Крестовые походы

признать сюзеренитет атабека. Будучи вынужден довольствоваться скудными почестями (отныне общая молитва должна была произноситься от его имени), атабек выступил к Мосулу, политическая и военная ситуация которого вызывала у него серьезные опасения.

В отсутствие Зенги Сирия прозябала: каждый заботился о своей территории, и им были глубоко безразличны как дорогостоящие, так и опасные военные походы! Мусульмане отправляли туркменов разорять христианские земли, но их бандами было трудно управлять, к тому же они почти не следовали правилам, установленным воюющими странами: для воинов-кочевников понятие перемирия было непостижимо: пусть даже мусульманскому князю, использовавшему их, приходилось приносить франкам свои извинения!

Столкнувшись с туркменами, латиняне смогли создать лишь систему приграничной защиты, которая должна была обеспечить безопасность землям и всем на них живущим. Чтобы населить многочисленные крепости, обеспечить их охрану, поддерживая при этом в боевом порядке отряды, способные к быстрому выступлению, латинские правящие круги отдали их военно-монашеским орденам тамплиеров и госпитальеров. Военно-монашескими орденами управлять было не легче, чем туркменами. Однако если последние так и останутся «рабочей» массой, не имеющей никаких политических амбиций, латинские ордены будут иметь свои убеждения, интересы, проводить свою политику, которая долго не будет совпадать с линией поведения, выработанной переселившимися в Левант феодалами.

Теперь нам необходимо рассказать о новой попытке Византии захватить княжество Антиохийское, хотя ее вмешательство никак не повлияло на общее политическое равновесие Сирии. «Стало также известно, что так называемый король греков во второй раз появился со стороны Рубежей (пограничных крепостей Северной Сирии). Сеньор Антиохии вышел к нему, встретил его с почестями и, заключив с ним соглашение и приведя его в доброе расположение духа, вернулся в Антиохию» (1142 год, Ибн аль- Каланиси). Василеве Иоанн Комнин погиб во время охоты, когда проводил зиму в Киликии, на границе с Северной Сирией (8 апреля 1143 г.). Как только преграда в лице Византии исчезла, атабек Зенги оказался лицом к лицу со своими врагами.

Что делал в это время правитель Мосула и Алеппо? Укротив соседей из Дьярбакира и Джазиры, он воспротивился воле султана, пожелавшего снова лишить его власти и заменить собственным братом. Согласие было достигнуто после того, как атабек уплатил сумму в сто тысяч динаров имамата (отчеканенных в Багдаде) и получил формальный приказ, прозвучавший из уст самого султана, предпринять и удачно завершить взятие Эдессы. «Зенги знал, что при первом же известии о его выступлении франкские воины кинутся к Эдессе, чтобы защищать ее, и что он не сможет туда проникнуть, настолько прочно было ее положение. Поэтому он сделал вид, что отправляется отстаивать свои интересы в Дьярбакире. На самом деле, когда франки поверили, что между ним и Артукидами или же другими князьями Дьярбакира вот-вот вспыхнет война, тревога их развеялась, а Жослен, покинув Эдессу, перешел Евфрат, чтобы обосноваться в своих владениях к западу от реки» (Ибн аль-Асир).

«Как только Жослен удалился от города, жители Харрана дали знать Зенги, что в Эдессе не осталось войск. Последний собрал армию и во вторник 28 ноября 1144 г. начал осаду с несметным количеством солдат. Они стали лагерем возле ворот часов, рядом с церковью Исповедников. Он воззвал к жителям города: „Сдавайтесь, чтобы не погибнуть, ибо вам нет спасения!' Командующим был бафьос франков (латинский архиепископ Эдессы). Они отвечали: „Мы не сдадимся'. Франки рассчитывали на гонцов, отправленных в Антиохию и Иерусалим с просьбой их правителям поспешить и освободить прекрасный город. Первого декабря Зенги отдал приказ начать наступление всеми возможными способами. Семь баллист метали камни, а стрелы, выпускаемые воинами, были подобны каплям дождя. Горожане, стар и млад, мужчины, женщины и даже монахи с гор стояли на стенах и сражались. Когда Зенги увидел, что обреченный народ героически оказывает сопротивление, он приказал подкопать землю под стеной. Они вырыли глубокую яму и дошли до стены. Со своей стороны, осажденные тоже стали подкапывать стену изнутри, добрались до осаждающих и начали нападать на них. Поскольку эта хитрость не принесла им никакой пользы, они принялись изнутри возводить стену напротив подкопанного места. Осаждавшие подкопали две башни и поставили под ними подпорки, равно как и под стеной, идущей от одной башни к другой. Атабек воззвал к ним: „Мы вышлем двоих людей, которые войдут внутрь, отправьте двоих ваших и посмотрите на подкопанную стену, а затем оставьте город, пока вас не предали мечу. Я не желаю, чтобы вы погибли'. Но так как они полагались на возведенную стену и рассчитывали на помощь франков, они не поддались уговорам…» (Михаил Сириец).

Осаждающие подожгли подпорки: «Когда дерево сгорело, стена и обе башни рухнули, и стала видна новая внутренняя стена. Турки замерли в оцепенении, пока не заметили брешь между новой и старой стенами. Войска приготовились проникнуть в город; но жители города встали грудью, чтобы помешать их вторжению. Брешь была завалена горой трупов как осажденных, так и осаждавших. Поскольку горожане кинулись защищать брешь и на стенах никого не оставалось, турки приставили лестницы и поднялись наверх. Какой-то курд поднялся первым, издал крик и начал забрасывать жителей камнями. Когда они увидели это, сила изменила им, они повернулись и кинулись бежать к цитадели».

Началось избиение. Нападающие, раздраженные сопротивлением горожан, убивали так долго, пока их руки могли удерживать саблю. «Что же до тех, кто кинулся к воротам цитадели, франки не открыли их, чтобы впустить бегущих, поскольку их бафьос запретил им делать это, пока они не увидят его лично. Но так как его не было среди первых прибежавших, тысячи людей были задавлены, сгрудившиеся тела возвышались над воротами. Когда подъехал бафьос, ворота открыли. Но он не мог попасть внутрь из-за груды трупов, загромождавшей проход. Он упал прямо на тела, и один турок ударил его и убил».

Когда Зенги увидел эту бойню, он запретил совершать новые убийства. Тогда же он встретил епископа Василия, которого тащили обнаженного на веревке. Зенги, увидев, что он был уже в возрасте и голова у него была обрита, спросил, кто это такой. Узнав, что он митрополит сирийских христиан, он принялся упрекать его за то, что они не сдали города. Василий храбро отвечал: «То, что произошло, очень хорошо». – «Почему?» – спросил эмир. Епископ отвечал: «Хорошо для тебя, поскольку ты одержал блестящую победу, одолев нас силой; хорошо и для нас, поскольку мы заслужили твое уважение, ибо так же как мы не нарушили клятв, данных франкам, мы сохраним верность и тебе, раз Господь допустил, чтобы мы стали твоими рабами». Увидев его храбрость и услышав, что он превосходно говорил по-арабски, Зенги приказал отдать ему свой плащ и отвести в его палатку. Он выслушал его советы по поводу восстановления города. Затем вышел глашатай, который объявил, что все, кому удалось избежать меча, могут разойтись по домам.

Два дня спустя, жителям запершимся в цитадели, было обещано сохранить жизнь, и они вышли. «Турки сохранили жизнь нашему народу, армянам и спасшимся грекам, но они убивали всех франков, встречавшихся им на пути» (Михаил Сириец). Уничтожение франкского гарнизона нельзя отнести к капризам восточного деспотизма, оно отвечало требованиям джихада: теоретически его целью являлось восстановление ислама на всех вышедших из-под его влияния территориях, но на практике он никоим образом не приравнивал местных христиан (армян, сирийцев и греков) к обосновавшимся в Леванте жителям Запада; мусульмане стремились лишь изгнать латинских поселенцев.

Атабек воспользовался своим авторитетом, возросшим благодаря победе, чтобы изгнать франков с их территорий на востоке от Евфрата. Таким образом, графство лишилось своей самой важной со стратегической точки зрения части: той самой, которая угрожала Месопотамии и пшеничным полям Джазиры и через которую проходили торговые пути, соединявшие мусульманскую Сирию с центральными районами Азии.

В марте 1145 г. атабек осадил Аль-Биру (нынешний Биресик). Эта крепость контролировала один из немногих удобных переходов через реку, спускавшуюся с высокого анатолийского плоскогорья. Связь между двумя частями государства Эдесского поддерживалась практически исключительно через Биресик; иными словами, этот проход был необычайно важным для нового правителя Эдессы. Из Мосула пришли важные новости: только что был убит назначенный Зенги правитель. Не теряя времени, атабек снял осаду и вернулся в столицу Месопотамии, где твердой рукой восстановил порядок.

Авторитет турецкого князя еще никогда не достигал таких высот; его имя прославлялось всем исламом, а халиф пожаловал ему высокие титулы, поставившие его на одну иерархическую ступень с сыном султана: