.

Проповедь православия, которую повели русские миссионеры, отличалась сугубо мирным характером. Ни крестовых походов, ни сожжения непокорных язычников на кострах и т. п. методов обращения в христианство, характерных для католического мира, наше православие не знало. Столкновения с новгородцами ретивых военачальников Путяты и Добрыни (на заре крещения Руси) были все-таки исключением.

Характерным примером миссионерской деятельности русского подвижника может служить крещение святым Стефаном Пермским языческого племени зырян. Оно описано современником и другом святого церковным писателем Епифанием Премудрым в «Слове о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа» (конец XIV в.)[129].

Святой Стефан, как повествует Епифаний, «родом был русин из славянского народа, из северной страны, называемой Двинской, из города Устюг». С детства он много читал, «сильно замедляя чтение, чтобы правильно уяснить смысл каждого слова»; говорил на трех языках.

По благословению Коломенского епископа Герасима один направился к языческой Пермской земле, «земле забвенной, непроходимой, безвременной»:

«Помолившись Богу… вошел в нее, как овца посреди волков. И начал учить их познавать Бога и вере христианской, чтобы познали Творца своего, истинного Бога Вседержителя, который сотворил небо и землю и всю тварь, видимую и невидимую».

Некрещеные зыряне «убить его хотели, иногда обступали его со всех сторон с палицами и с большими дубинами, смерти его предать задумав». Поражая их своим бесстрашием, святой со все большим успехом проповедовал Слово Божие. Заложил он и церковь, поставленную «там, где Вым-река впадает в Вычегду-реку, где впоследствии была создана обитель его большая, где потом основана его епископия».

Однажды одинокий проповедник, «помолясь Богу, сотворил молитву и вошел в некое место, где была их знаменитая кумирница, иначе капище, и собрался разорить идолов. И опрокинул жертвенники, и богов сравнял с землей, и с Божьей помощью знаменитую их кумирницу поджег, огнем запалил ее. Все это сделал один, когда идолослужители не знали и кумирников не было, и не было ни спасающих, ни защищающих. Одержав эту победу, он не убежал тут же с этого места, никуда не ушел, а сидел на том месте, как будто ничего не ожидая надвигающегося на него, и укреплялся Божьей благодатью»[130].

Разъяренные язычники «как дикие звери, устремились на него, одни с дрекольем, другие похватали топоры в руки и обступили его отовсюду. <…> Не ругался, не бился с ними, а с кротостью проповедовал им слово Божие, уча их вере Христовой и наставляя во всякой добродетели».

В конце концов святой Стефан дважды прилюдно победил «чародея-старца» «волхвов начальника» Пама, ненавидевшего христианскую веру. Они условились, взявшись за руки, войти в огонь, а затем спуститься в прорубь, пройти подо льдом и выйти в другую прорубь. Однако Пам струсил. Святой Стефан его «силой волок в огонь, чародей же все время назад пятился». Затем Пам так же испугался спускаться в прорубь. Креститься он, однако, по-прежнему не желал.

Тогда «мужи пермские» отдали его Стефану как подлежащего казни. Но преподобный заявил, что не будет казнить Пама, поскольку «послал меня Христос не бить, а благовестить, и повелел мне не мучить, а учить с кротостью и увещевать с тихостью, повелел не казнить, а учить с милостью».

Так распространяли православное вероучение великие русские подвижники[131].

Скажем несколько слов о самих различиях между западной и восточной церквями, как существовавших на момент их разделения (и во многом спровоцировавших его), так и развившихся впоследствии.

Католицизм (от греч. katholikos — всеобщий, вселенский), настаивает на филиокве (лат. filioque, «и от сына») — добавлении, которое было сделано западной церковью в Никео-Царьградский Символ Веры, в догмате Троицы: об исхождении Святого Духа не только от Бога-отца, но «и от Сына».