– Не, я, конечно, не Нерон, но пожары и правда вдохновляют. Пожары, война, драконы – все это достойно эпической саги! Знаете, друзья, я вдохновлен, в моей голове родились пламенные строки…
Перец ревниво поглядел на Тытырина, и тот быстро исправился:
– Хотя, конечно, мои строки не могут сравниться с тем, что сочинил Персиваль.
И Тытырин сделал маленький аплодисмант.
– Просим, просим! – поклонился он в сторону Перца.
И тут я вдруг понял, зачем Перец его у нас оставил. Понял и чуть не рассмеялся. Перцу давно был нужен холуй. Я на холуйскую должность не подходил, над Яшей глумиться неудобно – во-первых, гном, во- вторых, пожилой. Да и не только в глуме дело. Ни я, ни Яша не есть большие спецы в лизоблюдстве. А Тытырин спец. Он способен. Умеет. Мастер тонкой лести, виртуоз толстого комплимента. К тому же легко может выступать в качестве шута и легко переносит побои.
Показатель, однако. Когда властелину требуются шуты и холуи, это уже клин. В смысле клиника.
Ваня. Ваня Грозный. Он ведь сначала хорошим мальчиком был, добрым, любил маму. А потом… Потом ему понадобились шуты и холуи.
Перец рассеянно поглядел в потолок и спросил:
– Слушай, Яша, а почему у нас нет… ну этого, блин… мороженого? Кругом холодина, а мороженого нет. Хочу шоколадного с изюмом.
– А я дынного, – вставил Тытырин.
Яша повернулся ко мне.
– А я не хочу, – помотал я головой. – У меня наследственная ангина.
– И еще с кусочками клубники, – добавил Перец.
– Сейчас будет! – Яша впрыгнул в валенки и убежал.
Я в очередной раз позавидовал. Почему у меня нет такого гнома? Я вот выручил Кипчака, а где он теперь? Ставит мне памятники из разной гадости. А я ему, между прочим, жизнь спас. Почему я не спас жизнь более благодарному гному?
Навалилась усталость. Утомился, хочу домой. В тепло. А Перец, кажется, в отбой не собирался – снял со стены свой рескрипт, читал, улыбался.
– И что теперь у нас по плану? – поинтересовался я. – С Деспотатом покончено – что дальше? Мир спасать будем или Тома Круза дождемся?
– Покончено с Деспотатом, – кивнул Перец. – Конечно, некоторые недобитки распространились, Застенкера поймать не удалось… почему-то…
Перец поглядел на меня. А мне что, я Застенкеру параллелен.
– Но ничего, – Перец подмигнул, – я на него волков красных натравлю, пусть побегает. А мы недельку отдохнуть можем. Можем даже на океан слетать, позагорать на песочке. Имеем право… А хороший мы Застенкеру сюрпризик подкинули, да?
– У меня тут к тебе тоже сюрпризик, – сказал я.
– Ого! – Перец напрягся. – Надеюсь, приятный?
– Как посмотреть. На вот, оцени.
Я достал листовку, подобранную в доме Застенкера, протянул Перцу. Тытырин тут как тут – подскочил, стал читать из-за плеча.
– Ах, это… – Перец повертел листовку. – Понятно. А чего еще ожидать? Ван Холл не дремлет. Сначала убийц наемных подсылал…
Я отвернулся. Опять на меня намекает.
– Но когда с наемными убийцами провалилось, решил вот так брать. Пятую колонну выискивал, и Застенкер с ним в преступный сговор вступил. Не зря мы, значит, Деспотат громили, не зря кровь проливали…
– Хорошие деньги предлагают, – сказал Тытырин. – На такие деньги можно собрание сочинений издать… Да что там собрание сочинений, можно свое издательство открыть…
– Да? – поинтересовался Перец с какой-то излишней сердечностью. – Издательство, говоришь, открыть?
– Я не в том смысле, – принялся оправдываться Тытырин. – Я по-другому хотел. Давайте все сделаем «как бы»? Как бы сдадим Персиваля, получим деньги, а он потом убежит. Ему же убежать ничего не стоит…
– Ты так думаешь? – поинтересовался Перец еще сердечней.
– Да нет, – Тытырин понял, что глупость сморозил, – я к тому говорю, что надо негодяев проучить, задать им… короче, это… во пса место.
– Во пса место это хорошо, – ухмыльнулся Перец. – Кстати, у меня тоже есть сюрприз… Такой сюрприз, что Ван Холл обрыдается!
Перец хрустнул кулаками.
Я уж подумал, что сейчас он по своему обыкновению что-нибудь такенное выкинет – стол разрубит или еще чего. И, в общем-то, не ошибся. Перец подумал чуть, сложил прокламацию в остроконечный самолетик и запустил в Тытырина. Хихикнул.
Тытырин неосторожно самолетик поймал. Тоже хихикнул.
– Ешь, – присказал Перец.
– Что? – не понял Тытырин.
– Аэроплан.
– Зачем? – испугался летописец.
– А вот, – капризно сказал Перец. – Хочу.
Дальше все было так, как я думал: Перец достал меч и грохнул его на стол. Тытырин поглядел на меня. Я отвернулся.
– Да ради бога… – Тытырин взял бумагу. – Мы в лито в буриме играли, кто проигрывал, тот жрал А- четыре. Я человек привычный…
Тытырин обмакнул самолетик в белый соус, откусил и стал жевать. Перец наблюдал за поеданием с хищным интересом.
– Это еще что… – усмехался я. – Видел по телику, как один человек из Дакоты сожрал целую «Сессну»[8].
Прозайка поперхнулся.
– «Сессну»? – переспросил Перец и оценивающе поглядел на Тытырина.
Тот закашлялся.
– Угу, – кивнул я. – «Сессну Стратокастер». Сожрал целиком, даже с колесами.
– Я «Сессну» не могу. – Тытырин уже хлебал морс. – Не могу.
– Почему? – с недоумением спросил Перец. – Почему не можешь? Ты же поэт, а поэт должен мочь… Да ты и не пробовал, собственно…
И снова потянулся к мечу. Тытырин быстренько дожевал бумагу, проглотил. Бедняга, ведь вполне заворот кишок можно огрести. Я подумал, что сейчас несчастный наш летописец от безвыходности подпишется на поедание «Сессны», и спросил:
– Значит, все-таки бомба?
– Какая бомба? – не понял Перец.
– Ну, бомба. Ты сказал, что устроишь Ван Холлу сюрприз. Это будет бомба?
– Бомба – детская игрушка, – надменно ответил Перец. – Пистолетик пластмассовый. Я им кое-что другое приготовил… они у меня прорыдаются все… все…
И такое вдруг у него гадкое выражение на лице образовалось! Даже не гадкое, а… Ну, вот когда ногти у человека не рвут, а медленно выкручивают, наверное, такое бывает.
И я понял, уже окончательно, что грядут у нас большие неприятности. Очень большие. Вот тогда и решил, что пора мне посмотреть, что там творится в том секретном ангаре. Завтра же, посмотреть и понять наконец, что здесь у нас происходит. Почему Перец спрятал там нового горына, и почему он явно не собирается его нам показывать.
Конечно, это опасно. Наверняка опасно. Больше чем уверен, Перец там понавтыкал всяких ловушек. Растяжки, бомбы, все как полагается. Так я подумал. А вслух сказал:
