сколько хочет. Почему же Бог может не хотеть открываться нам?
Для людей, враждебных Богу, явление Божие было бы судом и осуждением. Так на страшном суде одно только явление Бога будет осуждением нераскаянным грешникам. Бог щадит Своих ненавистников, скрываясь от них. Но всякий грешник к тому же и не заслужил боговидения и неспособен к нему. Бог мог бы явить каждому Свое могущество и великолепие Своей Славы, но плотские, огрубевшие люди заключили бы отсюда только, что Бог есть Сила, облеченная во внешнюю красоту. Постичь Бога значит постичь Его духовную и нравственную сущность; для этого сам человек должен быть достаточно духовен и нравственен.
Бог скрывает Себя иногда и от праведников для того, чтобы предупредить возможность в них гордыни и возбудить в них тем большую жажду Бога. Малейший религиозный опыт может быть причиной горделивого самодовольства; человек всегда искушается приписать всякое достижение своей заслуге. Даже бо–говедение можно рассматривать как «свое достижение», и, по выражению древних текстов, «разгордеть–ся». Каждый христианин должен узнать на опыте, что нельзя «принудить» Бога быть в общении с нами, что Бога нельзя найти в мире, как одну из вещей, что Бог не есть «часть», хотя бы даже «глубина», нашей души, что Бог открывается смиренным… Во всей духовной жизни самодовольство есть «начало конца». Человек тем ближе к Богу, чем он глубже сознает свое ничтожество, тем глубже испытывает ничем кроме Бога неутолимую жажду подлинного бытия. Временно отдаляясь от праведника, Бог тем вернее привлекает его к Себе.
Бог познается с помощью Бога не только потому, что Он является только тому, кому хочет, но и потому, что душа человека способна к боговосприятию лишь приготовленная к этому Богом. Богообщение невозможно, если дух человеческий не воспламенен любовью к Богу и не очищен от страстей и суеты, но огонь, воспламеняющий и очищающий нашу душу, есть благодать Божия. Мы можем «угасить» наш дух, угашая в нас Дух Божий, но мы не можем сами без Бога зажечь его.
Начало всей религиозной жизни есть вера, т. е. приятие истины не потому, что мы ее созерцаем, и не потому, что нам кто–то доказал ее, но по доверию к тому, кто нам открыл ее… Вера в Бога естественна. О бытии Божием свидетельствует вся наша духовная жизнь, если она не извращена и не затушена нами. Если мы даем себе труд осознать основы нашей духовной жизни и не закрываем перед собой пути к подлинно– совершенному, божественному бытию, мы не только верим в Бога, но знаем, что Он есть. Большинство верующих не рискуют сказать, что они знают, что Бог есть, или потому, что их вера поверхностна, или потому, что под знанием о бытии Божием они подразумевают чисто рациональные его доказательства; иногда самую веру понимают, как высшее созерцательное знание[1])… Так или иначе, живая вера в Бога всегда приводит к внутреннему ощущению бо–гоприсутствия и к созерцанию проявлений Божественного бытия.
Христианская вера есть прежде всего вера во Христа. Верующий во Христа верит и в Его Отца и в Духа, т. е. в Преев. Троицу. Следовательно христианин призван верить в Бога–Троицу, открывающуюся через Христа. В этом неизмеримое богатство христианской веры в Бога.
Вера есть форма знания: мы верим вистинность чего–либо. Но вера, как и всякое здравое знание, неотделима от жизни. Вера в Бога, ставшая лишь отвлеченным признанием бытия Божия, есть вера мертвая. Противоестественно верить в бытие Все–совершенного Существа и не подчинить своей жизни этой вере. Вера должна подчинять нашу жизнь Богу: от этого изменяется и жизнь и вера: жизнь направляется во всем верой, а вера питается целостным опытом жизни. Бог становится для нас «живым Богом», только когда мы живем Им; тогда и вера наша становится воистину силой жизни. Недаром, Христос говорил, что «все возможно верующему» (Мр., IX, 23)… Живой смысл каждого Божественного совершенства раскрывается в нашем собственном опыте, когда мы внутренно уподобляемся Богу.
Вера есть дар Божий. Не потому, чтобы Бог заставлял нас верить против нашей воли или «вкладывал» готовую веру в нашу душу: Бог привлекает нас к вере, побуждая нас думать о Нем и открывая нам, более или менее прикровенно, Свое бытие. Если Он попускает в нас сомнения о Себе, то для того, чтобы дать нам до конца продумать значение веры в Него. Всякое неверие есть в сущности измена Богу: человек избирает неверие, потому что предпочитает обожествить не Бога, а себя или что–то другое. Те, кто отвергают веру из чистого скептицизма, не верят не только в Бога, но ни во что совершенное: это люди, разъеденные злом… Неверие по слабости или от искренних сомнений всегда будет преодолено с помощью Самого Бога, но если человек свободно выбирает неверие, отрекаясь от Бога или даже, вообще, от всякого добра, то Бог не насилует человеческой свободы, человек закрывает для себя Небо и остается в своем земном мире, вне которого для него тогда может быть только мираж и пустота.
Бог вызывает веру во всех людях, ибо нет человека, который бы не знал, хотя бы неясно, что есть Нечто — пусть неведомое — но превышающее его самого и мир. Если человек ищет Бога, Бог ведет его к Себе. В притче о блудном сыне Отец выбегает навстречу сыну и приводит его в Свой дом. Не так ли душа человека, одушевленная верой, вместе с Богом восходит к Нему. Всякий шаг веры укрепляется Богом. Имеющий живую веру никогда не будет надолго оставлен Богом.
Вера приводит нас к учению Церкви, которое дает вере ее истинное направление и содержание. Посколь–ко церковное учение выражено в Св. Писании и Предании, вера обращена прежде всего к усвоению их учения.
Глава вторая. ВЕТХОЗАВЕТНОЕ УЧЕНИЕ О БОГОПОЗНАНИИ
Мудрость, Ветхий Завет имеет развитое и богатое учение о мудрости, т. е. жизненном знании (знании из жизни и для жизни). Конечно, часто мудрость понимается Ветхим Заветом, как практическая и нравственная мудрость, но богообщение и для Ветхого Завета есть высочайшая цель человека. Поэтому высшая мудрость не только от Бога, но и для того, чтобы жить в общении с Богом… Ветхий Завет постоянно воспевает мудрость. Так автор книги Премудрости Соломона восклицает: «я молился и дарован мне разум, я взывал и сошел на меня дух Премудрости. Я предпочел Ее скипетрам и престолам и богатство почитал за ничто в сравнении с нею… Я полюбил Ее более здоровья к красоты и избрал Ее предпочтительно перед светом, ибо свет Ее неугасим. А вместе с Нею пришли ко мне все блага… Она есть неистощимое сокровище для людей; пользуясь Ею они входят в содружество с Богом посредством даров учения… В руке Его и мы и слова наши и всякое разумение и искусство. Сам Он даровал мне неложное познание сущего» (VII, 7– 17).
Мудрость приобретается от Бога, но также и усилием человека. Как правило, Бог дает больше мудрости тому, кто больше старается ее приобрести. Знание Писания крайне важно для всего народа (см. Втор., XXXI, 9–13, IV Цар., XXIII, 1–2, Неемия VIII, 1–8, Езд., VII, 25). Весь 118–ый Псалом прославляет закон Божий и его познание. Замечательно описание Иисуса сына Сирахова, как он всю жизнь стремился к мудрости (LI, 18–38; см. также VI, 18–37). «Только тот, кто посвящает свою душу размышлению о законе Всевышнего, будет искать мудрости всех древних и упражняться в пророчествах; он будет замечать сказания мужей именитых и углубляться в тонкие обороты притчей» (XXXIX, 1–2)… Мудрость передается не только через чтение, но и в живом предании, из поколения в поколение, через наставления, беседы и обличения мудрых (См., например, Прит. IV и Прем. Сир., IX, 19–20). Предание соединяет в себе знание и опыт праведников всех времен, как и всего избранного народа. Значение личного опыта приводит к тому, что для Ветхого Завета старость есть часто синоним мудрости. «Вспомни дни древние, помысли о летах прежних родов; спроси отца твоего и он возвестит тебе, старцов твоих и они скажут тебе» (Втор., XXXI, 7). «В старцах мудрость и в долголетних — разум!» (Иов, XII, 12). Однако, в той же книге Иова Елиуй возражает на это: «дух в человеке и Дыхание Вседержителя дает ему разумение. Не многолетние мудры и не старики разумеют правду» (XXXII, 8–9).
Нравственный путь. Бог есть Источник нравственности и нравственного закона (напр., Ис., ХLV, 23–24, XLVIII, 17). Поэтому богопознание невозможно без нравственной жизни (Ис., ШН, Прем. I, 4). Праведность есть признак богоприсутствия (Иис. Нав., XXII, 31); знать Бога значит быть нравственным (Иер.,XXII 16). Напротив, не знать Бога и быть безнравственным — одно и то же (напр., I Цар., II, 12, Иов, XVIII, 21, XXI, 14, 15, Ос. V, 4). Падение Адама и Евы сразу отвратило их от Бога. Бог, как Праведный, пребывает с праведниками (Пс. XXXVI). Праведник как бы водворяется в правде и милосердии
