между боевыми выходами. Экипажи размещались в гостиницах и в городской музыкальной академии. В Керневеле находился командный пункт командующего подводными лодками. Сам он рассказывает о своем командном пункте4:
«На моем командном пункте во Франции обрабатывались данные о действиях подводных лодок в двух так называемых «комнатах обстановки». Здесь заслушивались ежедневные доклады о сложившемся положении в районе боевых действий и принимались все решения относительно ведения подводной войны. Стены были покрыты необходимыми для этих целей морскими картами. Иголками или флажками были отмечены позиции подводных лодок и известные нам данные о положении противника, как, например, ожидаемые конвои, их маршруты или районы сосредоточения и дальность действия береговой обороны противника. Иногда информация наносилась на карту графически. Обстановка на картах дополнялась графическими обозначениями, которые касались, например, дневного и ночного времени в районах действия лодок, не совпадающего с географическим положением командного пункта, морского течения и течений прилива и отлива, соотношения обледенения и тумана, особенно в Северо-Западной Атлантике, ежедневных погодных условий, продолжительности пребывания в море лодок, находящихся в боевом применении, а также сроков пребывания на верфях и дат выхода в море лодок из баз, а также других подобных вещей…
Рядом с комнатами обстановки находился наш так называемый «музей». Здесь на стенах были развешаны главным образом графические изображения потоплений, потерь в подводных лодках и проведенные операции по уничтожению конвоев. Таким образом, прежде всего для контроля, наглядно отображалась эффективность ведения войны нашими силами. На графиках в виде кривых изображался потенциал подводных лодок, то есть среднее число потопленных судов за один день, проведенный в море. Она могла быть представлена в общем водоизмещении только после официальных докладов об успехах подводных лодок. Даже если эти сообщения с подводных лодок на практике в целом показывали несколько завышенные цифры… они все же давали относительно точную картину увеличения или снижения месячного потенциала».
Контр-адмирал вместе со своим верным начальником штаба Годтом ходил от одной комнаты к другой и проводил совещания с офицерами штаба. Он был угнетен, когда из-за плохой погоды подводные лодки не могли выйти в море, он был озабочен, если доклады с его лодок запаздывали или вовсе не поступали. Он знал всех офицеров, командиров, инженеров, в чьи обязанности входило обслуживание и содержание двигателей, подзарядка батарей, выполнение маневра погружения и движение в подводном положении, офицеров охраны, даже управлявших огнем при ведении боя артиллерией. Керневель, с его офицерами и секретаршами, «голубыми мышами», представлял собой своего рода маленький мир. Немногим далее в устье реки Тэр располагались три огромных бетонных бункера, способных вместить до 13 подлодок. Они были спроектированы инженерами организации Тодта и построены французскими рабочими. Сначала немцы были довольны этими рабочими, однако потом…
Когда подлодка возвращалась из боевого похода, ее экипаж и командира встречали на берегу офицеры и матросы. Прибывшие моряки стояли на палубе такими, какими они были: небритыми, в рабочей форме, просоленной морем и блестящей масляными пятнами. Затем Дёниц сам или его заместитель приветствовал командира рукопожатием.
Вскоре номера лодок и имена командиров становились известны всем. Организовывался небольшой праздник, на котором немецкие девушки приветствовали командиров и экипажи цветами. По вечерам устраивались фуршеты с горячительными напитками, которых, кстати, выпивалось немало, пелись песни. Однако приходилось также заниматься серьезными вещами, прежде всего докладами о боевых походах. Это не было простым описанием событий, происходивших одно за другим, или ведением дневника боевых действий. В подобных докладах должны были проясняться совсем иные подробности. Такие как, например, опыт применения техники и вооружения, оценка тактики, настроения среди членов экипажа… Это были тысячи вопросов, которыми всегда очень внимательно интересовался командующий подводными лодками.
Дёниц, Годт и другие офицеры штаба подробно изучали доклады командиров, относительно их содержания делалась совместная оценка, действия критиковались и одобрялись. И Дёниц всегда требовал, чтобы каждый открыто выражал свое мнение.
Случалось, что один из утомленных боевым походом командиров или какой-либо холерик, склонный ворчать, начинал ругать верфи с их инженерами, поставлявшие неисправные боеприпасы на фронт людям, которые день за днем рисковали жизнью. Контр-адмирал в таких случаях пытался успокоить возбужденного коллегу тем, что записывал его жалобы. Однако если рассерженный офицер заходил слишком далеко в своей ярости, Дёниц вставал и, умиротворяюще похлопывая офицера по плечу, говорил: «Вы заходите слишком далеко, мой дорогой!»
После этого командиры и экипажи отправлялись в отпуск, и лишь некоторые их члены оставались на борту лодок для проведения текущего ремонта. Зато вечерами они преспокойно компенсировали это нахождением в забегаловках Лорьяна.
Когда отпускники возвращались из дома, где они проводили отпуск, их встречала лодка, заново выкрашенная, начищенная до блеска, и бывало, что с другим бортовым номером, который был больше, чем предыдущий…[15] По крайней мере, так полагали.
Офицеры и члены команды, вынужденные оставаться в Лорьяне, иногда несколько распускались. Однако каждый хороший командир закрывал на это глаза, если его люди немного озорничали, пока лодка находилась в порту. Несмотря ни на что, в море царила железная дисциплина, которая могла быть ослаблена только ежедневной опасностью, грозившей всем морякам на лодке вместе.
Годовой баланс 1940 года
За пять месяцев 1940 года, с июня по октябрь включительно, принимая во внимание успехи в Атлантике, германскими подводными лодками было потоплено 274 судна союзников и нейтральных государств общим водоизмещением 1 395 298 брт, то есть значительно больше, чем за аналогичный предыдущий период (128 кораблей водоизмещением приблизительно 431 657 брт). Непогода и ремонтные работы, проводившиеся на многих лодках, существенно снизили показатели в период с ноября по декабрь 1940 года (69 судов водоизмещением 359 203 брт). Все же для немцев год закончился со значительными активами, поскольку им удалось сократить транспортный флот противника на 471 судно водоизмещением 2 186 590 брт, что в среднем составило примерно 183 000 брт в месяц5.
Дёниц весьма трезво рассуждал о конструктивных контрмерах, применяемых союзниками: «Британские и американские верфи в 1940 году были способны производить ежегодно приблизительно 200 000 брт судов. Совершенно логично было бы ожидать увеличения этих показателей в ближайшие годы. Однако тоннаж производимых судов мог возрастать и давать результат лишь постепенно… Соответственно, нашей задачей было как можно быстрее топить суда противника, то есть предпосылкой для ее выполнения было строительство необходимого количества подводных лодок, основного средства ведения борьбы против торгового флота»6.
Тоннаж потоплений, объемом 200 000 брт в месяц, в среднем почти был достигнут. Командующий подводными лодками думал об угрожающих потерях противника, которых можно было бы достигнуть, если бы были построены необходимые ему 100 подлодок. То, что подобный успех был возможен, Дёниц мог с уверенностью предположить, учитывая деловые качества своих командиров (Прин, Херберт Шульце, Кречмер, Шепке, Эндрасс, Либе, Лют, Фраценхайм, Вольфарт, Эрн, Йениш и многие другие).
Потери британцев росли, так же как и нехватка германских подлодок. Между 3 сентября и 31 декабря 1940 года в различных районах Ла-Манша в результате применения глубинных бомб эсминцев, охотников за подлодками, а также авиабомб была потоплена 31 германская подводная лодка. Две подлодки были потоплены их британскими аналогами: U-51 (капитан-лейтенант Дитрих Кнорр) 20 августа у острова Бель- Иль и итальянская Tartini – 15—20 декабря подлодкой Thunderbolt у Вердона.
Дёниц длительное время ходатайствовал перед гросс-адмиралом Редером, как в письменной, так и в устной форме, о форсировании темпов наращивания подводного флота. Гросс-адмирал передавал требования командующего подводным флотом дальше фюреру, о котором было известно, что он не благоволил флоту. Оба офицера натыкались на недоступность Гитлера, скрытую враждебность Геринга и более откровенно высказываемую антипатию главы Верховного командования вермахта, генерал- полковника Кейтеля. Этим людям, учитывая их отрицательное отношение, доставляло удовольствие
