Назрела необходимость в быстром создании нового основного среднего бомбардировщика, поскольку руководство страны и командование ВВС понимало – война не за горами.
4 июня 1940 г. на совещании у наркома авиапромышленности А.И.Шахурина посчитали целесообразным поставить в серию самолёт «100» конструкции ОТБ НКВД в варианте пикирующего бомбардировщика без гермокабин и турбокомпрессоров. И хотя «сотка» В.М.Петлякова создавалась в варианте высотного истребителя, навечно войти в историю авиации (как самый массовый советский двухмоторный самолёт) ей было суждено в роли фронтового бомбардировщика.
Единственный оборонительный пулемет ШКАС «сотки» никак не соответствовал новому назначению машины. Стрелковое вооружение следовало усилить.
Смена «амплуа» предполагала перекомпоновку самолёта: размещение основного бомбового груза на внутренней подвеске, перемещение штурмана-бомбардира в переднюю кабину для обеспечения «живой связи» с пилотом и оснащение принципиально иным оборудованием.
Что касается заложенных на этапе проектирования «истребительных» запасов прочности, то они весьма пригодились пикирующему бомбардировщику. На всю переделку НКАП выделил всего полтора месяца – срок весьма короткий для радикального изменения облика машины.
Макет будущего бомбардировщика, на котором вчерне отработали вариант размещения вооружения, был готов в начале июня 1940 г. Уже на первом этапе конструкторы, стиснутые рамками прежней аэродинамической и силовой схемы, оказались перед проблемой. Единственным местом для бомбоотсека (по соображениям центровки) подходила внутрифюзеляжная секция центроплана, но её объём ограничивали лонжероны и нависавший сверху топливный бак. Из-за низкого расположения крыла в ней удалось разместить только четыре коротких авиабомбы калибром 100 кг (их длина не превышала 1,1 м, а следующая по номенклатуре 250-кг авиабомба была вдвое длиннее). Ещё по одной ФАБ- 100 конструкторы сумели «втиснуть» в свободные объёмы мотогондол позади ниш шасси. Этот вариант бомбовой нагрузки (600 кг) приняли в качестве нормального.
Другие советские самолёты (ДБ-3, Су-2, Як-4 и пр.) также имели внутреннюю подвеску, рассчитанную максимально на «стокилограммовки». Крупные авиабомбы – четыре ФАБ- 250 или две ФАБ-500 – подвешивали снаружи.
С пикирования «петляковский» бомбардировщик мог сбрасывать только авиабомбы внешней подвески, поскольку ни фюзеляжный, ни мотогондольные бомбоотсеки не оборудовали средствами для вывода боеприпасов наружу. Максимальная бомбовая нагрузка, довольно скромная для самолёта такого класса, составляла всего 1000 кг. В значительной мере это было обусловлено унаследованным от прототипа профилем крыла с невысокими несущими свойствами на этапах взлёта- посадки и моторами недостаточной мощности. Однако в условиях жёстких сроков, отведенных на переделку «сотки», тогда это сочли удовлетворительным.
Спешка и особенности статуса ОТБ НКВД, костяк которого составляли изолированные от смежников «враги народа», не могли не отразиться на результатах работы. Отсутствие контактов со специалистами- оружейниками вынуждало «петля- ковцев» самим проектировать почти все элементы установок стрелкового и бомбардировочного вооружения, в том числе замки держателей ЗУ-100. Размеры бомбоотсеков были рассчитаны на авиабомбы старых моделей, а многие новые, проектируемые конструкторами разных КБ и принимаемые военными разных управлений ВВС на вооружение, впоследствии «не лезли» внутрь.
Особые варианты вооружения, доставшиеся «в наследство» от высотного истребителя «100», были представлены кассетными держателями К-76 и К-100. На пикировщике размещали по четыре «ящика» (два – в фюзеляжном и по одному в мотогондольных бомбоотсеках). Из кассет К-76 рассчитывали залпом сбрасывать 76,2-мм артснаряды с авиационными дистанционными взрывателями – так называемое «противосамолётное» оружие, когда «сотка» будет пролетать над плотным строем неприятельских бомбардировщиков.
В то время в авиационном мире существовала мода на противосамо- летные гранаты. Теоретически это могло быть эффективным при различной установке взрывателей, но на деле этого никто не проверял. А, кроме того, прицел «для метания авиабомб по самолётам так и не создали. Впрочем, конструкторы считали, что здесь достаточно ввести поправки в существующие прицелы для бомбометания с горизонтального полёта и просто натренировать штурманов.
Несбрасываемая кассета К-100 представляла собой обычный контейнер ящичного типа для мелких осколочных или зажигательных авиабомб, которые в неё укладывали навалом. Её особенность – электромеханический привод нижних створок (обычно в таких устройствах привод был механическим или электропиротехническим).
По-видимому, руководство НКАП было абсолютно уверено в успехе перевооружения «сотки». Для ускорения работ серию запускали без изготовления опытной машины, доводить конструкцию и вооружение предстояло по ходу дела.
План сдачи пикирующих бомбардировщиков в 1940 г., в соответствии с постановлением Комитета Обороны от 26 июля, предусматривал выпуск 80 машин. В следующем году масштабы производства предусматривалось значительно расширить и построить силами пяти заводов 1700 Пе-2. Кстати, впервые наименование «Пе-2» появилось в отчёте о заводских испытаниях, подписанном 18 декабря 1940 г.
Война в Европе, вплотную подступившая к границам Советского Союза, заставляла всемерно форсировать доводку боевых самолётов. Контролировали ход выполнения постановлений не только в наркомате, но и на «самом верху». При срыве сроков меры принимали крутые, причём за «пешку» стегали заметно больнее, чем за «шалости» с другими машинами. Так, директор опытного завода №156 Ленкин получил выговор и был снят с должности за несвоевременную сдачу на серийные заводы чертежей и технологического оборудования, директор завода №22 В.Окулов «схлопотал» строгий выговор от наркома авиапромышлености, а директора завода №39 Журавлёва арестовали за «вредительство».
В отношении вооружения НКАП поставил задачу скорейшей замены импровизированных разработок «петляковского ОКБ» отлаженными серийными агрегатами. Ещё в октябре 1940 г. нарком Шахурин и начальник ГУВВС П.В.Рычагов потребовали от Петлякова и руководителей специализированного «вооруженческого» предприятия в месячный срок проработать возможность замены опытной установки бомбовооружения серийными изделиями завода №32. А главных конструкторов вооружения (Можаровского, Веневидова, Торопова, Шебанова, Картукова и Шульгина) предупредили, что оценивать качество их работы в 1940-1941 гг. будут в зависимости от результатов работ «по стандартизации и типизации вооружения».
Несмотря на грозные предупреждения, первые «пешки» всё же оснащали «доморощенными» агрегатами и установками. Так, в носовом коке на лафетах собственной разработки специалисты ОКБ разместили пару неподвижных 7,62-мм пулемётов ШКАС. Ещё два таких же, но подвижных, смонтировали на верхней ВУ-100 и нижней люковой турели ЛУ- 100.
Такая схема (по одному 7,5-7,9-мм стволу в нижней и верхней частях задней полусферы) считалась нормальной в 30-е годы, однако опыт Испании, Халхин-Гола и Финляндии свидетельствовал о том, что она уже устарела. Для ведения огня из верхнего пулемёта, оснащённого коллиматорным прицелом К8-3, штурману следовало подать назад прикрывавший установку прозрачный плексигласовый обтекатель – «черепаху», опустив её на замки под гаргрот фюзеляжа. Из нижнего ШКАС огонь вёл стрелок-радист, открывая створки люковой установки и прицеливаясь с помощью оптического перископического прицела
