случиться? Налетят какие-нибудь любители поживы, и разбирайся с ними. Здесь, вдали от тракта и собственно русских земель, нет ни власти, ни твердого закона. Потому приходится держать ухо востро – чтобы его не лишиться.
– Где герр Кюхельбекер есть? – профессор вдруг заметил отсутствие привычного собеседника.
Беседовать с остальными ему было трудно. По самым разным причинам.
– Еще не приехал, – отозвался Бакланов.
– Варум? Почьему?
– Не знаю. Задержались где-то.
Тизенгаузен взглянул на первые звезды, уже объявившиеся на небе. Качнул головой.
– Нехорошо есть.
– Кто бы спорил? – буркнул Бакланов.
Тревога на сердце стала возрастать. И ничего не сделать.
– Им лучше переночевать где, чтобы не блуждать в темноте, – подал голос Турченков.
Он был самым старшим из казаков по возрасту и единственный, кто проделал давний поход до Парижа.
Но кое-кто переглянулся, и Бакланову показалось, что мысль у всех одна: не случилось бы чего!
Да только все равно до света ничего не предпримешь. Ночь скоротать, и там уже придется отправляться на поиски.
А ночи в таких случаях длинные…
Утро не принесло ничего нового. Разумеется, за ночь пропавшие так и не появились. Если предположить, что с дороги они сбились днем, в темноте им подавно лагерь не найти. Тут две возможности: или они заночевали прямо в поле, или…
Но о втором даже думать не хотелось.
– Что делать будем? – Турченков был опытнее, но старшим в конвое являлся Бакланов, и немолодой казак подчеркивал это.
Яков вздохнул и пожал широкими плечами.
– Надо бы подождать… – без особой уверенности вымолвил урядник. Помолчал и добавил: – И искать надо.
По крайней мере куда уехали Африкан с барином, было известно. А там двигаться по следам – вдруг да отыщутся?
– Надо, – согласился с последним Турченков. – Чую, что-то случилось. Могет быть, ошибаюсь, да вдруг?
Выступили не сразу. Основательно перекусили, одновременно постоянно поглядывая: не появятся ли вдалеке фигурки двух всадников?
Не появились. Конечно, если заночевал Африкан далеко, да еще в стороне, то как бы было рановато для подобного появления. Уж вблизи он лагерь бы нашел. И все-таки жила надежда, что тревоги напрасны и все произойдет само собой.
По идее, требовалось обождать еще хотя бы пару часиков, только ждать Бакланов уже не мог. Он и так ночью фактически не сомкнул глаз. Хотелось вскочить, куда-то ехать, искать, а порою, даже обругать Африкана самыми последними, никогда не срывающимися с уст, словами.
Самое тяжелое – ждать. Лучше уж хоть что-то делать, пусть даже помощь, если таковая требовалась, наверняка опоздала.
Но зачем думать о худшем? Вдруг что-то случилось с одной из лошадей? Барин наездником явно не являлся, всякое может быть.
– Семен, остаешься за старшего. Профессора из лагеря не выпускать. Хватит с нас одного… – договаривать урядник не стал. – Ждать нас два дня. Постараемся возвернуться до вечера, но если что… Тогда послезавтра с самого утра двигайте к тракту. Мы догоним. И будьте настороже.
О задержке не думалось. Яков был уверен – поиски удастся завершить за день. Но он был начальником, и в подобном качестве обязан был предусмотреть все. Вплоть до самого плохого.
С Семеном оставалось четверо казаков. Меньше как бы было нельзя. Без того уже расслабились, перестали думать об опасностях. В итоге с Баклановым отправлялось лишь трое. Но не с армией же воевать! Лишь поискать Африкана и Кюхельбекера, даже выговорить фамилию трудно, вот ведь дали родители, да назад.
Начало пути не вызывало вопросов. Кроме, собственно, одного. Африкану не обязательно было возвращаться по своим следам. Если они сбились с дороги, наоборот, он мог сейчас ехать откуда угодно. В прерии точных дорог не имеется, одни направления. Просто направления было не перекрыть, зато проследить путь уехавших – более чем реально. Если не задерживаться, ведь наверняка Кюхельбекер где- то останавливался и что-то искал, движение будет более-менее быстрым.
Верст через пять стали всматриваться в следы более внимательно. Если возможно быть еще внимательнее во время поисков.
Проехавшие здесь ранее порою чуть петляли. В паре мест явно сходили с коней, что-то осматривали, а разок устраивали небольшой привал. Все-таки наездником чиновник действительно не был. Быстровато подустал, раз отдых потребовался. Можно сказать, толком и не отъехали…
Поиски шли не так гладко, как хотелось бы. Несколько раз казаки теряли след. Приходилось разъезжаться в стороны, искать, но так и должно было быть. Гораздо больше беспокоило другое – сколько ехали, однако впереди так и не появлялись возвращающиеся всадники.
А может, они уже вообще в лагере? Если действительно сильно сбились с пути да ехали далеко в стороне, почему бы и нет?
Разминуться в прерии – обычное дело.
Но далеко они забрались. Со всеми остановками – тут бы и повернуть назад, дабы успеть вернуться. Однако все ехали и ехали…
Впереди мелькнула полоса воды. Тут путники просто обязаны были остановиться. Но хоть от реки, да должны были свернуть. В крайнем случае, проехать немного вдоль берегов. Говорят, золото частенько находят в речушках.
Кому как повезет. Казаки нашли почти сразу, отнюдь не золото.
Африкан лежал на земле не столь далеко от речушки. Босой, без чекменя и шапки, лишь в штанах да окрасившейся бурым рубахе. Оружия рядом не было. Понятное дело. Сабля ли, ружье, все стоит денег.
– Стрелами убили. – Бычехвостов спешился и пока остальные посматривали по сторонам, оглядел убитого казака. – Значит, индейцы… И скальп сняли, сволочи…
Выражался он, даром что уродился индейцем, порою так – боцману впору.
Голова казака сверху запеклась от крови. Все понятно, бой, трупы, но зачем же над убитыми издеваться?
Картину боя полностью установить не удалось. Сплошные детали. Ясно было, что индейцев напало от пяти до восьми человек. Как минимум одного казак явно убил или ранил – в стороне обнаружили кровяной след. Может, были и другие жертвы, да кровь впиталась в землю, была припорошена пылью из-под копыт. Кого-то казак достал, а затем не пожелавшие рисковать противники истыкали его стрелами с некоторого расстояния. Коней и оружие забрали, своих увезли, и только одно остается действительно неизвестным – куда делся Кюхельбекер? Уж его труп явно таскать с собой бы не стали. Но ни в воде, ни на суше барина не было. Хотя та же река не могла утащить тело очень уж далеко.
Или, пользуясь боем, чиновник пытался ускакать? Самый правильный поступок в его случае.
Бакланов вспомнил лошадь Кюхельбекера и вздохнул. На такой кляче от степняков не сбежишь. Уже не говоря об умениях наездника. Разве что некоторое расстояние барин проскакать вполне мог. Все зависит от того, сколько длился бой и когда вообще заметили врагов.
– Надо искать, – обронил урядник.
Надежды на спасение чиновника не было. Хоть бы тело найти да похоронить по-христиански. Потом… Потом надо взыскать с налетчиков.
Злость клокотала внутри Бакланова. Не только на убийц, на себя тоже. Расслабился, отпустил в прерию всего лишь двух человек, словно дело происходило на родных просторах. А еще – урядник, человек,
