Когда выходите на стадион —он вас коллективным вампиромвысасывает, как лимон.И люди заряжаются вашей жизнью,живут ею месяцы, становятся добрей.Разъезжаются с нею в Орлы и Жиздрыи вам присылают своих дочерей.Господи, чем мы тебя обидели?Как сладко и страшно устроен мир.Дети-вампиры сосут родителей.И всех высасывает земля-вампир.Ты вошла в гостиницу, зубки пилкой,был в утренних объятьях застенчивый укор —вампирка! —последнее, что помню — в горло укол.Теперь пролетаю, как демон мщенья.Где ты? Но поздно — тебя я полюбил.В квартирах отключается освещенье.И женщины чувствуют прилив сил.Мадам де Пробир— Как наши мужчины, мадам Перекусихина,подруга наша верная, мадам де Пробир?— Купец у Малой Грязной (ныне Куусинена)с разбега дверь пробил —кулак занозил.— Все хахоньки да хихоньки, мадам Перекусихина?— Их, как сельдей, напихано, моя императрица:граф Иловайский с сыном шаг пробуют гусиный,есть жеребенок ихний, есть генерал под тридцать,боюсь, что не годится, моя императрица.— А что вы покраснели, мадам Перекусихина?— Чай, дула печь топиться, моя императрица.— А кто там в вашей спальне, мадам Перекусихина?— Наверно, мышь резвится, моя императрица.— Давно ль у мыши сабля, мадам Перекусихина?— Я памятью ослабла, моя императрица, кузен мой, Лешка Зуев, молоденький датиханький,пришел к сестре проститься, моя императрица…— На что ты покусилась, мадам Перекусихина?!Пускай подаст мне в спальню глясе-пломбир.Императрица станет тебе мадам Пробир.Бедная, бедная мадам Перекусихина!
В снежный альбом
Мне Ленинград — двоюродный.Но чувствую тоску,когда линогравюройрешетка на снегу.Зачем в эпоху скучнуювонзает в сердце звонкурчавый, точно Кушнер,чугунный купидон?Рябина в ПарижеСкоро сорок шестая година,как вы ездили с речью в Париж.Пастернаковская рябина,над всемирной могилой горишь.Поезд шел по Варшавам, Берлинам.Обернулась Марина назад.«Россия моя, лучина…»А могла бы рябиной назвать.Ваша речь не спасла от лавины.Впрочем, это еще вопрос.Примороженную рябинуя поэтам по ягодке вез.
