настигла болезнь, и он умер, не успев вернуться в Аль-Ариш. Его соратники вскрыли ему живот и выбросили все внутренности туда, куда до сего дня мы продолжали выбрасывать камни. Они увезли его тело и похоронили его в Комаме.
Чтобы оградить себя от нового дележа земель, неизбежного в случае победы войск султана над крестоносцами, мусульманские феодалы Сирии, как мы уже видели, включили союзы с франкскими соседями. Военное поражение султанской армии, положившее конец походу, нарушило равновесие на Ближнем Востоке. Победа франков была столь полной, что ставила под вопрос даже само сохранение мусульманских государств. Не имея больше возможности призвать на помощь султана, чтобы тот выслал войска, турецкий правитель Дамаска и атабек Тугтекин обратились к Аль-Афдалу, великому визирю Египта.
После похода Балдуина к дельте Нила египетские власти поспешили вступить в тесные отношения с князем Дамаска. Аль-Афдал предоставил ему необходимые средства и людей, чтобы вести священную войну и доверил ему оборону Тира, последнего из больших фатимидских портов Сахеля, куда приходила военная помощь из Египта. Этот союз не мог не волновать правителя Иерусалима, опасения которого возрастали особенно тогда, когда необходимость защищать северные владения – Антиохию и Эдессу – вынуждала его покинуть город.
Победивший в день Данифа князь Рожер Антиохийский захватил львиную долю территорий, доставшихся франкам после поражения сельджуков. Последние клочки эмирата Алеппо поделили между собой нормандцы. Правитель Бадр аль-Дин Лулу, имевший неосторожность стать на пути похода против крестоносцев, был всего лишь авантюристом, которого ненавидело население Алеппо; его временный союз с Тугтекином не принес ему большой пользы – он не мог реально противостоять Рожеру. Правитель, являясь к тому же слабым политиком, был не способен привлечь население на свою сторону: мамлюки из его собственной охраны убили его из отвращения, когда им нечего было делать. Один армянин, принявший мусульманство, евнух Ярукташ попытался захватить власть, но ему пришлось успокаивать соседей эмирата Алеппо, которые уже бросились в борьбу за лакомый кусок: пока мусульманские князья Джазиры захватывали земли Алеппо, расположенные за Евфратом, князь Антиохийский (в мусульманских летописях он назван Зиродьяр) грабил предместья столицы; не удовлетворившись захваченными городами и крепостями, он приказал предоставить всем франкам право проводить караваны мусульманских паломников из Алеппо в Мекку и, вследствие этого, право взимать пошлину за проезд по христианским землям. Но ему было мало и этого унижения мусульманского мира. Жители Алеппо должны были формально заключить союз с франками, дабы избежать возможного вмешательства мусульман в дела эмирата, ставшего вассальным государством. Войска Алеппо были вынуждены помогать нормандцам отражать нападения как атабека Тугтекина из Дамаска, так и князя Мардинского Ильгази ибн Артука.
Наглое поведение и предъявляемые нормандцами требования вскоре стали невыносимо тяготить простое население Алеппо, требовавшее военных действий вместо все более распространявшегося закабаления. В мае 1117 г. Алеппо отдался во власть Ильгази ибн Артука (называемого мусульманами Наджм ад-Дин иль-Гази). Город, наконец, обрел политического лидера, и произошло это именно тогда, когда франки решили перейти в общее наступление:
В тот год со стороны франкских владений стали доходить падения и слухи, будто франки намеревались овладеть многими городами и крепостями, будто они решили чинить там разорение и наносить всяческий вред, пользуясь и'м, что Ислам не вел против них ни походов, ни священной войны, и будто они уже начали соответствующие приготовления». Тотчас же Ильгази «отправил гонцов в туркменские племена, чтобы призвать их исполнить свой долг и начать священную войну и чтобы побудить их Просить клич во все концы и объединить свои силы».
В апреле 1119 г. Ильгази собрал в Мардине внушительное войско туркменов, пообещав им богатую добычу п приказав уничтожить приверженцев «многобожия» и заблуждающихся. Он вторгся в графство Эдесское, перешел Евфрат и направился к Алеппо. В середине мая туркмены собрались вокруг столицы северной Сирии. Их было очень много, сила их была очевидна; они были похожи на львов, выслеживающих добычу, или на соколов, кружащих над своей жертвой. Стало известно, что Рожер, правитель Антиохии, ушел из города, взяв с собой кого только мог собрать из своих провинций и областей и создав франкские и армянские полки: более двадцати тысяч всадников и пехоты, не считая слуг. Это войско Пило прекрасно снабжено и вооружено с головы до ног. Они стали лагерем в месте, называемом Шармада или Дамит аль- Баках между Антиохией и Алеппо. Как только мусульмане узнали об этом, они кинулись на них, словно соколы, защищающие свое гнездо. Так же быстро, как встречаются два взгляда, встретились и противники. Мусульмане атаковали и окружили франков со всех сторон, рубя их саблями и пуская стрелы; Всевышний – да будет благословенно Его имя – даровал победу над восставшим сбродом Исламу; 7 Раби 1513 (18 июня 1119 г.) меньше чем за час франки были повержены и лежали на земле вперемешку, рыцари и пехотинцы с лошадьми и оружием, так что никто из них не ускользнул, чтобы донести до своих это известие, и их правитель Рожер тоже был среди трупов. Множество очевидцев этого рассказывают, что они сами прошлись по полю битвы, чтобы посмотреть на неопровержимый знак, данный Всевышним, что они видели трупы людей и лошадей, ставших похожих на ежей, так они были утыканы стрелами. Эта победа была одной из самых блестящих; никогда еще Ислам не покрывал себя такой славой. Антиохия, лишенная войска, осталась беззащитной… став легкой добычей для того, кто захотел бы напасть на нее, удачным случаем для того, кто ждал его. Но никто не обратил на это внимания, потому что туркмены ринулись в бой безо всяких приготовлений – так было угодно Аллаху, и. еще и потому, что воины были заняты сбором добычи, которая оттягивала руки, ожесточала сердца и удовлетворяла разум, познавший столько красоты.
Вот рассказ, разительно отличающийся от традиционных эпических повествований, которым слепо следуют некоторые западные писатели и историки. Последние, не долго думая, выставляют военное поражение князя Рожера и уничтожение нормандской армии как новое проявление страстей Христовых. Стоило бы приберечь слезы и причитания для оплакивания убитых горожан и завоеванных крестьян, ограбленных и обращенных в рабство, чем проливать их над воинами, которые, разумеется, добросовестно исполняли свое ремесло, а для них смерть на поле брани была в порядке вещей.
Победа, одержанная мусульманами при Дарб Сармаде (для латинских хронистов это место называлось Ager Sanguinus: Кровавое поле), имела огромное значение. Ислам признал Ильгази «борцом за веру». Его слава была воспета в многочисленных поэмах.
Итак, Антиохию можно было захватить, но туркмены, опьяненные убийствами, резней и отягощенные добычей, посчитали, что кампания окончена, и, ликуя, разошлись. Нормандская столица оставалась легкой добычей, но первым в нее прибыл новый король Иерусалима Балдуин дю Бург. Его армию пополнили отряды Понса Триполийского. Горожане устроили в честь него праздник и признали его своим байлем (бальи), т. е. регентом Антиохии, до того времени пока на Восток не прибудет Боэмунд II, сын Боэмунда Великого. Балдуин укрепил город, чтобы он мог выдерживать атаки, женил вдов, восстановил феодальную иерархию и, набрав войско из тех, кого мог собрать, выступил в поход. Волей судьбы, в которую он более или менее верил, он стал лагерем в окрестностях Телл Данифа (где ранее Рожер разбил наголову сельджукский поход против крестоносцев). Там произошло большое сражение между королевской армией, туркменами, сохранившими верность знаменам Ильгази, и турками Дамаска. Латинские хроники намекают на победу христиан, но следует отметить, что мусульманские войска отступили в боевом порядке. Также не стоит забывать и то, что туркменам эмира Мардина не терпелось вернуться в свои земли (август 1119 г.).
Турецкий полководец оставил племянника Балака в крепости, расположенной неподалеку от Антиохии, дав приказ вести беспощадную войну с ослабевшим княжеством. Балак повел наступление с конца февраля 1120 г., в то время, пока его дядя снова собирал туркменские племена и нападал на земли Эдессы, которые в очередной раз подверглись разграблению.
Тогда же Ильгази направил отряд авангарда к Антиохии, пробыл день в ее окрестностях, однако
