— Так он тебя не взял? Куда же он пошел?
Горацио закрыл глаза и ничего не ответил.
Она снова поднялась наверх, в гостиную.
— Оскар!
Но гостиная была пуста и все лампы погашены. Оскара не было.
Внизу у лестницы она увидела Сэма, надевавшего пальто.
— Оскар исчез.
— Он гуляет с Горацио, — напомнил ей Сэм.
— Нет, Горацио в кухне, в корзине. Таинственная история, правда?
Сэм ухмыльнулся:
— Наверное, он тайком заскочил в паб.
— Какое странное предположение.
— Не волнуйтесь. Он уже большой мальчик.
— Я и не волнуюсь, — сказала Элфрида, все же теряясь в догадках, куда запропастился Оскар.
Выбежала из своей мансарды Люси.
— Я готова. Элфрида, нам нужны деньги для пожертвований?
— Да, у тебя есть?
— Пятьдесят пенсов. Достаточно?
— Куча денег! А где Кэрри?
— Она еще собирается.
— Хорошо, Люси, тогда мы с тобой пойдем вперед и займем для всех места. Сэм, а вы подождете Кэрри и придете вместе с ней.
— Конечно.
Элфрида и Люси быстро сбежали вниз, и, стоя на лестничной площадке, Сэм услышал, как открылась и громко захлопнулась тяжелая входная дверь.
А он стоял на лестнице в опустевшем доме и ждал Кэрри. Из-за двери ее спальни доносились негромкие звуки. Открывались ящики комода, захлопнулась дверца шкафа. Он совсем не ощущал нетерпения. На протяжении всей его мужской жизни ему бессчетное число раз приходилось ожидать появления женщин: в баре, в фойе театра, за столиком ресторана. Он привык подолгу ждать Дебору, которая всегда и всюду опаздывала. И вот теперь в доме, который однажды станет его собственным, он ожидал Кэрри.
— Сэм! — Она вышла из комнаты и, увидев его, немного смутилась. — И вы меня ждали все это время? Извините. Я не могла найти свой шелковый шарф.
На ней были короткое пальто, меховая шапка и длинные блестящие сапоги. Шарф-беглец, в розово- голубых тонах, нежно обнимал ее тонкую шею, и хотя Сэму были уже знакомы ее лицо и одежда, еще никогда он не видел Кэрри такой прекрасной.
— А где остальные? Они ушли?
— Да.
Он положил руки ей на плечи, притянул к себе и поцеловал. Сделал то, чего жаждал с самого первого вечера, когда она открыла ему дверь, а он стоял на пороге, весь в снегу. Так что поцелуй оказался долгим. Когда, наконец, они оторвались друг от друга, Сэм увидел, что Кэрри улыбается, и еще никогда ее глаза так не сияли.
— Счастливого Рождества!
— Счастливого Рождества, Сэм. Нам пора идти.
Элфрида и Люси перешли через улицу. На освещенной площади царило оживление. Прихожане шли пешком и подъезжали на машинах, и все направлялись в церковь. Было ясно, что соберется очень много народу. Раздавались радостные восклицания, жители окрестных селений приветствовали друг друга, постепенно выстраиваясь в один ряд и продвигаясь ко входу в церковь.
— Элфрида!
Они остановились и увидели сзади Табиту, Рори и Клодэг, спускавшихся по крутой дорожке от дома священника.
— Здравствуйте. А я-то думала, что мы придем раньше всех! Никогда еще не видела так много народу.
— Да, и это здорово, правда? — Табита надела клетчатое шерстяное пальто и замотала шею красным шарфом. — Так бывает каждый год. Люди приезжают за много миль отсюда. Единственное, в чем нам немного не повезло, — Алистер Хегги, органист, заболел гриппом, так что живой музыки не будет.
Элфрида ужаснулась.
— Вы хотите сказать, что мы должны петь без музыкального сопровождения? Да я просто
— Ну, все не так уж скверно. Питер звонил Биллу Крофту, на телевидение, и он пришел на помощь, установил магнитофон с усилителем, так что мы будем петь под запись. Это, конечно, не очень хорошо, но все же лучше, чем ничего.
— Ой, как же я разочарована. Бедный Питер.
— Ничего не поделаешь. Идемте. Если повезет, мы все усядемся на одной скамье.
Они прошли через широкие ворота и вступили на дорогу, ведущую к пологим ступеням храма и его двойным дверям, сейчас распахнутым настежь. Изнутри вырывался поток света и падал на каменные плиты у входа. Элфрида услышала пение. Хор. Он исполнял рождественский гимн.
Звук был немного искусственный, металлический. «Слегка напоминает музыку из транзистора на пикнике, — подумала Элфрида, — что не совсем уместно в настоящий момент и не соответствует настроению».
Гимн оборвался. Наступило молчание: или магнитофон сломался, или кто-то нечаянно отключил электричество.
— Ой, только не говорите, что магнитофон тоже подхватил грипп! — воскликнул Рори.
И тут началось. Хлынули мощные звуки органа. Все нарастающие аккорды и волны музыки захлестнули церковь, вырвались из ее пределов и отозвались гулким эхом в ночи.
Элфрида замерла на месте. Она взглянула на Табиту, но та ответила невинным взглядом. Какое-то долгое мгновенье они молчали, а потом Элфрида спросила:
— Это Питер звонил Оскару, да? Примерно в четверть двенадцатого?
Табита пожала плечами:
— Понятия не имею. Идемте, дети, может, отыщем еще места.
Она взбежала по ступеням вместе со своими двумя детьми, а за ними следом — Люси.
Поднялась и Элфрида. Любезный бородатый господин словно поджидал ее:
— Добрый вечер, миссис Фиппс, — сказал он и вручил ей книжечку с гимнами.
Она машинально взяла ее, не поблагодарив, вошла в церковь и заметила, что та уже почти полна народу. Прихожане шумно усаживались, переговаривались с соседями или с сидевшими сзади. Музыка гремела, устремляясь ввысь, в арочный простор потолка, и отзываясь в длинном нефе. Элфрида медленно продвигалась к его главной части, огороженной колоннами и вымощенной красно-синей плиткой. Она
