может.
Она хочет покоя и гармонии — а вокруг хаос и несправедливость.
Так что ничего не остается. Надо тебе напрячься, доктор Лученко. Именно с тобой все это происходит. И именно от тебя все сейчас зависит. Если не ты, то никто больше.
Все. Хватит мудрствовать. Времени на рефлексию не осталось совсем. Надо покрутиться среди людей, поговорить с нужными, прощупать их… Заняться привычной практической психотерапией.
Она стала слушать, как фестивальная публика обменивается впечатлениями.
—
Ты слышала, Лидочка, говорят, что денежная премия за лучший фильм — пятьдесят тысяч долларов. Тебе Авраам ничего не говорил? — пробасила Рина Ересь.
—
Нет. До конца фестиваля никакие суммы не оглашаются, — отмахнулась от нее Завьялова.
—
Даже тебе?! Никогда не поверю! — буркнула акула пера. И тут же переключилась на Олафа Боссарта. — Ты слышал что-то о специальных призах?
—
Рина, в свое время нам все объявят. Не переживай. — Олаф перевел разговор в другое русло. — Сегодня вечером чьи мастер-классы?
—Должен был проводить Эдя Ветров! — откликнулся Батюк. — Эх! Как жалко беднягу! Такой талант погиб!
Над столом повисла тишина. Аниматорская братия молча пила кофе и горячительные напитки. Но вскоре снова заговорили, зашушукались, загалдели на профессиональные темы.
—
Старик, ты в курсе?
Влад
Монгольский задумал сам снимать полнометражное кино, ретро-детектив с музыкой.
—
Такое дорогое кино без международного проката не окупится!
—
Говорит, что в его планах найти себе иностранного соавтора сценария, сопродюсера, разработчика диалогов, композитора и обязательно звать на озвучание известных западных актеров, даже если они съедят львиную долю бюджета. Во как!
—
Слышала, что этот лапочка, Брюс Уиллис, сказал после озвучания «Лесной братвы»? Дескать, сегодня самые лучшие комедии — анимационные.
—
Я его обожаю!
—
Ой! Не говори! Дура эта
Де ми Мур!
Такого мужика упустить!
—Девочки, вы о чем? О «Лесной братве»? Еще бы, это ж самый крутой блокбастер фестиваля. К счастью, он вне конкурса! А то мы бы все сидели в… сами знаете где!
—
Конечно, им хорошо!.. Продюсеры классные, и озвучивают самые-пересамые голливудские звезды, и компьютерная графика — просто отпад!
—
Старый, а ты в курсе, что теперь будут выпекать по паре «Шреков»?
—
Нудык, нормальный коммерческий проект…
Вера слушала, слышала всех, каждую фразу и шепот.
И одновременно прикидывала, как перевести просто приятный, ни к чему не обязывающий треп в полезный. Она улучила момент, когда рядом с Батюком освободился стул, и присела рядом.
—
Роман Григорьич! Я в анимационных фильмах полный профан. Мне очень интересно ваше мнение. Кто получит Гран-при? — спросила она.
—
Ну-ну-ну, зачем же прибедняться! — Он шутливо погрозил ей пальцем. — Никакой вы не профан. Вы — зритель! Именно для вас и таких, как вы, мы и работаем! И аниматоры именно для вас создают свои фильмы. Что касается того, представляю ли я себе примерно, кто победит… То я не примерно, а совершенно точно могу вам назвать фильм и режиссера- победителя! — Батюк взял многозначительную паузу и долго ее держал.
—
Кто же это? — наконец подыграла ему «любительница».
—
Ветров. И его фильм «История дуба», — торжественно продекламировал режиссер.
—
Что ж, наверное, это заслуженно.
—
Заметьте — вовсе не потому, что Эдик погиб. Не из сострадания, отнюдь! Можете мне поверить! Мы определили победителя тайным голосованием. В оценку произведения входят такие критерии, как креативная идея, мастерство исполнения, современность и многое другое. По каждой позиции ставится определенный балл. Затем все суммируется. Тот, кто получил большее количество баллов, становится победителем. Все проголосовали за Ветровский фильм.
—
Весь состав жюри?
Лученко знала из рассказов Лиды, что очень часто на фестивалях возникают подковерные интриги. Ради получения главного приза на что только не идут. Деньги, секс, лживые слухи и стремление любой ценой убрать с дороги конкурента — обязательный фон больших кинематографических тусовок.
—
Представьте себе — все жюри, единогласно. Просто и честно. — Батюк широко развел руки: дескать, сам удивляюсь, но бывает и такое.
—
Хм… А это решение жюри сформировалось до смерти Ветрова или после? Как вы считаете?
Режиссер задумчиво погрыз дужку дорогих фирменных очков.
—
Первый же показ «Истории дуба» вызвал эмоциональное потрясение. И у меня, и у моих коллег. Некоторые не скрывали своих чувств…
—
То есть члены жюри фестиваля могли говорить о фильме Эдуарда Николаевича как о явном лидере еще до трагедии?
Батюк вскочил, страдальчески закатив глаза.
—
О! Понимаю, куда вы клоните. Подозрения, всюду подозрения!
Публика в кафе притихла, наблюдая за режиссером. Вера поморщилась.
—
И вы туда же! Вначале милиция, потом красивая женщина — одни и те же вопросы, одни и те же обвинения! Как жесток наш мир!
Отыграв положенное, вдоволь покачавшись и пострадав, он успокоился и сел.
—
Буду откровенен с вами. Вы намекаете, что кто-то узнал, будто Ветров со своим фильмом явно претендует на Гран-при, и убил его? Чтобы убрать конкурента?
—Допустим.
—
Нет! — воскликнул Батюк, театральным жестом схватив себя за голову. — Я так не думаю.
—
Почему? — не отставала Лученко.
—
Потому что я и ментам заявил: образно говоря, Эдю убила Тизифона, одна из трех фурий, она отвечает за месть и убийство! Я имел в виду трех женщин, боготво
ривших
Ветрова.
Припадок
ревности, кинжал
в
грудь — это так по- женски!
—А ревнивый мужчина? Современный Сальери, который не мог простить Ветрову его гениальный фильм? Вы считаете это невозможным?
Батюк нахмурился. Складки у щек обвисли, глаза сделались серьезными. Он очень тихо прошипел сквозь зубы:
—Да что ж вы ко мне прицепились, детка? Считаете, что его мог убить каждый? Ну, мог. Даже я мог. Смотрите.
Вы читаете Глоток страха
